Три Царя

Человека отбросило совсем недалеко, так как он успел врезаться в один уступ, а затем в другой. Тело от перенасыщения боли и травм просто не знало, как реагировать. Балдур лишь ощущал, как ударяется о что-то твердое снова и снова. Боль не успела достигнуть его сознания, но была уже близко. Удар, еще один, а за ним другой. Вокруг слышались голоса, возможно даже кто-то кричал его имя, но он ничего не слышал. Ощущение будто сам мозг плавал в крови и тут наступила боль.

Он резко остановился, после невольно вырвался дикий крик. Балдур нашел себя зажатый в одном из разломов одной ногой, которая явно была сломана в нескольких местах. Если бы не его реакция, то ногу бы попросту оторвало.

— Балдур!

Первой заметила Мира и попыталась к нему приблизиться, однако из-за тряски она едва держалась на ногах. Дэйна попыталась остановиться, но склон был слишком крутой. Всё что она смогла сделать, это развернуться и выставить щит. Ярика не было видно, где-то вдалеке одна за другой сверкали яркие вспышки огня. Судя по всему, он пытался вернуться.

Балдур чувствовал, что истекает кровью, причем очень быстро, а разум вовсе покинул его тело. Он не мог сфокусировать зрение, не мог понять, что происходит и как ему выбраться. Дальше? Дальше всё произошло очень быстро. Камнепад перерос в лавину из твёрдых кусков. Мира отбивалась как могла, используя короткие и быстрые заклинания. На более серьезные, что возможно позволили бы им сбежать, возможности не было. В конце концов её просто накрыло лавиной и унесло неизвестно куда.

Огни, что сверкали ярким пламенем вдалеке становились всё реже. Ярик бы никогда не бросил свой отряд, он любил их больше жизни, и поэтому готов был ею пожертвовать. Дольше всех продержалась Дэйна, благодаря своей силе и стойкому щиту. Ещё она дала обещание человеку, обещание, которое намеревалась выполнить. Однако даже она не выстояла и, споткнувшись, сорвалась.

Балдур беспомощно крутился и рвался, пытаясь выбраться из капкана. Камни облетали его, будто Перун услышал его слова, но слишком поздно. Вокруг происходил полнейший хаос, однако лишь одна мысль, маленькая, заблудшая в глубинах его сознания вырвала человека. Он утёр глаза от пота и крови и выискивал Сырника, что был вместе с Дэйной.

Нет, нет, не может быть. Балдур продолжал искать его, полностью позабыв о происходящем. Ему было всё равно что станет с его жизнью, но он не мог уйти вот так. Не мог покинуть эту землю, не защитив его. Маленького, совсем беспомощного аури. Ведь в его сознании он таким и был, таким и останется навсегда.

Вдруг он увидел лишь блеклую тень, торчащие уши, что выглядывали из-за обрыва. Затем показалась рука, затем другая. Сырник пытался вскарабкаться, и ему это почти удалось, как вдруг булыжник чуть не оборвал его жизнь. В тот момент сердце Балдура замерло, а адреналин ударил молотом в голову. Всё что он видел это огромные уши и маленькие пальчики, этого было достаточно.

Разломы появлялись всё чаще и становились шире, что немного ослабило хватку. Резкий прилив крови, прошелся еще одним слоем мучительной боли, как тошнота и головокружение от потери. Балдур попытался сдвинуться с места, как вдруг почувствовал, что плоть буквально рвётся. В тот момент из-за склона показались огромные глаза и взгляд. Беспомощный, страдающий, и в точности такой же, когда он его нашел.

Это было последней каплей. Балдур сдирая ладони об острый камень рвал плоть, лишь бы выбраться. С каждым вздохом он вспоминал тот день. Вспоминал то место, то чувство. Ту комнату, и тот огромный алтарь, на котором лежал совсем одинокий и страдающий аури. В его сознании пронеслись все те дни, когда он нёс маленький комочек подальше от того места. Тогда он пообещал, что никогда его никому не отдаст, даже самой Марене.

С треском и хрустом он наконец освободился, но и понятия не имел какой ценой. Весь окружающий мир будто исчез для него. Всё остальное ушло на задний план. Балдур не знал, лишился ли он ноги, или попросту за ним волочится бессмысленный кусок плоти. Ведь поначалу он бежал как волк, ускорялся как пёс, а затем и покатился кубарем как глупый щенок.

