Тревожные галсы

— Я уже догадался: это система защиты, так?

— Да, — Савчук присел на стул.

Кесарев склонился над схемой. Мина Савчука была непростой, и не легко было вникнуть в ее устройство. Кесарев чертил один узел за другим. Но прежде чем высказать свое мнение, он спросил Савчука, в каких случаях срабатывает система защиты мины.

— Во многих, — усмехнулся конструктор, — Скажем, кто-то решил выловить мину, узнать ее секрет. Тронул гайку, и она взорвалась.

— А вот это что? — указал Кесарев на черный крестик, изображающий какой-то важный прибор; от него проводки шли в разные стороны, огибая запал мины, они примыкали к взрывному устройству.

— Это прибор выбора цели, — Савчук поправил очки. — Очень важное и сложное устройство. Оно контактирует не только с системой защиты мины, но наводит ее на противника.

Кесарев озадаченно покачал головой, размышляя над тем, как мине удается выбрать нужную цель? Савчук, уловив его взгляд, сказал:

— Да, выбор цели миной зависит от этого миниатюрного прибора. Он — ее мозг. Скажем, «противник» решил впереди конвоя боевых кораблей послать обыкновенную самоходную баржу, чтобы предотвратить их гибель. Но мина не взорвется, ибо ей не нужна побочная цель, ей нужен крейсер-ракетоносец.

Кесарев задумчиво спросил:

— Взрыва не последовало после того, как был подан импульс на взрыватель. Так?

— Разумеется, — подтвердил Савчук, все еще не понимая, к чему клонит Кесарев. — Вы хотите сказать о запале?

— Да! — воскликнул Кесарев. — Не сработал запал! У меня однажды было такое. Немецкую «эску» разоружал, ловушку не заметил. Чудом уцелел тогда...

На мостике Савчука ждали с нетерпением. Капитан 1 ранга Серебряков задумчиво курил у прожектора. Его не покидало чувство неудовлетворенности, и все же он верил, что исход испытаний будет успешным.

— Как бы не пришлось мину осматривать, — сказал Скляров. — А это дело рисковое, к тому же испытания затянутся.

Солнце куталось в тучи. Повеяло холодом.

Наконец появился Савчук. Вид у него был усталый, лицо серое, как от бессонницы. Он поднял глаза на Серебрякова:

— Случилась зацепка... — угрюмо сказал он. — Теперь даже не знаю, как быть... — Он вздохнул, глянув на часы. — Хотя время у нас пока рабочее...

— Я это предвидел, — раздраженно бросил Скляров, он смотрел на море, хотя вмиг почувствовал на себе осуждающий взгляд Савчука. Поспешил добавить: — Вы думаете, что для меня все это — кость в горло? Нет, Евгений Антонович, я весь в вашем распоряжении. Я сочувствую вам, от души сочувствую, но согласитесь, если мина далека от совершенства, то вряд ли целесообразно выводить в полигон корабли. Вряд ли...

Савчук промолчал, а Серебряков, задетый словами Склярова, сказал с едва заметным укором:

— У вас есть конкретное предложение?

— Нет, Василий Максимович, — Скляров ответил громко, словно хотел, чтобы его услышали другие. — У каждого в жизни есть свое дело...

— А вот у меня есть предложение, — заговорил Савчук. Он сказал, что мину надо выловить из воды и осмотреть, хотя это и сопряжено с риском.

— Что ж, дадим знать на берег, — сказал комбриг.

Связались со штабом флота. Серебряков доложил адмиралу Журавлеву обстановку. А через час на связь Савчука пригласил командующий флотом.

— Когда намерены продолжать испытания? — запрашивал командующий.

— Начнем утром, — Савчук говорил в микрофон спокойно. — Мину катером отбуксируем к острову, я высажусь туда... Что-что, товарищ командующий? Ах, передать Склярову, чтобы подключил своих минеров? Нет, на это я не пойду. Тут своего рода этика... Да, товарищ командующий, ни один конструктор не бросит свое детище, пока не найдет, чем оно «заболело». Как, как? Я вас не понял... Нет, я не самолюбив... Да, Кесарева я знаю, он помогает мне, но мину осматривать буду сам...

«Упрямый, риск ведь немалый, Кесарев помоложе, проворнее, мог бы помочь, а он не хочет», — подумал Скляров, и когда Савчук закончил свой разговор с командующим, он сказал:

— Прежде чем буксировать мину, надо вынуть запал, чтобы обезвредить ее. — Не так ли?

— Разумеется.

— Кесареву это поручим.

Однако Савчук категорически возразил:

— Я сделаю это сам. Я ценю вашу заботу, но запал выну сам. Там есть одна сложность, я ее придумал, мне и дело с миной иметь.

— Смотрите, мое дело предложить, — угрюмо отозвался Скляров.

Уже давно над морем спустилась густая ночь. Ветер стих, и небо было чистым. Его бездонная чаша была усыпана звездами. Они светили холодным блеском. Казалось, что это бриллианты разбросаны на огромном куске бархата. Савчук стоял на палубе и курил. К нему подошел Скляров:

— Сигареты есть?

Савчук протянул ему пачку.

Скляров закурил.

— Мину будете разоружать?

— Непременно.

— Этого еще не хватало. Ведь до беды недалеко... И море вас измотало... — заметил Скляров.

— Пойду отдохну... — сказал Савчук.

Он спустился в каюту и устало присел: так разволновался, что не мог больше быть на людях.

Вскоре все стихло. Где-то на острове закричала чайка. Снова — тишина. Савчуку хотелось, чтобы скорее наступил рассвет. Не раздеваясь, он прилег на диван и забылся тяжелым сном.

Утром его разбудил Кесарев.

Савчук легко встал с дивана. В иллюминаторе сияло солнце, и он понял, что уже давно наступило утро. Быстро привел себя в порядок и вышел на палубу.

Корабли-спасатели встали на якоря неподалеку от «Бодрого», и, пока готовили к спуску водолазов, Савчук решил на катере сходить на островок, где ему предстояло осмотреть мину.

— Я всего на час, не больше, — сказал он Склярову. — Прошу отпустить со мной Грачева. Давно обещал ему показать этот остров.

Через несколько минут командирский катер отошел от борта корабля. Савчук стоял на палубе и задумчиво смотрел на остров. Черный пятак земли, та же зубчатая скала, у которой он бывал еще в годы войны, тот же глухой прибой волн. Казалось, со времен войны ничего на острове не изменилось, разве что камни еще больше почернели от штормов да студеных ветров, обросли мхом.