Третий берег Стикса (трилогия)

Людмилу Александровну при слове «казнить» передёрнуло. Краем глаза Владимир Борисович успел заметить, как беспокойно шевельнулся Рэтклифф.

— Но ведь, — без особой уверенности начала Житомирская, — он же вне закона! Сознательно нарушил запрет! Кораблям же с гравитационным двигателем, — Людмила Александровна обернулась за поддержкой к Рэтклиффу, — запрещено пребывание в околоземном пространстве. Мы же не можем ссориться с Землёй из-за одного сумасбродного капитана, который…

— Который решил, что он царь, бог и единственный спаситель. Но закон для всех один и… — пришёл ей на помощь не знающий сомнений Джим Рэтклифф, в прошлом военный лётчик.

— Доводы главы Департамента Безопасности мне известны, — перебил его президент. — Беда лишь в том, что практики применения этого единственного для всех закона не существует. Нам ни разу не приходилось казнить гражданина Внешнего Сообщества. Вас, Людмила Александровна, я спрашивал не «за что» вы хотите его казнить, а «почему».

Глава Департамента обеспечения коротко передохнула, мельком глянула на Семёнова, потом устремила взгляд библейских глаз своих к силикофлексовому куполу, за которым в песочном небе Марса угасал синий закат.

«Отмолчится, — с тоской подумалось президенту. — Всё решено уже». Но он ошибся.

— Земля может прекратить поставки продовольствия, — проговорила твёрдо Житомирская. — Вы сами прекрасно знаете, Владимир Борисович, что в прошлом отчёте сектора биологии Харрис снова не сообщил ничего обнадёживающего относительно возможности производства натурпродуктов в промышленных масштабах. Вы сами голосовали против широкого распространения синтетической пищи и даже мой проект постепенного внедрения синтетов зарубили на корню. Чем прикажете вас всех кормить? Родильные дома переполнены, этим летом нас ждёт очередной бэбибум, чем будем кормить детей? Тех, что родятся, и тех, что уже родились?..

«Понятно, — сообразил президент, перестав слушать доводы, — сыграли, значит, на её материнских чувствах. Люська всегда была клушей. Как и все матери-одиночки. Мишку давно нельзя назвать ребёнком, за двадцать парню, но для неё… Да-а, не хочет Люська кормить Мишку продукцией наших синтез-комбинатов. Ишь, как убедительно она!.. Мать за сына. А я что же?»

— И если нет других средств остановить нарушителя, — говорила всё увереннее женщина, — то нужно…

— Натравить на него наши великолепные истребители-автоматы, — вставил мрачно Гемфри Морган. — Заодно и проверим, каковы они в деле на живой мишени. Да, Джимми? Почему, кстати, вы не сообщили нам ничего о личности нарушителя? Кто этот негодник, который посмел?

— Это не моё решение — скрывать личность преступника, — огрызнулся Рэтклифф, — мы давно уже постановили в таких вопросах судить поступки, а не людей.

— Казнить тоже будете поступки, а не людей? — повысил тон Гэмфри по прозвищу «Громобой», выбрался из-за стола, толкнув стул, и отошёл к округлой оболочке купола, за которой быстро темнело.

— Могу только заверить, что не я курирую сектор, где трудится этот молодой человек, — кривя рот, проговорил ему в спину Рэтклифф.

— Молодой человек? — растерялась Житомирская.

— Но кто-то же из нас хорошо знает, о ком идёт речь, — процедил Морган, снова поворачиваясь к столу.

«Ещё бы», — мелькнуло в голове президента, и он покосился на Семёнова.

— Да, конечно, — спокойно проговорил тот, не глядя ни на кого. — Я курирую этот сектор и знаю, о ком речь.

— Так сообщите нам, раз знаете, — неприязненно проворчал Морган. — Развели секретов…

— Кой чёрт! — взорвался глава Департамента безопасности Джим Рэтклифф. — Наши секреты вам спать не дают! Торопитесь обеспечить себе бессонные ночи?! Да все же всё знают, кроме вас, Морган! И не знайте себе ничего, оставайтесь со своим строительством, и вас не будут изводить кошмарные сны!

— Как это «все знают»? — удивилась Житомирская, оглядывая по очереди остальных четверых участников заседания. — Мне никто ничего не…

— Минутку! — прервал её Рэтклифф. — Мне сообщение из Центра управления.

