Три мгновения

Такого с Малфоем не делал еще никто. Пальцы Гарри даже сквозь одежду обжигали не хуже огня в камине, губы сводили с ума, затрагивая каждую открытую клеточку тела, а язык оставлял на коже мокрые пылающие следы.

– Еще… - молил он, хотя Поттер и не думал останавливаться.

Гарри снова потянулся к бледно-розовым губам, и Драко страстно отвечал на поцелуй, пока не начал задыхаться. Тогда гриффиндорец отпустил губы и прикоснулся к шее. От этого касания в груди Драко, и вниз пошли горячие волны. Жаркое дыхание не просто согревало - оно обжигало его нежную кожу, мягкие черные волосы Гарри упали блондину на щеку, а по телу заскользили теплые сильные руки. Драко схватил правую руку Гарри и прижал к своему сердцу в нелепой надежде хоть чуть-чуть унять слишком быстрый бег. Получилось с точностью до наоборот - в руке Гарри оно затрепетало и забилось еще сильнее.

– Тише… тише, сладкий мой… - прошептал черноволосый мальчик, успокаивающе целуя Драко в уголок губ, и не отнимая руки от его груди, не в силах прервать это волшебное ощущение, когда чье-то доверчиво бьющееся сердце принадлежит только тебе.

Переживая, что сердце Драко, в последнее время перенесшее слишком много, может просто не выдержать такого сумасшедшего напора, Гарри дал любимому несколько минут передохнуть, а потом снова припал к его беззащитной шее, к бешено бьющейся голубоватой жилке, с трудом сдерживаясь, чтобы не прокусить ее.

Драко запрокинул голову и прикрыл глаза, из его полуоткрытых и слегка припухших от поцелуев губ теперь уже безостановочно вырывались стоны.

– О Боже… Гарри… ты такой… - блондин не смог говорить, потому что нога Гарри, раздвинув его ноги, оказалась между них, и колено двинулось вперед-назад… У Драко потемнело в глазах и, почти теряя сознание, он успел только крикнуть:

– Гарри, я люблю тебя!
– и мир вокруг, пошатнувшись, взорвался тысячами сверкающих звезд. Последнее, что увидел Малфой - это темно-зеленые глаза, смотревшие на него с невыразимой, теплой, как горячий песок, любовью.

* * *

Когда Драко проснулся на следующее утро, его первым ощущением было чье-то теплое дыхание на щеке. Приоткрыв глаза, и еще не понимая, что происходит, он увидел свою комнату, кровать и… Поттера, положившего голову ему на плечо.

Первым желанием было оттолкнуть от себя гриффиндорца, но почему-то так не хотелось терять его тепло. События вчерашнего вечера стали постепенно приобретать ясность, и Драко ужаснулся, вспомнив, как вел себя под ласками Поттера. Ему стало невыносимо стыдно, и жаркая краска залила лицо. В голове всплывали яркие картинки вчерашней ночи и немного размытое ее завершение - Гарри, кажется, взял его, обессиленного, на руки, и отнес на кровать, а засыпая, Драко слышал его тихий голос, нашептывавший что-то такое хорошее и доброе.

«О Мерлин, что я наделал!
– надрывалась тревожная мысль в голове слизеринца.
– Как теперь все это исправить?!»

Драко посмотрел на то, что собирался исправлять. Это недоразумение не спало, как вначале подумал Малфой, а ласково поглаживало его грудь. Как ни странно, без своих дурацких очков Поттер был еще красивее - хотя, казалось бы, куда уж красивее! Драко поймал себя на мысли, что рассуждает в точности, как девчонка, но все это перестало иметь значение, когда он не смог унять дрожь, увидев, что рука Гарри как раз там, куда он сам ее вчера положил - на его, Малфоя, сердце. От этой мысли оно учащенно забилось, и Гарри тут же почувствовал это и поднял голову.

– Доброе утро, Драко, - прошептал он, и легонько прикоснулся губами чуть ниже подбородка блондина, наблюдая за его реакцией.

В серых глазах, сменяя друг друга, мелькали испуг, стыд, замешательство и даже страх. Но в одно мгновение, стоило Гарри поцеловать Малфоя, эта гамма чувств заменилась одним-единственным - нежностью.

