Тревожных симптомов нет (Сборник рассказов и повестей)

– Да.

– В воскресенье вы с ней виделись?

– Нет.

– Где вы были в воскресенье вечером?

– В котором часу?

– Между десятью и одиннадцатью.

– В радиостудии. Вел передачу, спортивный обзор за неделю.

– Когда началась передача?

– Ровно в десять.

– Когда окончилась?

– Около одиннадцати.

– Что вы делали потом?

– Ждал конца передач.

– Зачем?

– Ну: пока освободится моя подружка, дикторша.

– Как ее фамилия?

– Мишу. Эмма Мишу.

– Вы ночевали у нее?

– Да.

– В котором часу вернулись домой?

– Около девяти утра. Эмма в восемь ушла на работу.

– Когда вам позвонил Пьер Костаген?

– Вскоре.

– Что он вам сказал?

– Он сказал, что Луиза очень расстроена и что...

– Ей нужен морфий?

– Да.

– И назначил вам свидание на углу?

– Да.

– Вы с ним раньше встречались?

– Нет.

– Откуда он узнал ваш телефон и то, что вы снабжаете Луизу морфием?

– Не знаю. Может быть, ему сказала Луиза.

Дебрэ откинулся на спинку кресла.

– Вероятно, вы не врете, Пьебеф. Впрочем, все ваши показания мы проверим. Остается выяснить одно: в субботу вечером у вас не было морфия, а в понедельник утром оказался. Где вы его взяли?

– Комиссар!
– Пьебеф развел руками.
– Вы же обещали! Вот и верь после этого...

– Хорошо.
– Дебрэ встал.
– Я всегда держу слово, но предупреждаю, если вы еще раз попадетесь...

– Я тоже держу слово. Верьте мне, что с этим покончено навсегда. Я ведь хотел только помочь этой даме.

Дебрэ усмехнулся.

– Будем надеяться, Пьебеф, что это так.

– Я могу быть свободным?

– Не раньше вечера. Нам еще нужно проверить ваше алиби в деле об убийстве.

– Мерзкий тип!
– воскликнула Стрелкина, когда Морранс увел арестованного.

– Еще не самый мерзкий во всей этой истории, - задумчиво сказал Дебрэ.

Он надел пальто и сунул во внутренний карман пиджака футляр с морфием.

– Вы уезжаете?
– спросила Стрелкина.

– Да. Сейчас самое время допросить Пьера Костагена. Только я думаю, что мне это лучше сделать без вас. А вы пока попросите Морранса проверить на радио все, что касается алиби Пьебефа.

9. ПОВОД ДЛЯ РАЗМЫШЛЕНИЙ Дебрэ пришлось долго звонить, пока не приоткрылась окованная медью дубовая дверь и старческий голос спросил:

– Кто там?

– Полиция.

– Ах, это вы, комиссар! Сейчас, минутку, я сниму цепочку.

Дверь снова прикрылась. Раздался звук снимаемой цепи, а затем в проеме возникла сгорбленная фигура Огюстена.

– Извините, комиссар, но я теперь закрываю на все запоры, тем более что, кроме меня, в доме никого нет.

– Где же ваши хозяева?

– Уехали в Понтуаз, в свое поместье. Там ведь семейный склеп Костагенов.

Мадам пожелала, чтобы месье Леона перевезли туда.

– Когда будут похороны?

– Завтра.

– И мадам с месье Пьером вернутся в Париж?

– Да, завтра к вечеру.

Дебрэ задумался. Ему очень не хотелось откладывать допрос Пьера Костагена. Кто знает, что может произойти за сутки? Полицейский, ведущий расследование, всегда выбирает наиболее подходящий психологический момент для допроса. В этом главное его преимущество. Кроме того, Дебрэ интересовали кое-какие подробности, от которых зависел весь дальнейший ход следствия.

Впрочем, это можно было выяснить и в отсутствие хозяев.

– Мне нужно еще раз осмотреть комнату убитого.

– Пожалуйста, комиссар.
– Дворецкий посторонился, давая Дебрэ пройти.

В спальне Леона Костагена все оставалось нетронутым. Даже подушка с засохшей кровью хранила след головы убитого.

– Ваш инспектор велел тут ничего не убирать, - пояснил дворецкий.

"Молодчина Морранс!
– подумал Дебрэ.
– Из этого мальчика со временем выйдет толковый криминалист".

– Хорошо.
– Дебрэ сел в кресло у стола.
– Я произведу осмотр. Когда вы понадобитесь, я вас вызову.

– Как вам угодно. Вот звонок.

Еще некоторое время после ухода дворецкого Дебрэ сидел в кресле, собираясь с мыслями. Итак, первая деталь: в желудке убитого обнаружен алкоголь. Судя по тому, что в крови его было совсем немного, Леон пил незадолго до смерти. Должны же быть где-то бутылка и стакан. Ну хотя бы бутылка, если предположить, что он пил прямо из горлышка.

Дебрэ тщательно простучал стены в поисках замаскированного бара, но ничего не обнаружил. Исследование камина тоже не дало результатов.

Видимо, Леон пил не у себя в комнате. Но тогда спрашивается - где? Из дома в этот день он не выходил. Следовательно, есть три варианта: либо в столовой или библиотеке, либо у брата, либо у жены. Первый вариант легко поддается проверке, нужно только допросить Огюстена. Но странно было бы, если бы спортсмен, уделяющий столько внимания тренировкам, стал ни с того ни с сего глушить коньяк стаканами. Значит, к этому были какие-то причины.

Может быть, сильное волнение, вызванное разговором с братом или женой.

Однако, если верить Луизе, она вечером не виделась с мужем. Гм... если верить.

Дебрэ подошел к запертой двери, ведущей в спальню мадам Костаген.

Человеку, проработавшему сорок лет в полиции, не так уж трудно открыть простой дверной замок.

Ничего спиртного в комнате Луизы не оказалось. Впрочем, бутылку могли уже убрать. Дебрэ открыл ящик туалетного столика, куда Луиза утром спрятала шприц. Он все еще находился там, а рядом - точно такой же футляр из крокодиловой кожи, какой Пьебеф собирался передать Пьеру Костагену. Дебрэ сличил содержимое обоих футляров. Сомнений быть не могло, ампулы того же размера, только в футляре Луизы оставалась всего одна, тогда как тот, что был изъят у Пьебефа, содержал двенадцать штук.

Дебрэ положил футляр Луизы на место, вернулся в комнату Леона и снова запер дверь.

"Ну что ж, - подумал Дебрэ, - приступим к проверке следующих вариантов".

– Вот что, Огюстен, - сказал он, когда явился вызванный звонком дворецкий, - где у вас в доме бар?

– Один в библиотеке, другой в столовой.

– Мне нужно их осмотреть.

– Пожалуйста, комиссар.

Содержимому обоих баров мог бы позавидовать самый тонкий ценитель спиртного, однако, к удивлению Дебрэ, ни одна бутылка не была откупорена.