Трезвенная жизнь и аскетические правила: Толкование правил преподобных отцов Антония, Августина и Макария
Шрифт:
Итак, соблюдения канонического поста недостаточно. Это всего лишь некое мерило, вспышка света, искра, освещающая для нас опыт и дух Церкви, показывающая нам, что чем более преуспевает христианин, тем более желает воздерживаться и жить подобно ангелам; чем больше стяжевает Духа Святого, тем больше хочет жить по правилам духовной жизни.
У слова «воздержание» нет множественного числа, воздержание одно. Однако в зависимости от рассуждения игумена и усердия подвижника, вполне понимающего, что он делает, воздержание может возрастать, становиться все более строгим. Воздержание без понимания его смысла всегда губительно, человек тогда находится в опасности уподобиться демону. А смысл воздержания таков: я выражаю свой плач и боль о том, что я все еще не просто грешник, но грешник нераскаянный, и прошу у Бога покаяния как дара. Если без Бога я не
Покаяние — это дар Божий, но его исходной точкой является наша воля. «Покайтесь» означает: сокрушите самих себя, свою плоть, дух, душу, чтобы привлечь Божественную благодать. Только если будет сокрушена индивидуальность человека — не уникальность творения Божия, но противодействующая Богу воля, — только тогда можно прийти к покаянию. Я все время усиливаю свое воздержание и умножаю слезы, чтобы показать Богу, насколько я черств и нераскаян. А если я этого не делаю, тогда мой голос не поднимается выше потолка моей комнаты, тогда я ничего не достигаю. Нечестивый, стоит ему только понять, что он грешник, может тотчас получить помощь от Бога, и его молитва взойдет на небо. Но молитва благочестивого, который еще не осознал ужасающую черствость своего сердца и свою исключительную нераскаянность, не поднимется выше земли. Даже если все святые прострут руки к небу, они не смогут вознести на небеса молитву этого человека, не смогут ему помочь.
Мерило воздержания — рассуждение, принимающее в расчет здоровье человека. Даже такой строгий подвижник, как отец Ефрем Катунакский, когда видел, что послушник не в силах исполнять работу, советовал ему подкреплять себя пищей. Он не предлагал такому брату поститься или делать поклоны. И причина этого очевидна. Когда работа как служение ближним перестает занимать должное место в нашей жизни, тогда в душу входит чувство обособленности, лишающее нас ощущения Божия присутствия. Служение очень важно, без него я не могу быть членом общежития. Моя деятельность на каком-либо поприще должна быть видной для всех, чтобы братья могли на меня рассчитывать и были готовы целовать мне руки за успешные труды. Следовательно, если я могу успешно, с полной отдачей трудиться на послушании и при этом упражняться в подвиге молчания, значит, избранная мной мера поста и воздержания мне подходит.
Наше стремление подчинить себе плоть не означает, что она наш враг. Плоть принадлежит нам, она часть нас самих, однако она не должна господствовать над нашей волей. Наоборот, плоть должна подчиняться воле, так чтобы мы могли приказывать своему духу и душе что хотим. Надо только учитывать свои физические возможности. Кто-то может питаться один раз в день, другому нужно есть дважды. Неспособность строго подвизаться не означает, что нельзя подвизаться вовсе. Таким образом, подчинение плоти заключается в том, что мы подчиняем плоть нашей воле, делаем ее орудием Святого Духа.
Мера воздержания зависит также от места, времени, среды, климата, от состояния, в котором мы находимся. Каждый святой отец определял для своей паствы, как ей питаться. Святитель Афанасий Великий жил в довольно жарком климате и потому советовал христианам употреблять немного масла, что было необходимо в условиях той местности. В другой местности не требуется даже масла. Недопустимо, однако, желая воздерживаться, одновременно употреблять напитки, которые дают телу крепость. Кроме того, мы не должны руководствоваться своим эгоизмом. Чем более человек пренебрегает покаянием, чем в более бедственном состоянии себя видит, тем более великие принимает решения, тем строже начинает воздерживаться и поститься всякий раз, когда хочет изменить свою жизнь. В подвиге он никогда не руководствуется рассуждением. Не желающий каяться хочет всегда поститься или бдеть целую ночь. Ему надо сразу все. Поэтому блаженный Августин и настаивает на том, чтобы мерилом для тебя было хотя бы твое здоровье. Воздерживайся в такой степени, чтобы ты мог участвовать в жизни братства, исполнять свое послушание и правило.