Гарри улыбнулся: Драко, наверное, не знал, что по его глазам можно читать, как по раскрытой книге. Хотя, может быть, эта книга открывалась только избранным. «Может, никому, кроме меня», - со счастливой улыбкой на лице подумал Гарри.

«Ну что ты ухмыляешься, как кот, извалявшийся в сметане?» - думал Драко, поглядывая на это черноволосое лохматое чудо. Потом потянулся к нему и, не сдержавшись, вернул поцелуй, пробурчав: «Доброе утро», чем привел Поттера в еще более веселое состояние.

– Ты всегда с утра такой?
– смеясь, поинтересовался Гарри.

– Какой?
– все еще сохраняя насупленную физиономию, спросил Драко.

– Такой… - выражение лица Гарри изменилось, когда он провел пальцами по плечу Драко и, видимо, гриффиндорец сказал совсем не то, что собирался сначала, - такой теплый…

Драко увидел, как затуманиваются глаза цвета драгоценного камня, и почувствовал, что стоит на самом краешке над бездной безумия.

Дыхание Гарри стало глубоким, и он, склонившись над Малфоем, начал нежными и прерывистыми движениями поглаживать грудь блондина. Стук сердца Драко отдавался в висках, как раз там, где Поттер только что провел пальцами. Одна рука Гарри оказалась в платиновых волосах, а тонкие пальцы второй переместились на подбородок, коснулись губ… потом прочертили линию по шее Драко, приостановились на ключицах, и снова скользнули к груди. Драко замер, растворяясь в ощущениях, на мгновение закрыл глаза, но потом, словно под действием какой-то неведомой силы, распахнул их - и уже не смог закрыть снова, потому что встретился взглядом с изумрудами. Это был его любимый цвет - зеленый, по краям смешанный с темно-синим. У Драко промелькнула мысль, что это - произведение искусства: глаза почти цвета морской волны, окаймленные длинными чернильными ресницами. Он не мог оторвать взгляда, как завороженный... Почему-то вспомнилось, что Гарри умеет говорить со змеями. Может, потому что у него такая же гипнотическая сила взгляда, как у них?..

И вот эти чарующие глаза оказались совсем близко, Гарри наклонил голову, и поцеловал Малфоя. По телу разлилась теплая, сладкая истома. Поцелуй был сначала мягкий, осторожный, будто спрашивавший разрешения, а потом, словно получив его, стал страстным и глубоким, затягивающим в свою пучину. Драко приподнялся навстречу, притянул Гарри еще ближе к себе, обняв за шею. Между тем, нежные смуглые руки ласкали белоснежную кожу на его груди. Было все жарче, и Драко задыхался. На лице слизеринца проступил яркий румянец, когда он осознал, что, кроме одеяла, на нем только боксеры. И когда это Поттер успел раздеть его?.. Это было не столь важно...

Все настойчивее становились пальцы, и требовательнее - поцелуи. Гарри опустился ниже и начал прикусывать кожу Драко, вырывая у блондина стоны. Когда язык черноволосого мальчика стал обводить кружочки вокруг его сосков, а затем останавливаться в центре этих кружочков, Драко уже не мог сдерживать вздохи и вскрики. Из-под опущенных ресниц он все еще смотрел в глаза своего любимого, и видел, как они меняются, когда Гарри бросал короткий взгляд на его лицо. Чистейшие изумруды будто подергиваются дымкой, а черные зрачки расширяются.

Прекрасно понимая, что сейчас для этого не самое подходящее время, Гарри уже не мог остановиться - под его ласками дрожало, таяло это совершенное тело, закрывались от наслаждения светлые, блестящие глаза, а нежно-розовые губы шептали:

– О Гарри… еще… Любимый…

Но нужно было вставать, сюда могли прийти, и тогда, если кто-нибудь узнает, самое прекрасное в мире счастье закончится, едва начавшись.

– Драко… любимый мой… милый, - прошептал Гарри, оторвавшись от этих зовущих губ, - солнышко мое, котенок… Как же я люблю тебя!..