Третий период

После первого периода – 3:0. Однако в игре с такой командой, как ЦСКА, даже столь солидный перевес ничего не значил. Когда же сразу после перерыва Волчкову удалось протолкнуть шайбу в мои ворота, показалось, что вот сейчас все для армейцев образуется.

Но счет растет в нашу пользу. Тарасов даже меняет неудачно игравшего Третьяка на Толстикова. То один, то другой нападающий выкатываются ко мне – один на один. Ничего не могут сделать. А когда в начале третьего периода на табло загораются цифры 7:1, всем становится ясно – игра сделана. Окончательный результат – 8:3. Разгром, да и только. Да, с таким счетом армейцы редко кому проигрывали.

«Еще в первые месяцы чемпионата в игре команды наблюдался определенный парадокс: автозаводцы действовали интересно, остро, порой даже красиво, а их очковый багаж был весьма легок. В ряде матчей торпедовцы, имея множество голевых моментов, не могли их использовать.

Восемь шайб в ворота чемпиона в какой-то степени говорят о том, что команда способна избавиться от этой болезни. И в данном случае, думается, не следует делать скидку на вялую игру ЦСКА. Торпедовцы часто и, главное, точно обстреливали ворота с различных дистанций, их атаки развивались на высоких скоростях и выглядели законченными, они не прощали защитникам ЦСКА ошибок. Безусловно, уверенность нападающим придавала надежная игра обороны и Коноваленко».

«Футбол – хоккей», №3, 1972

На Олимпиаду, о которой я мечтал, меня не взяли. Именно тогда я принял решение уйти из хоккея. И ушел. Сыграла тут свою роль и позиция тогдашнего тренера «Торпедо» Прилепского. Он отрицательно отзывался о моей спортивной форме, а это было не так.

Александра Прилепского я знал очень давно, еще когда он выступал за «Крылышки». В 1957 году вместе с ним впервые ездили в составе сборной РСФСР на международные матчи в Англию. Потом он надел нашу торпедовскую форму и помог завоевать команде серебряные медали. Он был хорошим игроком, говорить нечего. Потом всего год поработал тренером в Омске и, вернувшись в Горький, стал торпедовским тренером. Два года потребовалось, чтобы для всех стало очевидным: тренера из него не вышло. Почему? Какие качества необходимы человеку, спортсмену, чтобы успешно работать тренером? Я вернусь к разговору о наставниках в главе, специально посвященной этой теме.

Вообще «Торпедо» после Богинова с тренерами не везло. Это тем более досадно, что в моей родной команде не было недостатка в интересных и ярких личностях. И в хоккейном плане, и в жизненном. О некоторых из них хочется рассказать. С кого же начать? Пожалуй, с Льва Халаичева.

Его я ставлю первым среди моих торпедовских товарищей. Мы работали бок о бок – в инструментально-штамповом корпусе автозавода. Он слесарничал, а я был токарем. Кстати, с легкой руки какого-то журналиста меня нередко тоже называли слесарем. Нет, токарь я по рабочей своей профессии. Я уже говорил об этом.

Лев был неуступчив. Да и у меня характер не слаще. Бывало, не сойдемся на чем-нибудь, тут же чуть не в драку. А через несколько минут – опять водой не разольешь. Но это в самом начале, в юношеские годы. Потом повзрослели, серьезней стали. Он был заводилой во всех наших начинаниях и на льду, и за пределами площадки. В той знаменитой тройке с Сахаровским и Чистовским Лев не последнюю роль играл. Две шайбы, заброшенные в ворота сборной Швеции в декабрьском матче 1961 года, когда тройка горьковских нападающих впервые надела форму сборной СССР, записаны на счет Халаичева. Дважды специалисты включали его в число 33 лучших хоккеистов страны.

