Тревожный месяц вересень
Шрифт:
Валерик крякнул, еще более приободрился и осмотрел улицу. Из-за всех плетней на него глядели глухарчане.
– Это ж свято {19} !
– продолжал Попеленко.
– А, мамаша?
– обратился он к Кривендихе.
– У кого еще сын в таком геройском виде? Измаил взял!.. Орел!
– Ну уж это к чему?
– потупился Валерик. Но Кривендиха от таких душевных слов даже чуток всплакнула.
– Надо бы гулянку устроить!
– Попеленко, воодушевись, взмахнул кулаком: На все село! Чтоб, значит, показать, что такое наш советский флот. Неужели так,
{19}Праздник, торжество.
– А что, мамо?
– спросил Валерик. Глаза его заблестели.
– Как вы думаете, а?
Его можно было понять, морячка. Давно небось мечтал о дне, когда он вот так, в новенькой, отглаженной форме пройдет вдоль тына, а родное село будет глазеть на него. Дождался-таки. Вытащил выигрышный лотерейный билетик.
– Как же это?
– встрепенулась Кривендиха.
– Это ж не шутка. Не кошку накормить!
– А что, мамо?
– более настойчиво повторил Валерик.
– Культурно получится!
– Ну, глядите, - пожал плечами Попеленко и уменьшил натиск, поняв, что зажженная спичка попала в сухую солому.
– Дело, конечно, хозяйское. Это я к тому, что у нас в селе забойщик Климарь. Большой мастер своего дела. Его можно было б уговорить. Я подскажу как... Конечно, глядите сами. Мое дело сторона. Я просто вижу - люди дуже интересуются флотом. Почтение оказывают...
– А что, мамо?
– сказал Валерик.
– Покажем селу, что есть у нас главный калибр, а? Развернем башню на сто восемьдесят? Вдарим!
Попеленко отвернулся. Глаз его хитро и настороженно косил в сторону Валерика. Ох, Попеленко! Ему бы дипломатическую выучку - и на конференцию с союзниками можно посылать. Наверняка второй фронт открылся бы не в июне, а в январе или еще раньше.
Климарь жег длинные пучки соломы, склонясь над кабанчиком Яшкой. Тот показывал неподвижные белые клыки, вздернув черную, густо закопченную губу. Пахло горелой щетиной. Рядом с Климарем стояли две цебарки с кипятком. Он готовился оспаривать и скоблить кабанчика.
– Ишь, задубел, - бормотал забойщик.
– А мы сейчас его кипяточком... Смягчим!
Похоже, Климарь был увлечен занятием. И опять странная, неотступная мысль пронзила меня. Неужели, если бы не фашизм, разбудивший в нем волчью душу, он бы так и занимался своим забойным свинячьим делом, бродил из села в село, балагурил, пил самогон? И я бы никогда не догадался, что рядом - человек, готовый стать полицаем, бандитом, едва лишь исчезнет сдерживающая его сила? Нет, не мог я до конца разобраться в этом. Наверно, никто не в состоянии разобраться. В жизни немало гадов, но не каждый гад, если изменятся условия, становится палачом и предателем.
Наконец у калитки мелькнула "плюшечка" Серафимы. Я бросился к бабке:
– Ну что?
– Что-что?
– спросила бабка.
– Что они могли сказать? Может, на селе лучше парубок найдется? А?
– Найдется, - сказал я.
– Приехал сегодня. Но только в отпуск.
– Морячок-то?
– как будто искренне удивилась бабка.
– Смотреть не на что. А у нас - згода {20} . Гарбуза не
– Заручення?
{20}Согласие.
{21}Второй сговор.
– А ты что ж все спешишь? Не могу я так. Все должно быть по порядку. Как дедами заведено. Они не спешили, деды. Они умели.
– Эх, деды ездили на волах, - сказал я.
– Другая техника. Еще шестиствольных минометов не было. Ладно, Серафима, все в порядке. Сегодня мы с вами гуляем у Кривендихи. Надо бы им подкинуть кое-чего из харчей. Помочь.
– Ты откуда знаешь про гулянку?
– спросила бабка.
– Прыткий стал в "ястребках"! Я еще не знаю!
– Разведка мне раньше доносит. Вон Валерик сейчас объяснит.
К нашему тыну, чуть раскачиваясь из стороны в сторону, подходил отпускник, освободитель Измаила Валерик Кривенда. Он приложил пятерню к бескозырке.
– Вас, мамаша, приглашаю до нас исключительно, - обратился Валерик к бабке.
– Вы просто цветете, года вас не берут. Определенно меня импонируете! И милицию ожидаем видеть у наших обильных столов.
– Вот сволота с Черноморского флота!
– восхищенно отозвалась бабка.
– А ведь был такой босяк! И где его грамоте выучили?
– Вон забойщик, - сказал я морячку, кивнув в сторону Климаря.
– Без него тебе не обойтись.
– Это я именно имею в своем усмотрении, - сказал Валерик и, взметая клешами пыль, направился к забойщику.
Климарь облил закопченного кабанчика кипятком и, набросав сверху соломы, укрывал его теперь для лучшей отпарки.
– Здравия желаем, папаня!
– рявкнул Валерик, козыряя.
– Имею чесь пригласить на семейное торжество, а также для выполнения забойных работ. Настойчиво прошу!
– Он нагнулся к Климарю, сказал негромко, как своему: Корабельного спирта привез... Сам из компасов отливал. Девяносто девять градусов! Культурно!
Видать, Попеленко научил Валерика, как уговорить Климаря. Забойщик только крякнул. Известно, что каждый мастер для начала должен поломаться. И Валерик, присев на корточки, продолжал свою агитацию, нашептывал что-то, как девице.
Я опасался, что Климарь все-таки не согласится. Но он неожиданно быстро дал уговорить себя.
– Ладно, флотский!
– пробасил он.
– Сделаем все в лучшем виде! Где моя обицянка {22} , там и гулянка. Как будто никто не ждал его в лесу!
{22}Обещание.
И к вечеру началась гулянка. Да какая! Герой морских и сухопутных сражений Валерик, как торпедный катер, пронесся по селу, заходя в каждую хату, приглашая всех, да в таком стремительном атакующем духе, с такими неслыханными в Глухарах книжными выражениями, шуточками-прибауточками, побасенками, с такой лихостью, что село на миг окунулось в забытую уже, казалось, мирную пору, когда загулявшие парубки выписывали замысловатые и развеселые кренделя.