Третье желание - Сценарий
Шрифт:
– Не знаю. Но я должен...
– Кому? Эдьке, что ли?
– Не "кому", а "что". Я должен понять...
– Ври больше. Ты думаешь, что ее продавать больше некому, кроме тебя. Да у нее уже все сто раз прихвачено. И вообще - с чего ты взял, будто у нее оперный голос?
Дикий пожал плечами.
– Знаешь что? Позвони Насте, - вдруг посоветовал Колька.
– Она музучилище окончила, сама пела, она тебя проинструктирует. У нее этих компактов с классикой - до потолка.
– Она трубку бросит, - буркнул Дикий.
– С чего ей трубку бросать? Это же
– Ну, где я, там и ты... Слушай, ты ей вообще алименты платишь?
– Ну, плачу.
– Тогда не страшно.
И оба хором вздохнули.
* * *
– Нась, тебя!
– позвала мама. В одной руке у нее была телефонная трубка, в другой - прихваченная с собой, чтобы блин не подгорел, сковородка.
Настя развешивала на змеевике ванной детские колготки и трусики с маечками, стараясь уместить побольше.
– Кто там?
– Мужской голос!
Мама сунула трубку в ванную.
– Алле?
– пропела Настя.
– Нась, это я, Дикий. Тут такое дело! Встретиться надо.
– Если это насчет Кольки!
– сердито крикнула Настя, но Дикий ее перебил.
– Какой Колька! Я же говорю - дело есть! Мне консультация нужна!
– Чего?!
– Настя чуть не выронила трубку.
– Консультация! По вокалу!
– Ты совсем охренел?
– Нет, Настька, я петь не собираюсь, ты же знаешь, у меня голоса вообще никогда не было!
– хорошо, что Дикий сразу понял причину ее возмущения, нормального возмущения профессионала попытками тупых дилетантов.
– Давай встретимся, в кафе сходим, я все объясню! Хочешь прямо сейчас?
– Какое кафе? Я на этой неделе ни полчасика не могу выкроить, я собственного ребенка целыми днями не вижу! Я кручусь, как белка в колесе, у меня частные уроки черт знает где, у меня руки уже ни на что не похожи!
– Настька, я все понимаю! Ставь чайник, я сейчас буду!
Настя хотела возразить, но услышала длинные гудки. Она вышла из ванной, очень недовольная, и напустилась на мать.
– Ну, почему я целый вечер стиркой занимаюсь, а ты даже не можешь со стола убрать?
– Это, между прочим, твой ребенок! И я не с любовниками по телефону трепалась, а твоего ребенка спать укладывала!
– Ага! Тебе уже ребенок виноват! Как что - так ребенок! А что я руки порчу...
– Ах, какие мы нежные! Раньше нужно было думать!
– Я руками, между прочим, на жизнь зарабатываю!
– Дура я была, что отдала тебя в музучилище!
– Кто бы спорил! ..
* * *
Но к моменту, когда Дикий с большим пакетом позвонил в дверь и был впущен, они уже помирились.
– Привет!
– сказал Дикий.
– Вот, все как полагается!
И стал прямо в прихожей добывать из пакета красное вино, бисквитный рулет в запрессовке, конфеты, почему-то гроздь бананов и желтое пластмассовое ведро, из которого торчали красные грабли.
– Дикий, ты с ума сошел!
– воскликнула Настя.
– В комнату давайте, проходите, Игорек, у нас уже чай готов, - со всей доступной человеку любезностью пригласила мать.
– Будьте как дома, не стесняйтесь. Настенька как раз блинчики испекла.
Настя метнула в нее огненный взгляд - мать,
похоже, уже не в первый раз старалась подольститься к возможному зятю...* * *
Стол был накрыт красиво и аппетитно, горка блинов была соблазнительна до невозможности, и Дикий, сворачивая их по трое и валяя в сметане, прежде чем закинуть в рот, кое-как рассказывал, в чем дело.
– Так вот, есть два варианта. Или эта дура под мостом - просто сумасшедшая и дерет глотку от какой-нибудь шизофрении, или это действительно голос мирового уровня. Я же не разбираюсь!
– А в чем ты вообще разбираешься?
– удивилась Настя.
– Понесло же тебя в этот шоу-бизнес!
– А куда мне еще было деваться?
– честно спросил Дикий.
– Я же не пою, не играю, я вроде продюсера, группу привезти там, гастроли организовать, прессу собрать... В общем, Настюха, вся надежда на тебя. У тебя музыкальное образование, ты на пианино как этот самый, ну... в общем, классно играешь. Ты же сама поешь!
– Ну и что? Мне теперь все бросить и тащиться с тобой под мост слушать сумасшедших?
– Настюха, а ты представь, что эта девчонка сама своему голосу цены не знает. Представила? Ты бы с ней поработала, поставила ей голос, я бы раскруткой занялся, ну? Это же шанс!
– А что, почему бы и не сходить?
– вдруг поддержала Дикого Настина мама.
– Да ты что, мама?
– Ты же света Божьего не видишь, работа и дом, дом и работа. Думаешь, я не понимаю? Тебе же и погулять хочется. Ты ничего, ты иди, я за Наташенькой присмотрю!
– пылко пообещала мать.
– В самом деле, я тебя туда и обратно - на такси!
– обрадовавшись союзнице, добавил Дикий.
– А хочешь, мы еще куда-нибудь заедем, по коктейлю вдарим?
– Ну так что за вопрос!
– воскликнула мама.
– Вы, Игорек, просто золото. Забирайте ее, пусть проветрится. А я за Наташенькой присмотрю, она у нас девочка спокойная, и завтра с утра ее в ясельки сама отведу...
– Мама!!!
– уже не закричала, а взревела Настя. И выскочила из-за стола.
* * *
На лестничной клетке Дикий утешал плачущую Настю.
– Она уж не знает, как от меня избавиться! Она за кого угодно меня спихнуть готова, хоть за тебя, хоть за маньяка какого-нибудь! Лишь бы от нас с Наткой избавиться! Ей все равно кто - лишь бы в штанах!
– Ну, что ты, в самом деле? Ну, хватит, хватит...
– бормотал Дикий. Пойдем, в самом деле, проветримся... Ночь теплая, ну, что ты, в самом деле...
– Старая дура...
– бормотала Настя.
– Ребенок-то чем виноват?
И покорно спускалась по лестнице - возможно, и впрямь не замечая, что Дикий обнимает ее за плечи.
* * *
И вот они уже неслись в Барсуковку на такси.
– А ты уверен, что она этой ночью там будет?
– спросила Настя.
– Уверен. Я узнавал - она практически каждую ночь под мостом поет, соврал Дикий.
– Я вот и диктофон взял.
– Вот этот?
– Настя презрительно посмотрела на крочечную черную машинку.
– Этим не музыку записывать, а только речь, и то фонит.
– Для начала хватит.
– Где поворачивать?
– спросил шофер.
– Куда поворачивать?