Третий должен уйти
Шрифт:
Лиза вышла из ванной, насмешливо глянула на меня:
— А чего такой грустный?
— Да нет, нормально.
— Перед женой неудобно? А мне перед Оскаром удобно? Я, между прочим, тоже изменяю — ему, с тобой. Может, мне тоже это не нравится? Но я хочу тебя и ничего не могу с собой поделать.
— А пытаешься?
— А ты?
— Если бы пытался, меня бы здесь не было…
— Но ты здесь! Поэтому улыбайся! Мне твой кисляк не нужен! — Лиза повернулась ко мне спиной, села за трюмо, взяла косметический карандаш.
— Давно у тебя с Оскаром? — спросил я.
— А это имеет значение?
— Ну,
— И замутила… Миху я никогда не любила, так что не надо.
— А кого любила?
— Тебя, — как о чем-то несущественном сказала она. — Я с тебя тащусь, Нефедов, и ничего не могу с этим поделать… Только ты не задавайся. Я страдать по тебе не собираюсь, если прогонишь, плакать не стану. И бегать за тобой не буду. Только не надо прогонять, ладно?
— Да я не собираюсь.
— А ты ведь меня не любишь, ты меня просто хочешь, — сказала она с едва заметным разочарованием в голосе.
— Хочу, но не просто.
— Жена у тебя пресная, поэтому ты меня хочешь.
— Откуда ты знаешь, какая у меня жена?
— Вадик, ты — дурак или притворяешься? Неужели думаешь, мне совсем не интересно, какая у тебя жена? Поверь, справки навести нетрудно… Видела я ее. Ангелочек. Бесплотный ангелочек. Облачко. Красивое невесомое облачко. Теплое, но не горячее. А тебе горячая плоть нужна… У тебя же больше нет любовницы, только я?
— Ну, если справки навести нетрудно, зачем спрашиваешь?
— Надо будет, наведу.
— Через кого?
— Я и сама не ленивая… А почему ты спрашиваешь?
— Миха сел, а его бандиты остались…
— Мне до них нет никакого дела, — с заметной обидой в голосе проговорила Лиза.
— Чего так?
— Шильник тот еще урод! Ну, если ты не знаешь…
— Знаю. Наехал на меня Шильник. Двадцать пять процентов от прибыли выставил.
— Наехал?! — Лиза резко развернулась ко мне.
— А тебя это удивляет?
— Удивляет. Что так долго не наезжал, удивляет.
— Не наезжал. Потому и затребовал все тридцать процентов. Договорились на двадцать пять.
— Все равно много…
— Там от него человек в бухгалтерии работал, завтра сумму должны назвать.
— А с другими заводами у тебя как?
— С локтевского кирпичом берут, честовский вообще не трогают.
Бандиты, как и тараканы, есть везде. Почти в каждом городе и даже поселке своя мафия найдется. Вопрос, насколько все серьезно. В Локтевке команда вроде бы не слабая, говорят, с выходом на Москву. Братва какой-то рынок в столице держит, еще что-то там, поэтому своих практически не трогают. И кирпичный завод не терроризируют, так, подъедут иногда, загрузят пару машин, и на этом все. Но сейчас завод там развивается, реальная прибыль уже на подходе, а у братвы на это дело особый нюх. А в Честове крупная рыба не водится, только шелупонь одна. Пытались там на завод наехать, но директор вывел рабочих с палками, на этом все и закончилось…
— В Локтевке серьезная команда, — заметила Лиза. — Ну, раньше так было, сейчас не знаю…
— Да говорят, что реальная братва, — кивнул я.
— А берут кирпичом?
— У пацанов родня на этом заводе работает.
— Понятно… Фирма у тебя, три завода. В Архиповке — офис.
Получается, Шильник на один завод наехал.— Ну, он в тонкостях не разбирается.
— А ты предложи ему всю свою фирму под «крышу» взять.
— Зачем? — Я с подозрением посмотрел на Лизу. Вдруг она в сговоре с горанской братвой? Очень даже может быть.
— Оптом дешевле, — усмехнулась она.
— Не понял.
— С одного завода — двадцать пять процентов, а если с трех, тогда по пятнадцать. По-любому тебе «крыша» нужна. Но это не главное. Главное, чтобы Шильник заглотил наживку. Пусть он подавится! — Лиза смотрела сквозь меня, как будто видела за моей спиной бандитов.
— Подавится?
— Ну, ты же не думаешь, что локтевские спустят ему завод с рук? Там у тебя с прибылью как?
— Уже нормально. Правда, долги еще остались.
— Долги никого не волнуют, братве нужна только прибыль. Жид за прибыль удавится, а братва — удавит… Ты меня понимаешь?
— Стравить горанских с локтевскими хочешь?
— Я хочу?! — возмутилась Лиза. — Да мне все равно!
— Ну, хорошо, локтевские задавят горанских. Или наоборот. А дальше что? Кому-то все равно платить придется…
— А в этой жизни за все приходится платить. Шильнику двадцать пять, локтевские двадцать будут брать, еще и честовский завод возьмут. Лучше пусть Шильник пятнадцать процентов со всего берет…
— А он согласится?
— Не согласится, делай ход конем… Тебе свою структуру нужно создавать. Найдешь людей, поставишь их под себя, вооружишь. Это тебе обойдется дешевле, чем бандитов кормить…
Я кивнул. С Лизой трудно было не согласиться. Война между локтевскими и горанскими могла ослабить и тех, и других. И еще я выигрывал время, которое нужно было мне на создание своей собственной охранной структуры.
В бандитскую войну я не верил, хотя и не исключал такой возможности. Но в любом случае надо было позаботиться о собственной безопасности. Хотя думать уже поздно, давно пора действовать.
Кровь, смерть, запах пороха и флюиды ненависти — это все война. Я не был в Чечне и о событиях там судить мог только по теленовостям и сообщениям в прессе. Но сейчас я видел всполохи разрывов и зарево пожаров, достаточно было посмотреть в глаза жилистого белобрысого парня, который пришел ко мне на собеседование. Он говорил коротко, без подробностей, но так, что слова казались лишними. Я все видел в его глазах. И повоевать он успел, и даже в плену побывать. Запах пороха въелся в его душу, так же как и ненависть к чеченским боевикам, которые собирались отрезать ему голову. И отрезали бы, если бы не «вертушки», выстрелы из которых прозвучали как гром среди ясного неба.
Олега Курдова я знал еще со школы, он был младше меня на три-четыре года, поэтому о дружбе не могло быть и речи. Просто знали друг друга, и все. А сейчас он вернулся из армии, ему нужно было где-то работать, и он отправился на завод. В кадрах сказал, откуда прибыл, и его направили ко мне. Наконец-то я созрел до того, чтобы нанимать не только рабочих, но и бывших спецназовцев, участников боевых действий. А Олег служил в десантно-штурмовой бригаде, чем не спецназ?
— В охрану ко мне пойдешь? — внимательно выслушав его, спросил я.