Трейдеры-миллионеры: Как переиграть профессионалов Уолл-стрит на их собственном поле

В: Как вам удалось уговорить его?

О: Не помню, как я преподнес это ему. Думаю, он просто любил меня и рассуждал так: мальчик сможет набраться опыта и посмотреть, знает ли он, что делает. Кроме того, еще подростком я пару раз давал экономические прогнозы, вроде того, что сырая нефть вырастет в цене или доллар вскоре ослабеет, и эти предсказания сбывались, а поскольку такие вещи долетали до его ушей, он считал, что надо дать мне шанс попытать счастья.

В: Значит, ваша семья всячески поддерживала вас?

О: Да, они очень поддерживали меня, особенно отец, ведь, как я уже сказал, открыть счет пришлось ему. Кажется, это был наш совместный счет, не помню точно почему. То ли дело было в капитале, то ли мне тогда еще не исполнился 21 год. Почему-то нам пришлось открыть общий счет. Я положил на него 5000 долларов, все, что у меня было, а он добавил 5000 долларов своих денег — видимо, допустимый минимум в то время составлял 10 000 долларов.

В: Расскажите о вашей первой сделке. Вы досконально изучили ситуацию или были так рады, что у вас появился счет, что вам просто хотелось побыстрее начать торговать?

О: Нет, я не изучал ситуацию и совершил, наверное, все ошибки на свете, потому что мне не терпелось заключить сделку. Мне казалось, что мы слишком долго возимся с открытием счета. Я не придумал ничего лучшего, чем заняться торговлей кофе. В пятницу после полудня должен был выйти отчет об урожаях. Я прикинул, чего можно ждать от этого отчета, и открыл позицию за день до его публикации. Это было грубейшей ошибкой — позднее я понял, что заключать подобную сделку до выхода показателей очень рискованно. Такие вещи недопустимы, особенно если ты новичок. Как назло, на следующий день у меня был экзамен по маркетингу в Нью-Йоркском университете, а в то время я еще не слишком хорошо разбирался в ордерах, толком не понимая, что такое стоп-ордера и лимитные ордера, и, самое главное, я не знал, что такое ордер, отменяющий другой ордер (one-cancels-other order — OCO). Я думал, что отчет об урожае будет бычьим, рынок откроется выше на два-четыре цента и я сумею заработать. При другом подходе, открывая сделку, я бы поставил стоп-лосс на два, три или четыре цента ниже текущего уровня рынка на тот случай, если он двинется против меня. Но в тот день меня волновало совсем другое. Я не желал ставить стоп-лосс, хотя это был полный идиотизм, и не хотел ставить ордер на фиксацию прибыли, боясь, что цена подскочит, моя позиция закроется и мне придется открывать новую позицию. Я не хотел ставить ордер на фиксацию прибыли без стоп-лосса и не знал, что такое ордер, отменяющий другой ордер, и в итоге у меня не было никаких ордеров, только открытая позиция. Сдав экзамен, я выскочил из аудитории и ринулся в библиотеку, где обнаружил, что кофе открылся на два цента выше, а когда вышел отчет об урожаях, цена упала до минимума, и я потерял около 8000 долларов. Я потерял все свои деньги и 3000 долларов, принадлежащих отцу. (Инди упоминает широко распространенный вид ордера, который используется почти на всех финансовых рынках, — ордер, отменяющий другой ордер. Такой ордер позволяет трейдеру открыть позицию, одновременно выставив стоп-ордер и лимитный ордер. Если один из уровней цены (соответствующий лимитному или стоп-ордеру) достигнут и заявка выполнена, другой ордер автоматически отменяется. Не зная, что такое OCO, Инди оказался незащищенным на рынке. — Прим. авт.)

В: Как вы сообщили о случившемся отцу?

О: Помню пару моментов про ту пятницу. Я собирался вернуться домой на метро, а потом на поезде к родителям на Лонг-Айленд, и это был единственный раз в жизни, когда, увидев приближающийся поезд, я всерьез задумался, не прыгнуть ли на рельсы. Именно тогда мне в первый и последний раз в жизни пришла в голову мысль о самоубийстве. Я пал так низко, что содеянное не укладывалось у меня в голове, и любая попытка проанализировать случившееся говорила о том, что я был круглым идиотом. А теперь мне предстояло объяснить это отцу. Ведь я потерял не только собственные деньги, но и те, что принадлежали ему. К моему удивлению, он отнесся ко мне довольно снисходительно. Он пришел домой позже меня и спросил «Ну, как у нас дела?» [смеется]. На мгновение я потерял дар речи, а потом рассказал все начистоту, но он проявил понимание и простил мне мои грехи. Пару дней он не заговаривал об этом, а потом поинтересовался, извлек ли я из этого какие-то уроки. И тогда я перечислил ему все свои ошибки. Что нельзя торговать, когда сдаешь экзамены. Что нужно непременно выставлять стоп-ордера и досконально разобраться в ордерах, прежде чем берешься за дело. Что, заключая сделки, необходимо проводить подготовительную работу, изучать, что происходит, а не открывать первую же сделку до выхода отчета об урожаях. Это один из самых рискованных шагов на свете. Таково было мое боевое крещение.

