ТРИ БРАТА
Шрифт:
Но старуху уговорить не удалось: она плакала, просила оставить ее в покое. Ей хотелось спокойно дожить свой век на привычном месте, умереть на своей кровати. Сколько Танхум и Нехама ни кричали – один справа, другая слева – в старческие глуховатые уши, что ей будет у них хорошо, – старуха не сдавалась. Она упрямо качала головой и твердила: «Нет, нет!»
Тогда Танхум не долго думая взял ее, как ребенка, в охапку, благо старуха была легка, как перышко, и посадил на подводу. Нехама заботливо укутала свою бабушку, чтобы она, не дай бог, не простудилась в дороге, и дело было сделано: кони
Прибыв на место, Танхум снял старуху с подводы и, как куль овса, отнес ее в дом. Самодовольно, словно после удачной покупки, подмигнул на ходу жене:
Ну вот тебе и добрых две десятины земли.
Строго-настрого приказал Нехаме хорошо кормить бабушку и присматривать за ней, чтобы старушка, чего доброго, не отдала богу душу раньше, чем начнется передел земли.
Бабушка оказалась очень прожорливой. Видимо, она много недоедала за свою долгую жизнь, и, сколько Нехама ни кормила ее, старухе все было мало.
– Как можно наготовиться на такую прорву? – жаловалась мужу Нехама, но Танхум не давал ей пикнуть: корми старуху, давай ей, не жалея, лишь бы она дожила до того дня, когда начнут наконец делить землю.
Спустя несколько дней после того, как Танхум привез Нехамину бабушку, к ним постучался побиравшийся по домам старый нищий. Танхум приказал жене накормить его как следует, и, когда нищий наелся до отвала, «гостеприимный» хозяин начал уговаривать того: распусти, мол, слух, что ты Нехамин дед и переехал к ней от сына, который недавно умер. Разомлев от обильного угощения, нищий согласился. Он не был таким ненасытным, как Нехамина бабушка, зато паразитов на нем оказалось видимо-невидимо. Нехама пришла в ужас и то и дело отплевывалась, но Танхум ее уговаривал:
– Что поделаешь, приходится терпеть. Ведь за каждого человека дадут по две десятины. Ничего, я его научу ухаживать за лошадьми и помогать по хозяйству. Он у меня свой кусок хлеба отработает.
И как ни трудно было Нехаме, она пыталась со всем примириться, лишь бы Танхум был доволен.
Но, на ее счастье, терпеть пришлось не слишком долго. Однажды к ним не вошел, а буквально ворвался Юдель Пейтрах. Он был возбужден, длинный его сюртук был расстегнут, он еле переводил дыхание. Танхум смертельно испугался – не случилось ли чего дурного, не прибежал ли Юдель с плохими вестями. Кроме того, он боялся, как бы Юдель не проведал о его махинациях со взятыми в дом стариками, Но для Танхума все обернулось по-хорошему.
– Ну, кажись, наступает час избавления, – сказал Юдель, когда, отдышавшись, был в состоянии вымолвить хоть несколько слов.
– А что? В чем дело? Да говорите же толком! – стал нетерпеливо сыпать вопросами Танхум.
– Немец сюда идет, он уже близко, – усевшись на пододвинутый Нехамой стул, начал рассказывать Юдель.
– Ну так что, если немец? Это лучше для нас или хуже?
– Я же говорю, что избавление близко – землю делить не будут, а это уже хорошо.
Танхум несказанно обрадовался.
– А вы наверняка знаете – насчет земли-то? – все еще не веря, переспросил он.
– Ну, конечно. Я уже в Бурлацк съездил, разузнал у тамошних хозяев. Все так, как я говорю, не иначе…
Одним словом, новая власть все обернет по-старому.Не успел еще Юдель закрыть за собой дверь, как Танхум подмигнул Нехаме и шепотом приказал ей, чтобы она положила в торбу нищему немного плесневелых сухарей и велела ему убираться восвояси.
Разделавшись со стариком, Танхум решил избавиться и от старухи.
«Раз уж бог помог и идет новая справедливая власть, то старуха нам больше не понадобится, – подумал он. – Тем более что она жрет, как лошадь, и к тому же вонь от нее несусветная». Но тут же у него мелькнула мысль: «А вдруг немец придет и уйдет и опять явятся красные? Ведь все может не один, а пять раз повернуть туда и обратно. И что будет, если старуха помрет? Возни не оберешься, да и похороны обойдутся в копеечку…»
Долго еще колебался Танхум. Наконец решил отвезти старуху в Бахерс, с тем чтобы, если будет надобность, снова привезти ее к разделу земли.
С утра до вечера двери ревкома не закрывались. Давид, Гдалья Рейчук и Рахмиэл дневали и ночевали там. Забот было по горло. Надо было помочь продармейцам мобилизовать продовольственные излишки для голодающих рабочих города, мобилизовать силы для организации отпора контрреволюции, руководить разделом земли и распределением скудных ресурсов посевного материала.
Работа на полях кипела. Дни стояли ясные, солнечные, напоенные теплотой, свежими запахами молодых трав и озимых всходов.
В степи здесь и там пахали. Воздух оглашали крики пахарей, подгоняющих лошадей, впряженных в плуги и бороны. По гладко укатанным степным дорогам, то змейкой поднимаясь на косогоры, то теряясь где-то в глубоких балках, ехали мужики окрестных сел и хуторов, передавали один другому тревожную весть:
– Ой, беда, страшная беда надвигается! Немецкие наймиты, как саранча, лезут… Идут из села в село, очищают клети и чердаки до последнего зернышка. Весь скот уводят, последнюю корову забирают… Проклятым помещикам, окаянные, назад отдают земли, а крестьян до смерти забивают.
Несколько дней спустя, возвращаясь с хутора Ядвигово, Танхум на дороге увидел шеренгу солдат в темно-серых мундирах и в каких-то странных фуражках. С винтовками за плечами они шли не то в Клетню, не то в Садаево, а может, у развилки собирались разделиться и занять оба населенных пункта. Танхум на рысях полетел домой, выпряг лошадей и тотчас, не заходя к себе в хату, побежал к Юделю Пейтраху.
– Немцы идут! – захлебываясь от радости, крикнул он. – Я их уже видел.
– Где, где они?… Где ты их видел? – изумился Юдель.
– Я видел их в хуторе Ядвигово. Они идут в нашу сторону… Через час-два наверняка будут здесь.
– Слава тебе господи! – промолвил Юдель. – Наконец-то вздохнем посвободней…
Вскоре примчался ликующий Шепе, бывший староста, сообщил:
– Вот и капут ревкомам, духу их больше здесь не будет. Давид, конечно, постарается улепетнуть. Немцы первым делом потребуют выбрать старосту. Конечно, не из голодранцев.
– Ну что ж, коли потребуют, надо будет выбрать нового старосту, а не прежнего. Раз у нас появились новые хозяева, то должен быть и новый шульц, – сказал Танхум.