Вообще ту горьковскую тройку до сих пор вспоминают как одно из лучших сочетаний в нашем хоккее. И, уверен, играй ребята не в периферийной команде, а в одном из московских клубов, место в главной команде страны им было бы гарантировано. Сегодня это очевидно. Ведь тот же Балдерис, чтобы попасть в сборную, на несколько лет сменил рижское «Динамо» на ЦСКА. Или Сергей Макаров. Не быть бы ему неоднократным чемпионом мира, если бы он остался в своем «Тракторе». То же могу сказать и о Дроздецком, и о Тыжных, и о Касатонове. Да больше чем о половине игроков сборной нынешнего, да и предыдущих созывов. Причем я говорю ведь только о клубах высшей лиги. Не вспоминаю, скажем, Сашу Мальцева, который перебрался в столичное «Динамо» из Кирово-Чепецка, или Сергея Капустина, приехавшего из Ухты. Тут все понятно – уровень хоккея в тех городах, конечно же, не соответствовал международным стандартам. Но ведь в высшей-то лиге соответствует!

Увы, во все времена, во все годы существования нашего хоккея господствовало негласное правило: будешь выступать за московский клуб – в общем-то за любой, но лучше за ЦСКА либо за «Спартак», – будешь в сборной.

Сорок лет нашему хоккею. А посчитайте, сколько немосквичей играло в составе сборных? Если не брать во внимание Валерия Никитина, который хоть и выступал за «Химик», а жил в Москве, то это я, Виктор Пучков из Свердловска и Сергей Мыльников из Челябинска – вратари, Юра Ляпкин из Воскресенска, горьковчанин Юра Федоров и челябинец Николай Макаров – из защитников, двое опять же горьковских нападающих – Саша Скворцов и Володя Ковин. Вот и все. Я рад за Ковина – стал он олимпийским чемпионом, хоть и в тридцать лет! Уверен, будь он москвичом, давным-давно выступал бы в сборной.

Или взять Мишу Варнакова. Одаренный парень. Но он столько лет ходил вокруг да около сборной, постоянно играл во второй команде, постоянно тренеры этой второй сборной рекомендовали его в первую. На этом все и кончалось. Не нравился он Тихонову – и все тут. И ничего ты с этим не поделаешь. На Кубок Канады – пожалуйста, можешь сыграть. А как дело доходит до мирового первенства, места ему в составе не находилось. И все-таки поехал Варнаков на мировое первенство. Но сколько испытаний пришлось ему преодолеть, чтобы занять свое место в главной команде страны.

Тут дело вот в чем: тренеры сборной – это, как правило, одновременно и клубные тренеры. А они не могут быть абсолютно беспристрастны: «свои» хоккеисты им кажутся чуть лучше «чужих», и они делают ставку на них. Нужен более объективный процесс отбора хоккеистов в сборную страны.

Но я отвлекся от рассказа о своих товарищах в «Торпедо».

Игорь Чистовский – имя в хоккее. Игрок от бога. Как только его не называли, с кем только не сравнивали. Даже одно время иначе как «второй Бобров» и не говорили про Гулю. Уж и не припомню, откуда за ним эта кличка закрепилась: Гуля. Может быть, от того, что он буквально летал по площадке? А по характеру был мягок и добр? Не знаю. Но он был грозой для соперников. Даже в конце шестидесятых годов, когда Игорь уже и скорость потерял былую, и времени на площадке проводил меньше обычного, – при каждом его появлении на льду только и слышалось указание тренера соперничающей команды: «Все внимание Чистовскому!»

Да, это была яркая индивидуальность в нашем хоккее. С одной стороны, все он умел, никакие авторитеты его не пугали, любого самого выдающегося защитника мог обхитрить и добиться результата. А с другой стороны... Твердости характера не хватало. А без этого в современном хоккее делать нечего. Попробовали Игоря в сборной, повезли, помню, на матчи в Чехословакию. Он там не очень выделялся, не показал всего, на что способен. Тогда мы проиграли. Чистовского «списали». Он расстроился и даже в клубе какое-то время играл значительно слабее.

Зато на тренерской работе Игорь себя нашел. Любо-дорого было посмотреть, как он с мальчишками возился. Это он отыскал в одной из команд «Золотой шайбы» Ковина со Скворцовым и вырастил их. Да и в команде мастеров он был бы к месту. Жаль, не разглядели этого вовремя.

Сколько лет уже ведется не оправдывающая себя практика – приглашать в «Торпедо» тренеров со стороны. А они так и остаются только «заезжими гастролерами», временщиками, которые больше вреда приносят команде, чем пользы. Но об этом я еще буду говорить отдельно.