Третья стража

– Интересные подробности, – произнес Грибачев. – Прежде вы мне об этом не рассказывали.

– Все приходит со временем, – послышалось в ответ. – Так что с Соболевым? Встретитесь с ним?

– Да, разумеется. Человеку, который знает свое предназначение, легче справиться с бедой… – Грибачев погладил холодную поверхность медальона, спрятал его под рубашку и спросил: – Я должен передать ему такое же устройство?

– Нет, пока нет. Сейчас он в безопасности. С ним Защитник.

– Вот как! Дело настолько серьезно? Вы полагаете, что и другие мои коллеги…

Черты эмиссара окаменели.

– Не тревожьтесь за себя и за них – Защитник здесь, и больше никто не нарушит Договор! Прошу вас, Павел, повидайтесь с Соболевым, изложите ему ситуацию… убедительно, как вы умеете… Это будет первым шагом посвящения. Если он согласится, отправим его в Лондон, и там… в общем, там его проинструктируют во всех подробностях. Вы готовы?

– Да. Постараюсь вылететь в ближайшие дни.

Седой поднялся с камня. Вода плескалась вокруг его босых ступней.

– Благодарю за сотрудничество. До встречи, Павел.

– До встречи, Седой.

Сделав прощальный жест, эмиссар зашагал к деревьям за широкой полосой пляжа. Цепочка следов тянулась за ним: отчетливые – в мокром песке, бесформенные ямки с осыпающимися краями – там, куда не доставали волны. «Сандалеты!.. – хотел крикнуть Грибачев, – вы забыли свои сандалеты!» Но другой обуви, кроме его собственной, у камней не нашлось, а эмиссар, похоже, уже не был босым.

– Ловкий фокус! Но не для нас, не для нас! Только для продвинутых гуманоидов… – пробормотал Грибачев и стал обуваться.

Глава 6 Сплит

«Что происходит, что творится?..» – думал Глеб, пока дни текли и уходили, неторопливо перемещая его из прошлого в будущее. Жизнь его как бы раздвоилась на привычное бытие и эти тревожные размышления о странном – можно сказать, невероятном. Утром он вставал, завтракал на кухне, садился в машину и ехал в госпиталь, к столу под ярким светом бестеневых ламп, к очередным пациентам и коллегам в ординаторской; пил с сослуживцами кофе, обедал, перебрасывался шутками, обсуждал диагнозы, спорил или соглашался. Вечером все повторялось в обратном порядке: синий «Пежо» вез его домой, к ужину, одинокой постели и тоске. Вокруг пел, сиял и веселился Сплит, плескалось теплое южное море, ласкали взор зеленые склоны Динарского хребта, покачивали лохматыми кронами пальмы… Яркий город, а жизнь серая, тусклая… Безрадостная жизнь…

Все так, но стоило промолвить: «Йокс!» – и услышать в ответ: «Присутствую», как бытие начинало меняться. Тоска, терзавшая Глеба, не исчезала, но словно бы отодвигалась в дальний уголок сознания, туда, где хранятся личные беды и горести, когда приходит время великих свершений. А в том, что оно пришло, Глеб не сомневался – обитатели звезд добрались до Земли, явились в мир людей во всем своем могуществе и, возможно, решали сейчас глобальный вопрос: быть или не быть человечеству. Во всяком случае, кто-то из них не очень благоволил земным гуманоидам и персонально Глебу Соболеву, а кто-то стремился его защитить, одарив телохранителем с планеты Гирхадна. Не простым бойцом – обычные секьюрити огонь из пальцев не пускали и не умели превращаться в незримую тень!

Идея о том, что жизнь в Галактике не кончается в земных пределах, что этот звездный остров населен множеством рас, похожих и не похожих на землян, была так величественна, так огромна, что, несомненно, превосходила все открытия за пять последних тысячелетий. Размышляя на такие темы, Глеб ощущал, как сердце начинает биться чаще, в животе холодеет, а на висках выступает испарина. Впрочем, повод для стресса мог быть иным, связанным с пристальным вниманием, которое инопланетяне уделяли лично ему. Он убеждал себя, что это случайность, что на месте хирурга Соболева мог оказаться любой человек – скажем, археолог Джакопо Мурено или фрау Шнитке, но мысль о такой возможности была, очевидно, неверной. Йокс выразился ясно: есть причина, чтобы Соболева поберечь, спасти от песчаных демонов, вырвать из иллюзорной не-жизни. Он, Глеб Соболев – ценная особь. Уникальная!

