Три Царя

— Девочку не тронь.

Вожак ухмыльнулся, и во тьме показались белые и ровные зубы, что было удивительно для мародера и разбойника.

— Вот ту, что ли? Неужто знаешь её? Дочка твоя, что ли? Мы её на подходе к лагерю поймали, пряталась в кустах, да поглядывала как ты моих режешь. Вот свезло то, я-то думал просто залётная. Это конечно не мое дело, но, когда девки по лесам бегают как за папками, обычно значит, что папки ноги чешут от мамки и всего выводка.

Чёрные разом захохотали, как и их вожак, что наслаждался удачной шуткой.

Тут у Пилората проблеснула искорка надежды в сознании. Раз Маруську вытащили не из землянки, значит и Семирод возможно жив. Также это означало, что они ослушались его и покинули схрон. Опасно стало? Звери местные прогнали? Не может быть, Семирод бы их колдовством зачаровал, да и отогнал. Разбойников испугались? Тоже вряд ли. Пилорат убедился, что землянка надежна замаскирована, а разбойники что-то ищут только там, где есть что искать. Семирод также не отпустил бы её саму гулять. Означало ли это то, что Маруська тайком умыкнула от спящего старика или под предлогом выйти в кустики. Пилорат не хотел в это верить, ведь он знал, что девочка была умнее этого, иначе одна столько бы не протянула. С другой стороны, он и сам оставил отрочество пару десятков лет назад, но как оказывается, еще способен творить глупости.

Он смотрел на девочку, которая с мольбой в глазах надеялась на крепкую руку и большую спину меридинца. Надеялась, что он её защитит. Меридинец тщательно подбирал свои следующие слова: «Как назвать её? Кем представить? Дочкою? Опасно».

Чёрный и так держал все их жизни на кончике указательного пальца, но и мог, забавы ради, выдумать какую другую извращенную плату.

«Обозваться телохранителем? Это бы означало что Маруська из знатной семьи. Холопы и средний класс не нанимали телохранителей для своих детей, только в редких случаях. Обычно если и вели ребенка, то сопровождали братья с отцом. Для родича я староват».

Уж если что и знал Пилорат о таких разбойниках и их стиле жизни, так они не терпят нежности и слабости, зато с радостью восхваляют извращения. Поэтому решил сказать правду, ну или лишь малую её часть.

— Вырезали её всю семью чёрные волки, недалеко от тракта, что идёт через Бородатую рощу. Я волков прирезал, с тех пор за мной и увязалась. Идёт как пёс послушный туда, куда и я. Бросил бы давно, да только похлебку сносную варит, да башмаки до блеска чистит.

Вожак подозрительно улыбнулся и посмотрел на обувь Пилората, что переживала не лучшие времена.

«Не переиграл ли он сильно? Не слишком ли простую и очевидную историю состряпал, что идеально ложиться и фактически делает его побратимом подобному сброду?»

Чёрные стояли молча, никто из них даже не улыбнулся. Всё же переиграл, и если вожак раскусит его блеф, то в виде наказания убьёт Маруську или заставит выбрать между собственной жизнью и её. Он еще раз осмотрел тело меридинца, и затем взглянув на девочку, ответил:

— В таком случае пороть тебе её надо, обувка твоя совсем хреновая.

Он кивком дал команду одному из своих и тот достал с пояса обтянутой кожей хлыст с шипастым наконечником. Тот, что держал Маруську, пнул её под колено и она оказалась на земле. Маруська зажмурилась и крепко сжала зубы, но плакать отказывалась. Пилорат не переставал удивляться, насколько сильным был её дух. Сколько она могла выдержать, когда другой ребенок на её месте уже тонул в слезах. Слова, которые, по его мнению, должны были разрядить обстановку, наоборот сыграли не в его сторону.

— Уж если кому пороть, то это мне! — резко выпалил он. — Прок если хлыст будет держать другой?

— Да ты намного злобнее, чем кажешься, — захохотал вожак. — Решился? Смерть или свободная жизнь?

