Три Африки для Миши и Лизы

Европейцу сложно это понять, но есть народности, которые запиливают зубы в виде острия, некоторые формируют выступы на каждом зубе, самые экстремалы выбивают резцы вверху или внизу.

Идя в плотной толпе приезжих, Миша рассматривал образцы местной моды. Большинство из людей уж очень ревностно относились к своим прическам. Косы мужчин и женщин, заплетенные самым причудливым образом, выкладывались удивительным образом на головах. Что вплеталось в них — это отдельная история. Михаил был готов поклясться, что видел мертвых птичек и жучков, создающих определенные композиции.

Что уже говорить о том, что с собой в этот дикий мир привезли белые люди: упаковка от продуктов питания, зеркальца, какие-то скобяные товары — все, что находили, то использовали. Никто не отказывался от украшений в виде чьих-то зубов и косточек. Очень хотелось верить, что косточки и зубы не человеческие. Рядом соседствовали украшения, вырезанные из дерева, кольца с резьбой, сосуды из маленьких тыквочек, угрожающего вида ножи, луки, стрелы.

Если на постоялом дворе находились явно те, кто находился в партнерских отношениях с белыми, и они подстраивали свой внешний вид, то на улице был самый простой народ. И этот простой народ хотел показать себя во всей красе, поэтому почти не было рубах и штанов, зато на многих мужчинах были традиционные кожаные передники длиной до колен или плетеные юбки. Женщины такие же юбки дополняли обильными бисером, ракушками или бусами. Передники среди них тоже были популярны, они плелись из трав и даже слегка окрашивались.

Мужчины и на ярмарке демонстрировали свое доминирующее положение. Почти все они шли с пустыми руками, зато женщины волокли за спинами огромные корзины, которые придерживались ремнями, закрепленными на лбу.

* * *

Рыночная площадь бурлила. Торговцы занимали места, выгружали товары и принимались громко их нахваливать.

Довольно большими и совсем малыми партиями продавали местный рис, маис, кунжут, перец, маниоку, сорго, мускатные орехи, пальмовое масло. Отдельно выстраивались ряды с живностью: козами, свиньями, овцами, птицей. Все блеяло и кудахтало, а продавцы и покупатели перекрикивали живность, стараясь перекрыть все шумы ярмарки. Рядом с живой живностью продавали битую. Там было тише, но темперамент продавцов создавал необходимый для успешной торговли градус. Все придерживались принципа: бизнес тихо не делается. Чем громче, тем лучше.

Пройдя ряды торговцев живностью, попали в ряды гончаров. Там полюбовались на радующие глаз яркие гончарные изделия. Они были разной формы и разного назначения. Продажи неизменно сопровождались громкими уговорами и визгливыми криками, если покупатель уходил, не сделав покупку. Мише очень понравились разноцветные горшки, и они с Лиз купили несколько для нужд женщин деревни Камни.

Если бы Миша знал, как делаются такие горшки, то он мог и отказаться от покупки. К его счастью, подробностей он не знал. Хотя, конечно, месяцы жизни в условиях Африки сделали его менее брезгливым, чем в двадцать первом веке.

* * *

Справка для Миши (этнографическая).

Производством посуды занимались в основном женщины. Форма делалась на глаз, донышко доводили до ровного состояния куском кости или бамбука. Готовый горшок оставляли на просушку на ночь. На следующий день добавляли ободок, потом все снова сушили на солнце.

А вот окончательный обжиг происходил в земляной яме, в котором разводят костер из сухого коровьего навоза, кукурузных стеблей, соломы, веток. Коровий навоз обязателен. И только потом наносился рисунок в виде простого орнамента.

* * *

За рядами гончаров начались ряды торговцев тканями. Прямо на земле лежали рулоны тканей от самых простых до дорогих: небеленый миткаль, однотонные хлопчатобумажные ткани, плотные клетчатые материи, дорогой суратский шелк. Здесь тоже сделали небольшие покупки, в основном, для женщин. Для мужчин всего было достаточно в запасах Диего.

