Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Три минуты молчания. Снегирь
Шрифт:

– Нахалы, – сказал кеп. – Нахалы, больше никто. А ты ещё спрашивать у них хотел.

– Я не у них. Я у норвежцев.

– Все хороши. Аристократы вонючие.

Из радиорубки в ходовую вышел «маркони». Чего-то он улыбался хитро, смотрел вслед шотландцу, потом сказал, как будто между прочим:

– Николаич, радиограммку примите.

Кеп на него уставился грозно.

– От этого, что ли? От «Скотланда»?

– От него.

– А зачем принял?

– Случайно.

Кеп её взял двумя пальцами, как лезвие.

– Детством занимаются. «Иван, селёдки нет,

собирай комсомольское собрание». Хоть бы новенького чего придумали.

Скомкал её, кинул за борт, через окно.

– Больше мне таких не подавай. Делать тебе нечего.

– А я чего? – «Маркони» мне подмигнул. – Они на совет капитанов настроились, знают волну.

– Врёшь ты всё. Сам на них настроился.

– Проверьте.

Кеп поглядел на часы. И правда, пять было, как раз совет капитанов. Он ушёл в радиорубку и там, слышно было, забубнил:

– Восемьсот пятнадцатый говорит. Здравствуйте, товарищи. Сегодня первая выборка у нас. Взяли маловато, одиннадцать бочек. Глубина шестьдесят. Сегодня думаю метнуть на восемьдесят. Есть у меня предположение…

Вышел мрачный, походил по рубке, снова пошёл смотреть эхолот.

– Пишет всё, пишет… Мелочь пузатую. Или планктон. Ладно, пойду к себе. А ты позови, когда чего-нибудь дельное напишет. И следи как полагается, а то ты ему всё лекции читаешь…

Откуда он наш разговор слышал? Наверно, по трубе из своей каюты. Она хоть и заткнута свистком, но услышать можно, если ухо пристроить.

– Ему не я читаю, – сказал третий. – Ему «дед» читает, в механики зовёт.

Кеп себя постучал пальцем по лбу, – мне видно было краем глаза.

– Чем бы дитё ни тешилось…

Пошёл было, потом опять вернулся, поскрёб щеку.

– Между прочим, это он мысль подал, собрание надо бы провести. Есть кой-какие проблемы.

– Значит, не зря я вам радиограмму подал? – спросил «маркони».

Кеп рассердился:

– Делом займись, Линьков. Аппаратуру свою изучай, повышай квалификацию. Тоже детством занимаешься.

Я потом спросил:

– Почему это он «деда» не любит?

– А кто кого любит? – спросил «маркони».

– Точней на курсе, – сказал третий. – Вправо ушёл. Не ходи вправо.

Больше мы не говорили.

Потом я сменился и пошёл глупыша моего проведать. Он уже всю селёдку успел срубать и поднагадил, конечно. Я ему всё почистил, потом надёргал из шпигатов ещё несколько селёдин. Там они всегда застревают, никакой струёй их оттуда не вымыть.

Фомка поглядел на это богатство, одну заглотал сразу, а другие накрыл крылом. Он уже меня совсем не боялся, не зарывался головой в перья, когда я руку подносил. Но с крылом у него плохи были дела, я чуть задел случайно, и он закричал, забился. И потом уже смотрел на меня сердито, только и ждал, когда я уйду. Вся дружба наша полетела прахом…

11

Собрание мы в этот же день и провели. Не комсомольское, правда, а судовое. Рыбу всё не могли найти, и кеп решил даром времени не терять.

Собираемся мы в салоне – где же нам ещё? Ну, летом в погожий день можно и на палубе, а так – в салоне, это у нас самое большое помещение.

Почти всё оно занято столом, с двумя лавками, на одном торце стоит кинопроектор, а против него на переборке – простыня натянута вместо экрана. В камбузной двери – окошко, оттуда кандей подаёт «юноше» миски и кружки, и в это же окошко они – сбоку – смотрят фильмы.

Набились плотно, все пришли, кроме вахтенных. Кеп нам сделал доклад: рейс у нас – сто пять суток, за это время мы пять раз должны подойти к плавбазе, сдать пять грузов, а шестой – сами повезём в порт. Всего плану у нас – триста тонн, за выполнение – премия двадцать процентов, за каждую тонну сверх плана – по два процента премии… Каждую экспедицию мы это выслушиваем внимательно.

– Ну, высказывайтесь, моряки, сколько берём перевыполнения?

Помолчали. Крепко помолчали. Наконец Шурка высказался – он у кинопроектора сидел и крутил ролик. С другой стороны ролик крутил Серёга.

– Это как заловится, – сказал Шурка.

– Ну, правильно. Но обязательство-то взять – нужно.

Опять помолчали. Васька Буров попросил слова и брякнул, как в воду кинулся:

– Триста одну тонну!

Кеп усмехнулся.

– Ну, Буров, ты даёшь стране рыбы!

– Да я – хоть четыреста, мне для страны не жалко. Только не заловится.

Жора-штурман, которого мы секретарём выбрали, разрешил наши сомнения:

– Об чём спор? В прошлый раз на триста двадцать взяли обязательство, а выловили – триста пять. И что? Такие же сидим, не похудели.

Так и проголосовали – за триста двадцать. Кеп не стал спорить, записали это в протокол.

– Только прошу заметить, – кеп сказал. – Если мы как сегодня будем брать, этак мы в пролове окажемся, как пить.

Дрифтер только того и ждал.

– А это разве ж не от нас зависит? Мы со своей стороны – всё приложим. Но кто её ищет, рыбу? Штурмана? ищут. А они должны искать по всей современной науке, чтоб зря не метали бы, как вчера.

Третий заёрзал на лавке, шрам у него побелел.

– Сколько нашёл, столько и застолбил. Значит, не было косяка побольше.

Дрифтер на него не глядел.

– Вопрос у меня в связи с этим.

– Давай свой вопрос, – кеп сказал.

Лицо у дрифтера засияло, залоснилось.

– Вот у нас некоторые штурмана без дипломов ходят. Могу я им доверять, когда они на мостике? И жизнь свою доверять, и рыбу?

– Кого имеешь в виду?

– А пусть он сам выступит, собрание послушает.

Все поглядели на третьего. Он встал, весь красный.

– Кто тебе сказал, пошехонец, что у меня диплома нет? Могу показать.

– Мне чужого не надо, я на твой хочу поглядеть.

– Черпаков, – кеп сказал, – что у тебя с дипломом?

– Да, – сказал дрифтер, – объясни собранию.

– Есть у меня диплом. Только справки нет об экзаменах.

– Где ж ты её потерял? – спросил дрифтер.

– Не потерял, а в порту оставил.

Дрифтер взревел:

– Попрошу в протокольчик! Справки при себе не оказалось.

– Не гоношись, у меня только два экзамена не сдано. Общеобразовательных. А по судовождению – все.

Поделиться с друзьями: