Третий вариант

Мальчикову было под пятьдесят, это был типичный представитель еще старой, советской школы плановиков и экономистов, любивших все делать неторопливо и обстоятельно. Он, конечно, приноровился к бешеному ритму коммерческого банка, но по-прежнему любил выполнять свою работу основательно и аккуратно, как и полагалось десять-пятнадцать лет назад.

В кабинете президента банка он быстро уяснил, что от него требуют, и сразу дал согласие на выезд в Цюрих. Работа была для него на первом месте, тем более в таком престижном учреждении, как «Эпсилон-банк». А отдохнуть можно будет и через месяц. К часу дня выяснилось, что еще один работник банка имеет швейцарскую визу. Это была Катерина Суркова, молодая сотрудница внешнеэкономического отдела. Посланный в аэроагентство курьер должен был взять два билета бизнес-класса.

Потом началось оформление нужных документов. Из сказанного Кириллом Петровичем Мальчиков понял, что в банке необходимо перевести большие суммы денег с одних счетов на другие. Почему этого нельзя сделать прямо из Москвы, он не спрашивал, хорошо зная, что в их деятельности бывает много факторов, влияющих на финансовое положение банка. В том числе и много моментов, не позволяющих раскрывать их официальным проверяющим органам и налоговой полиции. Почти каждый российский банк, каждое крупное частное производство, каждая акционерная фирма скрывали большую часть своих доходов, показывая в отчетности лишь небольшие суммы для выплаты налогов. Беспрецедентные налоги подрывали ведение нормального хозяйствования и были невыгодны коммерсантам и банкирам. Именно поэтому почти все предпочитали любыми способами скрывать истинные доходы, уклоняясь от уплаты налогов государству. По существу, вал неучтенных доходов уже превышал сумму учтенных и продолжал расти. Об этом секрете полишинеля знали все проверяющие, но предпочитали молчать, получая за это достаточную компенсацию.

Суркова, женщина тридцати лет, с крупными, резкими чертами лица, всегда несколько замкнутая и отстраненная, нравилась Мальчикову своим подходом к делу. Она работала здесь недавно, перейдя сюда из другого банка, и уже успела завоевать уважение своей компетентностью и трудолюбием. В отличие от остальных молодых женщин она почти не красилась.

Мясников, требовавший, чтобы обо всем докладывали лично ему, к восьми часам вечера наконец получил известие, что весь пакет нужных документов готов. Не было только номеров счетов и шифров, которые предусмотрительный банкир решил сообщить своим посланцам лишь по прибытии в Цюрих. Для этих целей Мальчикову выдали сотовый телефон, работавший через спутниковую связь. Из банка его отпустили в девять вечера, когда встревоженный Кирилл Петрович узнал о нападении на своего первого курьера в Будапеште.

Банкир был не просто встревожен. Он был очень расстроен этим происшествием. Кроме него и Рашида Касимова, никто не знал истинных целей визита Кондакова в Швейцарию. Оформлявшие документы сотрудники не знали, кто будет переводить деньги в Цюрихе. Нигде не указывалась фамилия Кондакова. А это могло означать только одно: нападение на посланца Мясникова было совершено по указанию Рашида Касимова. Только Касимов знал, кто, когда и куда полетит. Только он мог подстроить эту засаду и убрать курьера. Мясников решил проверить, позвонив Касимову.

– Рашид Амирович, – сказал он несколько скованным голосом, – мы все узнали. – Он выждал паузу, надеясь на реакцию собеседника, но, так и не дождавшись, продолжал: – Кондаков не вылетел из Венгрии. На него совершено нападение в Будапеште, кто-то выбросил его с третьего этажа гостиницы. – Мясников снова сделал длинную паузу и закончил: – Он сейчас в реанимации.

– А где документы? – закричал вдруг Касимов, и Мясников подумал, что тот действительно может ни о чем не подозревать.

– Они пропали, – хрипло выдавил он и бросил трубку. Может, он не прав, и Касимов тут ни при чем? Но, кроме них двоих, никто не мог знать о поездке Кондакова. А это могло означать только одно – Рашид Касимов решил не делиться с ним и присвоить все деньги. Похоже, слухи о том, что Касимов купил себе виллу где-то в Европе, не лишены оснований. Нужно быть осторожнее с этим типом, давно связавшим свою судьбу с наркомафией. Но прежде всего следует выяснить, что случилось с деньгами. Если в Цюрихе кто-то успел сработать раньше, виноватого не надо искать. Это может быть только Рашид Касимов.