Но ничего подобного Глеб за собой не замечал. Хороших хирургов в мире тысячи, и многим из них пришлось воевать, ползать в грязи под пулями, копаться в ранах, слушать крики умирающих солдат, проклиная свое бессилие. Еще больше мужчин – не тысячи, а миллионы – теряли своих любимых по самым разным поводам, из-за болезни, несчастного случая или какой-то катастрофы, теряли и оплакивали их, тосковали и мучились от одиночества… Более ярких событий – к сожалению, невеселых, – в жизни Глеба не случилось. Конечно, если не считать чудесного спасения, когда самолет, в котором он с отцом и матерью летел из Крыма, рухнул на землю. Редкий случай, страшное потрясение, но после него Глеб не сделался телепатом и иных странных талантов не получил. Его дальнейшая история была суровой и совсем не фантастической – жизнь с бабушкой до ее смерти, учеба, война и вечное ощущение сиротства. Так было, пока не встретилась ему Марина.

Что в нем уникального? Загадка! Тайна за семью печатями! Йокс с разъяснениями не спешил – видно, не имелось у него конкретных данных по этому вопросу или полномочий их озвучить. Его, Йокса, работа – беречь/защищать, на что получены четкие инструкции, а остальное – дело Внешней Ветви и ее функционеров. Из дальнейших расспросов Глеб уяснил, что Ветвь – совсем не из тех, что растут на деревьях, а часть галактической спирали, но этим дело и кончилось. Йокс вообще был не слишком разговорчив и больше расспрашивал сам, стараясь вжиться в земную реальность. Он не нуждался в пище, отдыхе и сне, мог подключаться напрямую к любым каналам информации и, похоже, знал все земные языки или выучил их в течение недели. Возможно, в его бездонной памяти хранилась масса сведений о физических законах, еще неведомых земным ученым, о способах странствий среди звезд, о населенных мирах Галактики и обитающих там существах, но поделиться ими Защитник не торопился. Но об одной планете Глеб кое-что услышал – о Гирхадна’пеластри, где проходили жизнь и служба Йокса.

Неуютное место и очень опасное! Огромный каменный шар, далекий от светила, покрытый льдом из замерзших газов, с плотной метановой атмосферой, в которой можно было плавать, как в воде. В этом мире обитали жуткие чудища, рыскавшие среди ледяных торосов – Йокс называл их харрами и говорил, что у них бронированный панцирь, восемь длинных гибких ног и лапы-клешни. Глебу они представлялись в виде гигантских раков, скользивших белесыми тенями в вечной тьме и холоде. Они двигались стремительно, и их клешни могли пробить и раскромсать самый прочный материал.

Те, кому служил Йокс, что-то добывали на ледяной планете. Разумеется, не сами – там находился комбинат с машинами, сверлившими и прожигавшими шахты, тысячи роботов, космический транспорт и экраны, защищавшие от бурь. Бури на Гирхадна’пеластри были страшными – они прокатывались по планете волна за волной, громоздили и ломали ледяные горы, вихрились чудовищными смерчами на равнинах. Вместе с бурей появлялись стаи харров, крушили роботов и механизмы – похоже, все, что двигалось, вызывало их ярость. Йокс сражался с ними. Не в своем нынешнем обличье, в другом, вполне приспособленном к условиям планеты, к холоду, мраку и огромному давлению. Это казалось понятным, однако удивляло то, что Йокс был единственным Защитником. Как он мог отбить атаку сотен, даже тысяч тварей? Он говорил, что стаи растягивались иногда на много километров и окружали разработки, а площадь их была не меньше, чем у Сплита.

Но все же он справлялся, и кажется, эта бесконечная война являлась смыслом его существования. Слушая его скупые рассказы, Глеб думал, что хоть Гирхадна’пеластри жуткий мир, а Йоксу он дорог, что вспоминает пришелец о нем без отвращения – можно сказать, с теплотой, как вспоминают ветераны о минувших битвах. Впрочем, не исключалось, что не Гирхадна дорога Защитнику, а его служение – в эмоциях Йокса, если такие были, Глеб не слишком разбирался.

Так прошла неделя, и Глебу уже чудилось, что Йокс, его вторая тень, то видимая, то незримая, обитает рядом целую вечность. К скрасившему одиночество привыкаешь быстро, даже если он космический пришелец.