Совсем рядом с постоянными лавками торговцев прямо на земле лежала слоновая кость. Ее было немного, а покупателей, видно, было достаточно. Миша даже немного пожалел, что не взяли на продажу те бивни, которые вез в караване Диего.

Имевшиеся образцы выглядели не очень презентабельно, но это до того момента, когда попадут в руки мастера. Тогда верхний темноватый слой снимется, и обнажится белая сердцевина, которая не желтеет со временем.

Нашли торговца, который привез запас местной обуви, похожей на шлепки. По настоянию Миши скупили почти все, потому что отсутствие хоть какой-то обуви его давно напрягало. Правда, его друзья и даже жена совсем не переживали по поводу отсутствия обуви.

К сожалению, так и не удалось пока найти торговца с кофе, но оставалась надежда, что он еще появится, потому что ярмарка была трехдневной. Но напитки были представлены широко, в основном, местного производства: банановое вино и банановое пиво. Изобильно продавали и покупали привозной ром.

Абубакар ориентировался в многообразии того, что являлось денежным эквивалентом. Там были и особые стеклянные бусы, и ракушки, и местные монетки. Миша отдал в его ведение все средства из сундучка Диего, чтобы Абубакар рассчитывался за их покупки. Самому разобраться в том, что можно купить за черные стеклянные бусы, а что — за белые; за что стоит выложить бисер в десять рядов, а что можно сторговать за ракушки виунга, Миша отказался.

Купленные товары Иму и Бомани понесли на постоялый двор, а Миша, Лиз и Абубакар еще долго бродили по рыночной площади, присматриваясь и приглядываясь к длинным сараям, которые охраняли вооруженные туземцы. Было понятно, что время для главного мероприятия — продажи невольников — еще не пришло. Или главные игроки этого рынка еще не появились, или такова специфика этой ярмарки: сначала насущные потребности в виде ежедневных товаров, а невольники будут «на десерт».

Кстати, когда возвращались на постоялый двор, обратили внимание, что гости ярмарки продолжают прибывать.

Глава 20

Все самое интересное началось вечером во время позднего ужина.

Вечером, как Миша и предполагал, утомленные, но довольные торговым днем негоцианты оккупировали питейное заведение «Уютный Стенли». Казалось, их реально больше, чем могли вместить в себя крохотные гостевые комнаты. Наверняка появились и местные жители, и те, кто поселился у друзей. Все столики оказались заняты, только в дальнем углу столик стоял пока свободным. Можно только поблагодарить мистера Стенли, который заранее спрашивал, будут ли великий вождь Миш и его эскорт ужинать, надо ли для них оставлять столик.

В зале было не продохнуть: ароматы местной кухни, адская смесь алкогольных паров, специфические благовония темнокожих посетителей, тяжелые запахи натруженных под горячим солнцем тел и откровенно тяжелый дух местного табака. К клубам табачного дыма сложно было привыкнуть, потому что они носились по всему залу и вызывали слезотечение. От компании, расположившейся в углу открытой веранды, несло чем-то очень приторно-сладким. По специфическому поведению этой группы можно было понять, что гашиш употребляется свободно, и никто не видит в этом ничего необычного.

— Нет на них службы по контролю за оборотом наркотиков. Как бы не окосеть от всего этого, — привычно про себя и по-русски подумал Михаил.

Он с компанией сидел на привычных местах, с аппетитом ел диковинные, но очень вкусные местные блюда, которые шустро разносили по залу несколько черных девушек. Видимо, пока все были на ярмарке, кухня работала без устали и готовилась к вечернему наплыву гостей. Мистера Стенли, хозяина постоялого двора, Миша несколько раз видел на ярмарке. Он закупал продукты и черные грузчики, которые шли за ним, были нагружены до предела.