Мясников нахмурился. В таком случае он обязан принять нужные шаги и подумать о мерах предосторожности. Он вызвал к себе начальника службы безопасности банка. Через пять минут в кабинете появился высокий, сутулый, худощавый, со впалыми щеками и землистым цветом лица Михаил Потапенко. Бывший сотрудник КГБ генерал Потапенко был давним другом Мясникова. После девяносто первого года он с удовольствием принял его предложение занять место руководителя службы безопасности одного из самых крупных и значительных банков страны. Впрочем, в этом не было ничего удивительного. Практически все крупные банки имели в собственных службах безопасности бывших сотрудников КГБ и МВД.

Потапенко, не спрашивая разрешения, прошел к столу, сел напротив.

– Я сегодня уже наблюдал вашу лихорадку, – сказал он, – и про Кондакова все знаю. Завтра наш сотрудник вылетит в Будапешт, чтобы разобраться на месте. Мы узнали, в какой он больнице. Говорят, пока жив.

– Может, он сам выбросился из окна? – предположил Мясников.

Потапенко усмехнулся:

– Ты же его хорошо знаешь. Типичный пижон. Чтобы он сам выбросился из окна? Никогда в жизни не поверю в это. Только в том случае, если его действительно хотели убить. И, конечно, не ревнивый муж, пришедший искать жену. От отчаяния такие типы могут быть и храбрыми, но только в случае самой крайней необходимости.

– Ты что, все время сидел в банке?

– А как ты думаешь? Целый день вместе со своими ребятами искал Кондакова. Я считал, что понадоблюсь тебе раньше. Поздно ты про меня вспомнил. Который час – тебе известно?

– Известно, – кивнул Мясников. – Я все время думаю, кто мог знать о визите Кондакова в Будапешт.

– Уже выясняем. У нас об этом знали человек десять. Но всем им стало известно только вчера. Подготовиться и провести акцию практически невозможно. Просто не хватит времени. Отсюда можно сделать вывод: либо кто-то из наших работает на другую сторону, а это мы сейчас проверяем, либо о визите Кондакова знал кто-то еще.

– Вот именно, «кто-то», – зло сказал Мясников. – Знал еще один человек, который мог быть очень заинтересован в том, чтобы Кондаков не долетел до Цюриха. И знаешь кто?

– Знаю, – сделав усилие мускулами лица, Потапов улыбнулся.

– Откуда? – удивился Мясников.

– Догадался. – Потапенко взял со стола карандаш, листок бумаги, написал имя и фамилию: «Рашид Касимов». Мясников прочел, нахмурился еще сильнее и кивнул. Потапенко достал зажигалку, щелкнул, поднес ее к бумаге. Потом несколько секунд следил, как она горела. Лишь когда в пепельнице остался только пепел, тяжело поднялся с кресла. – У меня в отделе не было ни одного случая предательства. Ни одного прокола. Знаешь почему?

Мясников угрюмо молчал.

– Потому, что я никому не верил, – закончил Потапенко. – Ты не беспокойся. Мы уже принимаем меры. Я свою зарплату привык отрабатывать. Наши завтрашние курьеры уже под наблюдением моих ребят.

– Каких ребят? – не понял банкир.

– Надежных, – многозначительно сказал начальник службы безопасности. – Думаю, что в отличие от Кондакова они долетят до Цюриха в большей сохранности. Вы сказали «нашему другу», кто именно летит в Цюрих?

– Сказал, – нехотя сознался Мясников.

– Тогда все правильно. Если сегодня что-нибудь случится, мы уже можем не сомневаться. В любом случае это будут его люди. Сегодня до утра мы все узнаем.

Мясников молчал. Он думал, какими финансовыми потрясениями для банка может обернуться его окончательный разрыв с таким важным для любого финансиста клиентом, как Рашид Касимов.

А Мальчиков ехал к себе домой в вагоне метро и размышлял о завтрашней срочной командировке в Швейцарию. Он не любил автомобилей и, хотя купил почти новенький «БМВ», предпочел отдать его сыну, по-прежнему продолжая пользоваться привычным для него московским метро.