Он замолчал, зрачки его забегали по строчкам сообщения, видимого ему одному. Замолчали и остальные, даже Морган к столу вернулся, словно предвидел, что содержание письма, полученного шефом Департамента Безопасности, имеет прямое отношение к предмету разговора.

— Ну вот, — удовлетворённо бросил Рэтклифф, дочитав, — обнаружили его. Хитрец. Думал, если оставит корабль на стационарной орбите, так его и не заметит никто. Владимир Борисович! Он собирается нарушить ещё один закон — высадиться на Землю.

— Как же на Землю, если вы говорите, что корабль на орбите? — спросил Морган.

— Подцепил где-то бабл. Такой, знаете, шарик, в каких живут теперь земляне. Вы же в курсе, Морган, у вас в департаменте…

— Да знаю я, знаю, — Гэмфри поморщился.

Президент не слушал их. Голова разрывалась от беспорядочных мыслей: «Обнаружили! Как, как смогли?! Он подошёл к Земле на гравидвигателе?! Нет, он не мог. Я же специально напомнил ему… Я видел, он получил и прочёл. Да и зачем? Нет. «Оса» случайно на них наткнулась? Нет, вероятность… К чёрту. Не хочу считать. Не может этого быть. Нет. Гравископ «осы» просто не в состоянии обнаружить бабл на большом расстоянии. Вот если Планетарная Машина… Но откуда люди Рэтклиффа узнали? Ага. Вот в чём дело. На Земле, стало быть, поселилась «крыса», а наши этим воспользовались. Нужно сообщить Саше, что троянский конь в городе. Саше. Которого уже обнаружили истребители-автоматы».

Президент пытался побороть приступ отвратительного беспомощного страха, запустившего холодные щупальца прямо в мозг, такого же точно животного ужаса, какой чувствовал тогда на Ио, лёжа под скалой, размозжившей его тело в сверхпрочном карбофлексовом скафандре, словно мороженое в бумажном стаканчике колесом грузовика. Как и тогда, надлежало думать, а не паниковать: «Только тогда было больно вдобавок. И что же? Ведь живу. Двадцать лет скоро. И он выживет. Мы ещё посмотрим. Нужно написать ему, предупредить». Капли пота на лбу, но стало легче. Гораздо легче. Искалеченное тело, навсегда прикованное к гравитационному креслу, иногда всё же напоминало о себе — устраивало такие вот подлые выходки. Озноб, пот на лбу. Не нужно никому видеть. И Владимир Борисович почти неосознанным усилием воли заставил гравикресло беззвучно и легко крутнуться на сто восемьдесят градусов, одновременно пустив его вспять. «Пусть думают, что решил полюбоваться закатом», — решил он, упершись залысым лбом в прохладную прозрачную силикофлексовую броню купола. Сквозь мертвенный свет фиолетовой марсианской зари проступили янтарные буквы меню гравимейлера, президент стал шептать, едва шевеля губами, команды, а после и сам текст короткого письма, на ходу подбирая слова простого шифра.

Из служебной и личной корреспонденции президента Внешнего Сообщества, действительного члена Совета Исследователей, председателя ЦКСИ.

Личный канал грависвязи №ХХХ-XXXXX [9]

Сверхсрочно. Конфиденциально.

Улиссу

От Лаэрта.

Тема: Осы Итаки.

Сынок!

Вы обнаружены. Пора тебе вспомнить о Протесилае, пока не собрался весь рой.

Лаэрт.

9

Здесь и далее номер этого канала грависвязи опущен по требованию владельца.

Дав команду «отправить», он ощутил прилив сил. Нельзя победить того, кто не признаёт себя побеждённым. «Это мы здорово тогда с Сашей придумали — шифр. Даже если вскроют канал и перехватят…»

— Каков Фобос сегодня, а! — сказал за плечом президента голос Гэмфри Моргана, в прошлом — ареолога, ныне — главы Департамента Строительства.

— Красавец! — восхитился Гэмфри Морган, не зря носивший прозвище «Громобой»; Гэмфри Морган, видевший Фобос во всех его фазах много тысяч раз: и с покорённой им некогда вершины вулкана Павлин Монс, и со дна разломов Лабиринта Ночи, где он разыскивал остатки снесённой гигантским оползнем ареостанции.