Три часа между рейсами [сборник рассказов]

— К тому все идет. И насколько я понял, он хочет работать с Хобби. Да вот поговори с ним сам.

Из динамика донесся высокий голос Рене Уилкокса.

— Мне нужен в напарники Майк Хобби, — заявил он. — Очень ему благодарен. До его появления я был в ссоре с одной юной леди, но сегодня Хобби нас помирил. Кроме того, я хочу написать о нем пьесу. Так что отдайте мне Хобби — вам он все равно без надобности.

Бернерс переключился на связь с приемной.

— Немедленно найдите Пэта Хобби, — сказал он секретарше. — Скорее всего, он сидит в баре через дорогу. Мы снова берем его на работу, хотя об этом нам еще придется пожалеть.

Он отключился, но тут же снова нажал кнопку:

— Да, и прихватите шляпу. Он оставил здесь свою шляпу.

Пэт Хобби и Орсон Уэллс [102]

I

— Кто такой этот Уэллс? — спросил Пэт у студийного букмекера Луи. — Всякий раз, как загляну в газету, натыкаюсь на этого Уэллса. [103]

— Это который с бородой, — пояснил Луи.

102

Рассказ опубликован в мае 1940 г.

103

Джордж Орсон Уэллс (1915–1985) — режиссер-новатор, актер, сценарист и продюсер. После нескольких нашумевших театральных и радиопостановок (например, радиоадаптация «Войны миров» Герберта Уэллса, вызвавшая своей достоверностью массовую панику) он в 1939 г. был приглашен в Голливуд и сразу получил здесь прозвище Вундеркинд. Чтобы выглядеть не таким юным, Уэллс отпустил бороду, ставшую частью его имиджа. Его первый полнометражный фильм «Гражданин Кейн» (1941) вышел на экраны уже после смерти Фицджеральда.

— Насчет бороды я в курсе — ее трудно не заметить. Но в чем его заслуги? С какой стати ему вдруг отвалили полтораста тысяч под проект?

И то верно — разве этот Уэллс оттрубил в Голливуде без малого двадцать лет, как Пэт Хобби? Разве он работал над фильмами, от одного перечня которых может закружиться голова (хотя в последние годы Пэт все чаще попадал мимо титров)?

— Этих выскочек хватает ненадолго, — утешил его Луи. — Сколько мы таких перевидали: сегодня на коне, а завтра его нет. Верно, Пэт?

Так-то оно так, да только первопроходцы, вспахавшие и засеявшие эту ниву, теперь почитали за счастье урвать халтурку на пару недель за три с половиной сотни. А ведь когда-то эти люди жили на широкую ногу — с женами-модницами, филиппинской прислугой и плавательными бассейнами.

— Может, все дело в бороде? — предположил Луи. — Что, если нам тоже отпустить бороды? Хотя… мой отец носил бороду, но это не помогло ему выбраться с Гранд-стрит. [104]

…Надежда никогда не оставляла Пэта, сколько бы злоключений ни выпало на его долю, и ценной составляющей этой надежды являлась свобода доступа. Самое главное — оказаться на виду в нужном месте и в нужный момент, когда затуманенный и утомленный мозг продюсера задастся вопросом: «Кто?» Новый день начался как обычно: по выходе из бара Пэт направил стопы к студии, ставшей для него вторым домом.

104

Улица, пересекающая бедные кварталы Нижнего Манхэттена, где традиционно селились еврейские иммигранты.

В Служебной проходной ему внезапно преградил путь незнакомый полисмен.

— Пройдите через главный вход, — сказал он.

— Я Хобби, сценарист, — пояснил Пэт.

На цербера это не произвело впечатления.

— У вас есть пропуск?

— Я сейчас отдыхаю в перерыве между картинами. Но у меня назначена встреча с Джеком Бернерсом.

— Через главный вход.

«Вшивый кистоунский коп!» [105] — злобно подумал Пэт, когда тот отвернулся. И живо представил себе, как вступает с ним в перестрелку. Бах! — и пуля копу в брюхо. Бах! Бах! Бах!

105

Кистоунскими копами называли бестолковых и неуклюжих полисменов, фигурировавших в немых комедиях студии «Кистоун» в 1910-х гг. Они в основном специализировались на потешных погонях за главными героями (в т. ч. Чарли Чаплином).

На главном входе он также увидел новое лицо.

— А где Айк? — спросил Пэт.

— Его уволили.