Но не будем забывать, что слово «плоть» означает и плотское мудрование, образ мыслей душевного человека. Воздержание и пост ослабляют мятежные порывы человеческой души, и тогда человек может подчиняться воле Святого Духа. Возникающие у нас помыслы, например несогласие с каким-то решением монастыря, желание, чтобы о нас заботились, давали хорошую пищу и одежду, — все это исходит прежде
всего от плоти. То же можно сказать и о гордости. Однако та гордость, при которой человек высокомерен или склонен всех поучать — уже не плотская, а бесовская. Если, например, я не могу попросить у брата прощения и жду, когда он сам скажет мне: «Прости», то у меня бесовский образ мыслей, потому что я не только не смиряюсь, но откровенно и добровольно противодействую Святому Духу: ни во что не ставлю законы, данные Христом Церкви, заповедь новую. В сущности, я не признаю того, что мир есть пространство Церкви, а мы — члены ее Тела.«Кто не может поститься, не должен хотя бы есть вне трапезы, кроме случаев болезни». Хотя ты не можешь, говорит святой, поститься, ты должен есть только ту пищу, которую подают на трапезе. Желание иной пищи ведет человека к своеволию и своенравию. Впрочем, игумен может разрешить готовить на трапезу одно блюдо для больных, другое — для постящихся и третье — для всех остальных.
Если ты болен, можешь есть и вне трапезы. Конечно, больной — это не тот, кто просто чувствует слабость или легкую боль в желудке. Речь идет о том, кто прикован к постели или о том, кто не переносит какой-то пищи. Например, у брата аллергия на яйца, и, если он съест на общей трапезе яйцо, то может умереть. Такому нужно есть что-то другое, отдельно от прочих братьев. Иначе говоря, игумен, который лично общается с монахом и хорошо его знает, может оказывать ему снисхождение. В женском монастыре это определяет главным образом игумения. От игумении зависит все происходящее в обители, именно она — движущая сила, ось монашеской общины.
Конечно, большинство болезней происходят от потери душевного мира, бывают следствием уныния, многословия, осуждения, гордости, упрямого своеволия, навязчивых желаний. Но поскольку монах не сразу понимает, что причина болезни — в его душе, то мы соглашаемся с его убеждением в том, что он болен. Мы даем ему еду, какую он хочет, до тех пор пока его дух не воспрянет и брат не посмотрит на себя трезво; а тогда через пять минут исчезнут и слабость и болезнь.
Некоторые утверждают, что и пост может привести к болезни, но это неверно. Падший человек по самой своей природе, истерзанной страданиями, мучается, отчего болезнь и поражает все члены его тела. Бессилие поднять свой крест, противление, изнеженность, пристрастие к еде — вот что вызывает болезнь, а не пост. Церковный пост сообразован с физиологией человека и никогда не делает его больным, не вредит желудку; те, кто утверждают обратное, ищут отговорки.
Во время трапезы слушайте положенное чтение, не прерывая его и не возражая. (3.2)
На святогорской трапезе, проходящей по определенному чину, никто не прерывает чтеца и не оспаривает читаемое. Помысел, однако, может оспаривать. Впрочем, греческий менталитет таков, что у нас даже и этого не бывает, так как обычно ум где-то витает и после трапезы мы не помним ни единой фразы из прочитанного. Во всяком случае, здесь блаженный Августин показывает нам еще один способ смирить себя: не позволять себе вмешиваться в чтение и высказывать свои личные мнения. Ты только слушай, говорит он, и соглашайся с читаемым. Останови на время работу своей мысли, чтобы помехи не искажали голос святого отца, творения которого читают.
Пусть не только уста получают пищу, но и уши жаждут слова Божия.
Замечательное наставление. Как известно, трапеза считается частью богослужебной жизни. Богослужение — это наше совместное пред стояние пред Богом, и трапеза не может быть отделена от этого предстояния.
Если немощнымпривыкшим в прежней жизни к иным условиям, предлагается особая пища, это не должно возмущать остальных или казаться несправедливым тем, кто приучен к суровому образу жизни и потому более крепок. (3.3)
Настоящее правило вновь дает повод удивляться рассудительности святого, его человечности и любви к своим чадам. Блаженный Августин заботится о питании каждого брата, учитывая его характер и предыдущую жизнь. Монах, конечно же, пытается справиться со своим прошлым, старается преодолеть его, не думать о себе, чтобы переступить порог вечности, при этом игумен, как отец, и монастырь, как братство, принимают монаха таким, каков он есть. Только тогда возможна настоящая общежительная жизнь. А иначе киновии превратится в казарму, и уже будет трудно постичь богочеловеческую природу нашей жизни.