— Свободная жизнь, — не раздумывая ответил Пилорат.

— Ха! Прекрасно!

— И ты даже не спросишь меня, почему я вырезал весь лагерь твоего молодняка?

Вожак плюнул на землю, и пнул труп одного из «своих».

— Раз сдохли как псы, то значит они не мои. Сегодня или завтра их бы на ножи посадили, — выражение его лица резко изменилось и он, перейдя на более низкий тон, продолжил. — Только не думай, что ты со своей мелкой сукой сможешь удрать посреди ночи или во время попойки. Раз десятником сделаешься, то это означает что ты мне должен двадцать пять вычищенных до блеска черепов и восемь пудов ихней разделанной плоти для торга.

— Что за «их»? — Пилорат сделал вид, что не понимает, о чём идёт речь.

— Тебе растолкуют. Эй, Носопыр! — из толпы вышел один Чёрный, что отличался от остальных лучшей экипировкой и мечом, рукоять которой был обтянута чьей-то плотью.

— Я здесь.

— Звать как? — спросил вожак меридинца.

— Пи… Балдур, — неожиданно для самого себя вырвалось с его уст.

Пилорат так и не понял, почему его разум в тот момент выбрал имя Стервятника, вместо любого другого, которое могло прийти ему на ум. Он тут же хотел поправить себя, не выдавая имя того, кто спас ему жизнь, но было слишком поздно. Может усталость или мороз, что довольно сильно продирал его плоть за последние несколько минут, заставили его это сказать. Никто так и не узнает.

— Какое странное имя.

— Меридинское.

— Ах, да чтоб вас меридинцев, имена, конечно, у вас. Ну да ладно, слушай сюда, Пибалдур. Хочешь занять место десятника, придется одного из них убить, а у меня их развелось как баб в деревнях. Только сначала выдашь по шесть хлыстов каждой из этих, что за твоей спиной, а потом. Потом если прирежешь моего десятника, займешь его место.

Чёрный оступился, и развел руки в стороны в недоумении:

— Главный, меня то за что?

— Ты думаешь, сука, я не знаю, что ты рабынь моих под шумок прешь, а?! — вожак, обернувшись, орал во всю силу. — Ты, где такой смелости набрался, ублюдыш! Брать то, что моё?! Вот тебе шанс! Порешаешь меридинца, дарю тебе жизнь, а если нет, то брошу к остальным и прикажу всем Чёрным обоссать твой труп! — он сделал паузу, спокойно выдохнув, а затем обратился к Пилорату. — Ты, я так понял с одним ножом и прекрасно справляешься, и Носопыра уложишь без проблем. Поэтому с ним будут биться еще пятеро, кого он сам выберет. Не смотри на меня так, это не Носопыр прирезал двадцать рыл.

Пилорат понял, что это была игра и обычная показательная казнь для всего отряда, а для Носопыра всего лишь шанс оправдаться перед вожаком. Внезапно все его надежды рассыпались и развеялись как куча пожелтевших листьев под осенним шепотом ветра. Вожак явно не шутил, а Носопыр выстреливая жирный зельман из широких ноздрей набирал себе самых крепких и сильных Чёрных. Некоторые из них правда отказались защищать честь мародера, но только с разрешения своего десятника. Разбойники редко славились кодексом чётких правил, однако одно было неизменно у каждого отряда. Заришься на вещи старшего, готовь шею на плаху.

Маруська шмыгнула носом и почувствовала, как тупое и ржавое лезвие царапает горло. «Отрежу, вырву. Голыми руками вырву если понадобится», — крепко засело в сознании Пилората. Вожак отошел на несколько шагов, очерчивая круг для сражения, который сразу заполонили все оставшиеся Чёрные. На двух пленниц не обращали никакого внимания, однако они и не были в силах бежать самостоятельно. Оставалось лишь наблюдать, как их новоиспеченный спаситель столкнулся с новыми вызовом, и славить богов в надежде выжить.