— Надо же… Я Пэт Хобби, сценарист. Айк всегда меня пропускал.

— Вот потому его и уволили, — невозмутимо заметил страж. — К кому вы направляетесь?

Пэт призадумался. Ему не хотелось по пустякам беспокоить продюсера.

— Позвоните в офис Джека Бернерса, — сказал он наконец. — Просто справьтесь у секретарши.

Через минуту охранник повернулся к нему от телефона.

— По какому вопросу? — уточнил он.

— Насчет фильма.

Охранник передал его слова в трубку и подождал ответа.

— Она спрашивает, о каком фильме речь?

— К черту! — сказал Пэт с отвращением. — Лучше позвоните Луи Грибелю. Из-за чего такие строгости?

— Распоряжение мистера Каспера. На днях визитер из Чикаго свалился в ветродуйную машину… Алло, мистер Грибель?

— Дайте мне трубку, — сказал Пэт.

— Ничего не могу сделать, Пэт, — сокрушенно сказал Луи. — Этим утром ко мне едва пропустили посыльного. А все потому, что какого-то чикагского засранца перемолола большая ветродуйка.

— Ну а я-то тут при чем?! — взбешенно проорал в трубку Пэт.

Шагая несколько быстрее обычного, он проследовал вдоль забора до входа на открытую съемочную площадку. Там тоже имелась охрана, но люди беспрерывно сновали туда-сюда, и Пэт пристроился к одной из групп. Только бы попасть на студию, а уж там он добудет у Джека пропуск, чтобы впредь не попадать под идиотские запреты! Все ж таки Пэт был здешним старожилом и еще помнил то время, когда на краю пустыни вырастали первые дощатые павильончики.

— Извините, мистер, вы в этой группе?

— Я очень спешу, — сказал Пэт. — Мой пропуск где-то затерялся.

— Вот как? А мне думается, вы из тех проныр, что вечно суются не в свое дело. — Полисмен поднес к носу Пэта журнал с фотографиями актеров. — Я бы вас не пропустил, даже представьтесь вы этим самым Орсоном Уэллсом.

II

В одном из ранних чаплинских фильмов есть сценка с до отказа набитым трамваем, когда очередной пассажир, втискиваясь на заднюю площадку, тем самым выдавливает наружу кого-нибудь с передней. Эта сценка неизменно всплывала в памяти Пэта Хобби в последующие дни, стоило только подумать об Орсоне Уэллсе. Уэллс проник внутрь — Пэт вылетел вон. Никогда прежде Пэт не имел серьезных проблем с доступом на студию; и, хотя Уэллс непосредственно с ним не соприкасался, возникало впечатление, что это крупное тело, беспардонно возникнув из ниоткуда и втиснувшись в кинобизнес, напрочь выдавило за ворота именно Пэта Хобби.

— И куда теперь податься? — спрашивал себя Пэт.

Ему доводилось работать и на других студиях, но они не стали ему родными. А здесь Пэт никогда не чувствовал себя отрешенным от дел, даже будучи безработным; в голодные дни он мог подкрепиться реквизитной едой — к примеру, недавно закусил половинкой холодного лобстера, задействованного в одной из сцен «Божественной мисс Карстерс»; [106] он частенько ночевал в студийных павильонах, а эту зиму благополучно проходил в пальто с бархатным воротником, по случаю позаимствованным в костюмерной. И никакой Орсон Уэллс не имел права лишать Пэта Хобби всего этого! Орсон Уэллс был из своры зазнаистых нью-йоркских снобов — там, на востоке, ему и место.

106

«Божественная мисс Карстерс» (The Divine Miss Carstairs) — фильма с таким названием не существует.

На третий день Пэт совершенно пал духом. Тщетно он посылал записки Джеку Бернерсу и даже просил Луи походатайствовать лично, пока не узнал, что Джека сейчас нет в городе. Друзей вокруг оставалось все меньше и меньше. Унылой тенью маячил он перед въездом на студию в окружении толпы глазеющих детишек, чувствуя, что дошел до предела.

Ворота распахнулись, и наружу выкатил лимузин, на заднем сиденье которого Пэт разглядел одутловатое горбоносое лицо Гарольда Маркуса. Один из мальчишек проскочил перед самым носом машины, и та притормозила. Старик что-то сказал шоферу в переговорную трубку, после чего лимузин остановился. Старик высунул голову из окна и, прищурившись, посмотрел вперед.