Три комнаты на Манхэттене
Шрифт:
– Не слишком ли ты будешь завтра усталой?
Николь насмешливо улыбнулась. Разве когда-нибудь показывала она при посторонних хоть малейшую усталость или уныние? Она сбивала с толку именно тем, что всегда оставалась сама собой, невозмутимая, упрямая; казалось, даже в округлых линиях ее лица и фигуры было что-то вызывающее.
Николь не похудела. Никуда не поехала на рождественские каникулы. Каждый вечер отец, вернувшись из суда, заставал дочь у себя в кабинете в неизменно ровном расположении духа.
Она взяла последнюю папку, лежавшую поодаль от других, где находился всего один листок дешевенькой почтовой бумаги, какую
Месье, вы совершенно справедливо утверждаете, что Маню не виноват. Не расстраивайтесь из-за него. Я знаю, кто убил Большого Луи. Если Маню осудят, я назову убийцу.
Письмо пришло по почте на второй день Рождества, и все розыски, в частности те, которые проводились полицией по требованию Лурса, не дали результатов.
Сначала он подумал об Анжель, прежней их горничной, которая приходила его шантажировать и которую Лурса чуть было не заподозрил в убийстве Большого Луи.
Анжель устроилась работать в кафе «Невере». Он специально ездил туда, чтобы получить образчик ее почерка.
Оказалось, не она.
Тогда Лурса вспомнил о подружке Большого Луи, об этой женщине, что жила в окрестностях Онфлэра и которой покойный посылал деньги. Тот же результат!
Полиция искала адресата в обоих публичных домах Мулэна, потому что нередко убийца, не зная, кому открыть душу, пускается в откровенности с девицами.
Дюкуп утверждал, что это грубая шутка, если не дурно пахнущий маневр защиты.
Ждали второго письма, ибо те, что шлют такие послания, редко ограничиваются одним.
И вот нынче ночью – было уже без десяти час – Николь и Лурса вдруг вскочили с места, переглянулись; в передней изо всех сил зазвонил колокольчик…
Лурса быстро вышел из кабинета. Спустился по лестнице, прошел через прихожую, нащупал засов.
– Увидел свет, вот и решил… – раздался голос, и Лурса сразу его узнал.
В переднюю ввалился Джо Боксер и пророкотал:
– Можете уделить мне минуточку для разговора?
Лурса десятки раз заглядывал вечерами в «Боксинг-бар», но Джо никогда еще не переступал порога их дома и поэтому первым делом с невольным чувством любопытства огляделся вокруг. В кабинете он поздоровался с Николь и остановился в нерешительности, не зная, сесть ли ему или лучше постоять.
– Боюсь, что я сделал глупость, – проговорил он, присаживаясь на самый краешек письменного стола. – Вы сейчас меня отругаете и будете совершенно правы…
Он взял сигарету из протянутой Лурса пачки, оценивающим взглядом оглядел стопку папок.
– Вы сами знаете, как бывает вечерами в бистро… то густо, то пусто… Сегодня, например, сидели мы вчетвером. Помните Адель, полное ее имя Адель Пигасс, такая косоглазенькая, она обычно стоит на углу нашей улицы… Живет она с ярмарочным борцом, с Жэном из Бордо, и он тоже с ней пришел… Потом явилась Гурд, толстуха, – у той особая клиентура, та больше по солдатам… Сели мы играть в карты, чинно-благородно, просто чтобы провести время… Сам не знаю почему, я вдруг сказал: «А адвокат славный малый. Он дал мне пропуск…» Потому что вас мы промеж себя зовем адвокатом. И тут Адель спрашивает, какой пропуск, не в суд ли… И просит, не могу ли я и ей тоже пропуск достать. Я отвечаю, что это, мол, очень трудно, потому
что всем хочется попасть… Вот тут-то у нас вышла перепалка.«Мог бы, – говорит, – позаботиться о друзьях».
«Взяла бы, – говорю, – да и попросила сама…»
«Уж если кому идти в суд, так не тебе, а мне…»
«Интересно знать, почему это?»
«Потому!»
Представляете? А игра идет!
«И ты бы встала в восемь часов, чтобы идти в суд?»
Я, конечно, очень удивился, потому и спросил.
«Ясно, встала бы!»
«Так она тебе и встанет, – заворчал Жэн. – Давайте играть, нельзя ли без разговорчиков?!»
«Раз я сказала, значит так я и сделала бы… Если бы я хотела получить пропуск, мне бы его скорее, чем кому другому, дали!»
«Интересно узнать, почему это?»
«Да еще в первом ряду!»
«Может, прямо с судьями сядешь?»
«Со свидетелями!»
«Во-первых, свидетели сидят не в первом ряду, а в соседней комнате. А во-вторых, какой из тебя свидетель…»
«Только потому, что не хочу свидетелем быть…»
«Потому что тебе сказать нечего».
«Да ладно, давайте играть…»
«Чего ты выдумываешь?!»
«Я? Я выдумываю?»
И пошло. Жэн на нее так странно глядит. Надо сказать, что Адель не ломака какая-нибудь. Кончили игру. Я поставил им по последнему стаканчику. Тут Адель объявляет:
«За здоровье убийцы!»
«А ты хоть знаешь убийцу?»
«Еще бы не знала!»
«Ну? Ну?»
Тут Гурд вздохнула:
«Неужели вы не видите, что Адель просто похваляется?»
А я, сами понимаете, вот прямо чувствую, что Адель не такая, как всегда. И подзадориваю ее. Я-то знаю, как с ней надо обращаться. Сделал вид, что не верю.
«Конечно, я его знаю! Знаю даже, куда он закинул свой револьвер…»
«Куда?»
«Не скажу… Вечером, когда он уже не мог молчать…»
«Ты с ним спала, что ли?»
«Три раза…»
«А кто он?»
«Не скажу».
«Ему не скажешь, а мне скажешь!» – это Жэн говорит.
«А тебе и подавно».
Тут я свалял дурака. Уж больно разгорячился. Напомнил Адель, что она мне должна кругленькую сумму и еще что летом, когда ей нечего было есть, так я кормил ее сэндвичами и денег не брал…
«Если ты мне скажешь…»
«Не скажу!»
Хлоп! Это я не удержался и влепил ей пощечину! Крикнул, что глаза бы мои на нее не глядели, что она дрянь неблагодарная, что она… Мне так хотелось узнать, что я начал ее крыть, сам уж не помню, чего наговорил… И под конец выставил за дверь, а заодно и Жэна, потому что он встал на ее сторону… А ведь Жэн знает, что мне есть что про него рассказать… Ну, словом, это уж другая история, и что Жэн наделал – это нас с вами не касается… Так вот оно и вышло!.. Остались мы с Гурд, сидим, смотрим друг на друга, и думаю я, правильно ли я сделал. Тут я решил, раз завтра эта штука начинается, может быть, вы еще не спите…
– Вам ее почерк известен? – спросил Лурса, открывая самую тощую папку.
– Не знаю, умеет ли она вообще писать. Подождите-ка. Ах да! Два раза она писала у меня письма в санаторий, где находился ее сын… У нее, видите ли, пятилетний сынишка в санатории… А вот почерка ее не знаю.
– Где она живет?
– Рядом со мной, в доме тетки Морю, у старухи во дворе четыре комнаты, и она сдает их по неделям.
Лурса подошел к стенному шкафу и украдкой, почти против воли, отхлебнул глоток рома.