Третье рождение Феникса

Затих последний звук песни, но все еще длилось очарование незатейливых слов, старинной мелодии и дивного, сильного сопрано Марии Варламовны. Нельзя было определить, что произвело большее впечатление - сама песня, голос или чувства, им выраженные. После паузы на исполнительницу обрушился шквал аплодисментов.

–  Никогда не слышал ничего подобного, - пробормотал господин Герц, силясь подняться, чтобы подойти и поцеловать Симанской руку.

–  Странная песня!
– воскликнул Чернышев, который успел опрокинуть пару рюмок водки.
– Одна любовь не умирает… Неплохо сказано.

Руслан Талеев был поражен.

–  Почему ты раньше никогда не пела?

– удивленно спросил он.
– У тебя оперный голос. Ты могла бы стать…

–  Провести жизнь на сцене?
– перебила его Мария Варламовна.
– Нет уж, увольте.

–  Вы, Машенька, любую невинную вечеринку способны превратить в драму!
– с нарочитым пафосом произнесла Зорина.
– Вам для этого даже сцена не нужна. Браво!

–  Я знаю вашу тайну, Мария Варламовна!
– с вызовом произнес Вершинин.
– Я все понял. Наконец-то я разгадал вашу загадку, прелестный сфинкс! Теперь осталась… самая малость, и я стану властелином сокровища!

–  Сережа!
– вмешалась Ольга.
– Здесь не место для признаний. Проводи меня домой, у меня ужасно разболелась голова.

Глава 9

Москва

По возвращении из Марфина в Москву господин Смирнов решил никому ничего не говорить о ночном происшествии в загородном доме и вести себя, как ни в чем не бывало.

Ева отправилась на урок испанского языка к одной капризной состоятельной даме, а сыщик позвонил Петру Гусеву, начальнику охраны фирмы «МиМ», с тем, чтобы выяснить кое-какие подробности и поговорить о ходе милицейского расследования.

Они встретились в баре бильярдной «Золотой шар».

–  Люблю бильярд, но играть некогда, - посетовал Гусев, плотный мужчина лет сорока, с красиво подстриженными соломенными волосами.
– Рутина заела. Так чем я могу быть вам полезен?

–  По делу об убийстве Мартова есть новости?

Гусев отрицательно покачал головой. Его глубоко посаженные, маленькие глазки внимательно изучали собеседника, в то время как губы расплылись в радушной улыбке.

–  Ничего.

–  В течение последнего времени Феликсу Лаврентьевичу никто не угрожал?

–  Нет. Я бы знал, - коротко ответил Гусев.
– И врагов у него не было. Во всяком случае, явных.

–  А шантаж тоже исключается?

–  Имеете в виду, Мартов занимался вымогательством и жертва шантажа его прикончила?
– усмехнулся начальник охраны.
– Абсурд. Покойный был порядочным человеком, смею вас уверить. Шантажисту нужно обладать особыми свойствами характера… да вы это не хуже меня знаете. Феликс Лаврентьевич умел себя обеспечивать достойным образом. Зачем бы ему опускаться до вымогательства?

–  Но ведь, похоже, он сам открыл дверь убийце?

–  Это говорит только о том, что он либо знал посетителя, либо тот придумал убедительную причину, по которой его впустили.

–  Согласен, - кивнул Всеслав.
– Но кто мог прийти в такое неудобное время - утром, да еще когда Мартов собирался идти париться в баню?

Гусев развел руками.

–  Сам теряюсь в догадках. Соседей милиция опрашивала, потом еще я по квартирам прошелся, для верности. Никто ничего не видел, не слышал. Многие уже ушли на работу, остальные собирались, спешили. Любопытных бабушек-пенсионерок в подъезде только две, и обе проживают на нижних этажах. Одна в тот день встала поздно, а другая и вовсе гостила у дочери.

–  Как насчет отпечатков пальцев в квартире убитого? Удалось выяснить, кому они принадлежат?

–  Я уже говорил, - вздохнул Гусев.
– Самому хозяину, господину Михалину и неизвестному. Криминалисты их не идентифицировали. Думаете, это убийца так наследил?

–  Вряд ли.

Маленькие темные глазки начальника охраны почти закрывались, когда он улыбался.

–  Феликс Лаврентьевич встречался с женщинами?
– спросил сыщик.

–  Редко, от случая к случаю, - ответил Гусев.
– У него не было постоянной любовницы. И жениться он, насколько мне известно, не собирался. А вообще… господин Мартов был замкнутым, внутренне закрытым человеком и свою личную жизнь держал за семью печатями. Он только казался общительным, придерживался такого имиджа, что ли.

Бармен включил музыку, из динамиков полилась изысканная джазовая композиция. Пришлось говорить громче.

–  У него была домработница?
– повысил голос Смирнов.

–  Была. Вернее, были. Феликс Лаврентьевич пользовался услугами соответствующих фирм.

–  Каких?

–  Тех, что занимаются бытовыми вопросами. Он обращался в фирму «Уют», вызывал на дом работницу, которая убирала, стирала белье и закупала продукты.

–  То есть домработницы сменяли одна другую?

–  Я бы так не сказал, - прищурился Гусев.
– Сначала приходила одна и та же женщина из «Уюта», а потом она то ли заболела, то ли уволилась… точно не припомню. Господин Мартов был весьма консервативным человеком в быту, не любил перемен. Думаю, его рассердило, что пришлось менять работницу, поэтому он отказался от «Уюта».

–  Как же он обходился?

–  Иногда квартиру убирала его мама, Анастасия Юрьевна. Иногда он делал это сам, вероятно. Я не вникал в подробности его частной жизни: Феликс Лаврентьевич этого не приветствовал.

Смирнов достал сигареты, предложил собеседнику.

–  Курите?

Тот сделал отрицательный жест рукой.

–  А я закурю, с вашего разрешения.
– Сыщик затянулся и выпустил изо рта облачко ароматного дыма.
– Как давно Мартов отказался от услуг фирмы «Уют»?

–  Около двух-трех месяцев назад, - сказал Гусев.
– Точнее не скажу.

–  Могли в квартире остаться отпечатки пальцев работницы «Уюта»?

–  В принципе да. Но лишь кое-где, а не повсюду.

–  Согласен. Вы уверены, что, кроме Анастасии Юрьевны и самого хозяина, квартиру никто больше не убирал?

–  Нет, не уверен, - покачал головой начальник охраны.
– Если такой факт имел место, то я просто не знаю о нем.

–  Дайте мне координаты «Уюта», - попросил Всеслав.

Он решил на всякий случай поговорить с женщиной, которая работала у Мартова. Та могла что-то случайно увидеть, услышать. При таком тотальном отсутствии информации придется учитывать каждую мелочь.

–  Ради бога!
– улыбнулся Гусев, и его глазки спрятались в складке между надбровными дугами и полными щеками.
– Хорошо, что я захватил с собой ежедневник!

Он открыл приличных размеров записную книжку в кожаном переплете, переписал данные на отдельный листок, вырвал его и протянул сыщику.

–  Спасибо. И еще вопрос. Вы бывали в Марфине, на даче Феликса Лаврентьевича?

–  В загородном доме?
– уточнил Гусев.
– Бывал. Мы изредка устраивали там пикники. Кстати, чаще всего пользовался этой так называемой дачей господин Михалин.