Всё произошло быстро, и мало кто помнит, что на самом деле. Некому сложить легенды и составить сказы. В тот день не князья, не цари и даже не боги повергли Красного Стервятника и его отряд, а простой, до боли унижения камнепад. Балдур летел в глубокую пучину тьмы, крепко прижимая к сердцу того, кого не отпустит никогда.

Во тьму, из которой когда-то сбежал, и по велению судьбы обязан вернутся. Во тьму, которую давно похоронил в памяти под толстым слоем ненависти и боли. Во тьму, где родиться новое начало. Истинное падение Красного Стервятника.

Глава 41

41

Запах спиртного и отвратных зловоний смешивался в едкую комбинацию. Трупы еще не успели превратиться в гниль, а разило от них не лучше выгребной ямы. Рука так и лежала на рукояти ножа, окостенев, словно от тысячи ночей лютого холода. Как? Почему? Каким образом? Он не знал, что ему дальше делать, желание было лишь одно, провалиться сквозь землю.

Маруська, как могла, сдерживала слезы и стояла на месте вжимая шею в плечи. Чёрный, что держал её за ворот капюшона, самодовольно поднес лезвие ножа к её горлу, она закрыла глаза. «Отрежу ему эту руку, а затем и все остальные руки, что трогали её», — пришло ему в голову, будто у него был шанс выбраться из этой ситуации.

Пилорат может и был искусным бойцом, но одолеть три десятка мародеров ему не было под силу и в юные годы. Он видел по ядовитым глазам их вожака, что он был одним из тех, кто способен убить ребенка и вернуться к своему ужину как ни в чем не бывало. Огонь постепенно догорал и становилось совсем темно. Не могло быть и мысли о битве, Черные, одетые в тёмные одежды и с разукрашенными лицами, скрывались в ночи как истинные хищники. Значит оставалось одно, принять предложение и вступить к ним в отряд, а там уже думать, как улизнуть с Маруськой и вернуться за Семиродом. Старому уж точно разума хватит не идти их искать, и уж тем более не пытаться вызволить из плена.

Как только он подумал о Семироде, в голову сразу пришла мысль, что тот всё же оказался прав. Гордыня, самоуверенность и спешка заставили Пилората пойти на такой отчаянный шанс. Оставить девочку далеко под покровом ночи, схороненной под охапкой веток и листьев. Глупая и необдуманная попытка доказать самому себе, что он еще на что-то способен, после поражения от рук Красного Стервятника. Как по-детски. Неразумно. Теперь из-за его инфантильного поступка пострадает невинное дитя.

Семирод, скорее всего, рассказывает всё праотцам и извиняется, что не смог уберечь маленькое дитя от смерти, а большое от глупости. Старик хоть и относился холодно к ним обоим, но Пилорат был уверен, что тот никогда бы добровольно не отдал Маруську мародерам. Значит не ходить теперь старому волхву по этой земле, не поучать своей наукой.

Меридинец мысленно обратился к богам и молил о прощении. Он не просил их сохранить ему жизнь, на неё ему было давно плевать. Что единственное тогда было важно, это как вытащить из такой ситуации Маруську, успеть передать тому, кто справится с опекой лучше. После такой оплошности он не совсем доверял своим суждениям и поступкам.

Пилорат поднял голову к небу, что выдалось совершенно беззвёздным. Пролилась кровь, даже боги отказывались наблюдать за таким оскверненным и нечистым местом. Судьба их обоих и двух пленниц была в его руках, как и возможность всё исправить.

— Вот теперь ты осознал, ну здраво! Я сделаю вид, что не заметил, как ты потянулся за ножом, и явно хотел меня убить и спрошу еще раз. Пойдешь ко мне? За оскорбление, конечно, придется заплатить. Скажем, высечешь древолюдку и пузатую разом, шесть добрых хлыстов каждой, и мы в расчете. За неуважение ко мне и потерю молодняка.

Пилорат сжал зубы, сейчас ему было явно не до выбора, может в дальнейшем если смягчить вожака, он пойдет на уступки и удастся выторговать участь для обеих получше.