В: И что было дальше? У вас на счету осталось 2000 долларов, вы продолжили торговать или остановились?

О: Мы прекратили торговать на этом счете, и лишь спустя год или два я открыл другой счет на собственные средства, что-то около 5000 долларов. Этот счет позволял мне торговать акциями и опционами и покупать опционы на фьючерсы. Я понемногу торговал и кое-чему научился. Теперь я действовал куда более осмотрительно. За полгода-год я заработал около 300 долларов. Потом я закончил учебу и устроился на товарную биржу клерком по обработке ордеров — с этого начинают почти все. Никогда не забуду, как это произошло. Летом 1988 года я получил два предложения о работе. Одно из Citibank — в качестве трейдера FOREX, другое — место клерка на товарной бирже. В ту пору работа на FOREX давала 24 000 долларов в год, а клерк получал 16 000. 24 000 были неплохой зарплатой для того, кто только что окончил университет, а 16 000 для человека с университетским дипломом воспринимались как жалкие гроши. Помню, как в тот вечер я пришел домой, и моя мама спросила: «Ну, как дела?» Я ответил: «Прекрасно. Я получил два предложения о работе и принял одно из них». «Вот как, — откликнулась она. — И когда ты приступаешь к работе в Citibank?» Я сказал: «На следующей неделе я начинаю работать на бирже». «Но разве тебя не научили в школе, что, если за одну работу платят 24 000, а за другую — 16 000, выбор очевиден? — спросила она. — И зачем только мы потратили столько денег на твое обучение» [смеется].

В: Вы начали работать клерком в торговом зале биржи. Имели ли вы право заключать собственные сделки?

О: Это было запрещено. Ты должен был выполнять свою работу, а моя работа заключалась в том, чтобы принимать ордера у клиентов. Если бы я держал собственные позиции, оказывая услуги клиентам, имел бы место конфликт интересов. Моей главной обязанностью было принимать их ордера, отменять их ордера, докладывать об их исполнении, а не торговать на собственных счетах. На самом деле мне страшно повезло, фондовый рынок обрушился в 1987 году, и в 1988-1989 годах на Уолл-стрит царил застой — в этих условиях мало кто рвался нанимать новых сотрудников. Мне повезло, что мне предложили работу в торговом зале, предложил человек, которого я не знал. Я обнаружил, что на бирже есть две категории людей, мне неприятно говорить об этом, но такова реальность. Там были милые, приятные люди, которые терпят неудачи на рынке, но становятся твоими лучшими друзьями, — они дадут тебе взаймы последний бакс, чтобы ты мог пообедать, если твоя сделка на золото закрылась в убыток. При этом там отиралась кучка богатых беспощадных негодяев. Таковы были два основных типа трейдеров в торговом зале — конкуренция в этой среде очень остра. По счастью, я чисто случайно получил работу у парня, который был богат, зарабатывал немалые деньги, соображал, что делает, и при этом был неплохим человеком. Он думал не только о том, сколько денег ты сможешь ему принести, но и о твоей карьере. Это было невероятное везение. Одной из причин, по которым я отказался от работы в Citigroup и решил идти на биржу, стало то, что он обещал мне, что, если я быстро освоюсь на рынке, через полгода-год я смогу торговать на площадке.

В: Это рекордные сроки!

О: Да, это действительно очень быстро, у большинства на это уходит три-пять лет. Я ухватился за эту возможность, потому что хотел как можно быстрее заняться настоящей торговлей, а не отвечать весь день на телефонные звонки. Именно поэтому охотно взялся за эту работу, и я никогда не забуду, что произошло потом. Когда ты сидишь на телефоне, у тебя появляются приятели среди тех, кто работает рядом. Они твои конкуренты, но ты болтаешь с ними о том о сем — о планах на уик-энд, об отношениях с девушками и тому подобном. Когда я проработал около трех месяцев, как-то раз один из таких приятелей оказался вместе со мной рядом с «ямой», где торгуют серебром, рынок был довольно вялым, рабочий день подходил к концу, впереди были выходные. Внезапно он взглянул на меня и спросил: «Инди, что ты здесь делаешь, ведь ты закончил университет?»

В: У многих клерков нет высшего образования?

О: Да, многие из них не имеют дипломов. Он сказал: «Ради чего ты торчишь здесь за гроши, отвечая на телефонные звонки? Ведь ты мог бы найти место поприличнее. Устроиться в инвестиционный банк или торговую фирму или подыскать что-нибудь в этом роде». Я сказал: «Мне обещали, что через полгода-год я смогу торговать на площадке» — но в ответ я услышал лишь глуповатый смешок. И я подумал: «А ведь и правда, если тебя обещали перевести на площадку через полгода-год, это все равно что кто-то говорит тебе, что он уже отправил чек по почте». Я решил, что меня обманули и, прежде чем что-то изменится, я наверняка проторчу здесь три-пять лет, отвечая на телефонные звонки. Но изо дня в день я стоял за спиной своего трейдера, и, когда прошло полгода, начал выведывать, что он делает. Я был его клерком, и я спрашивал: почему ты заключил эту сделку, почему ты купил это, почему ты продал то? И хотите верьте, хотите нет, спустя примерно год я вышел на площадку и стал торговать опционами на сахар и кофе. Так я начал работать в торговом зале, отомстив за себе подобных.

В: Кто-то в торговом зале оказал вам поддержку?

О: Да, парень, на которого я работал, владел акциями разных торговых компаний. У него были довольно крупные пакеты акций в торговой группе на сахарной бирже, на нефтяной бирже — тогда в операционном зале Всемирного торгового центра вели торги штук пять разных товарных бирж, в одном углу хлопковая биржа, в другом — биржа кофе, сахара и какао, в третьем — биржа золота, в четвертом — Нью-Йоркская биржа сырой нефти, а посередине — крохотная Нью-Йоркская фьючерсная биржа, где торговали фьючерсами на фондовые индексы и, кажется, фьючерсами на индекс CRB⁸. Поскольку он владел акциями компании, которая торговала бакалейными товарами — кофе, сахаром и какао, как только там открылась вакансия, я отправился на интервью с ее директором. Наша встреча состоялась в ближайшем баре, как и большая часть моих интервью на товарной бирже. Мы пропустили по несколько кружек пива, немного поговорили о спорте, и я был принят на работу [смеется].

В: Так значит, поначалу вы просто принимали ордера и следили за их исполнением?

О: Да.

В: Сколько времени прошло, прежде чем вы начали заключать сделки?

О: Как я уже говорил, я поступил на должность клерка, и прошло около девяти-десяти месяцев, прежде чем я вышел на площадку и начал работать с торговым счетом компании. Я был несказанно рад этому. Прежде чем выйти в операционный зал, ты отправляешься на курсы брокеров, которые продолжаются примерно месяц. Часть дня ты тратишь на телефонные звонки, принимая ордера, но раз в два дня проводишь около часа на своей будущей торговой площадке, наблюдая за происходящим. Пару раз в неделю после работы ты посещаешь занятия. Ты отправляешься на торговую площадку, где для тебя устраивают симуляцию торгов и учат заниматься свободным биржевым торгом — заключать сделки голосом и жестом, — а это невероятно увлекательное занятие, — учат молниеносно настраивать свой мозг на работу с множеством ордеров, проводить кросс-сделки и исполнять ордера на покупку и продажу. Все это было страшно интересно, и я был энергичен и голосист, как и все остальные. Однако, когда настал мой первый день на торговой площадке, я увидел, что все новички, весьма бойкие во время обучения, стоят вокруг, скрестив руки. Разумеется, кроме меня, я старался вовсю. Я кричал во все горло, делал рынок и заключал сделки. Помню, как поглядывал на меня на второй или третий день один из моих товарищей, с которым мы вместе учились. Он спросил: «Неужели ты соображаешь, что делаешь?» Я ответил что-то вроде: «Нет, я просто стараюсь реагировать на поток ордеров». Но как ни странно, мой напор окупился, за первый месяц на площадке я сделал 40 000 долларов и решил: «Ну вот, начало положено, теперь я непременно стану новым Джорджем Соросом».

В: Вы добились этого, просто реагируя на поток ордеров? Вы покупали по биду и продавали на повышении при относительно спокойном рынке, чтобы заработать спред?

О: Не совсем так, рынок был достаточно оживленным. Я продавал на максимуме, а покупал на минимуме, занимался маркетмейкингом и скальпированием, а когда все плюсы и минусы были определены, покупал опционы, хеджируя риски. По сути я открывал длинную позицию по волатильности, что приносит прибыль, если колебания базового актива значительны. Поэтому я делал деньги двумя способами: во-первых, на скальпировании и спредах бид-аск, что уже позволяло кое-что заработать, а затем за счет этих средств выстраивал долгосрочную длинную позицию по волатильности, поскольку рынок неистовствовал. Волатильность опционов росла, поскольку колебания цен становились все сильнее, и я решил, что буду придерживаться этой стратегии, пока не стану миллиардером. Естественно, через месяц-два я потерял все, что заработал. Волатильность снизилась [смеется], и, конечно, в такой ситуации каждый готов нанести тебе удар, когда опционы падают в цене.