Три подруги и древнее зло

– Да, индюк тоже думал, - придирчиво разглядывая приготовленные Максом бутерброды, заметила Ниса. – Как известно, стал обедом.

– Прошу к столу, - позвал Макс, разливая по высоким бокалам апельсиновый сок. – Уверен, ужин вы пропустили, с обедом тоже не заладилось. Да, Ди?

И Макс посмотрел на меня – требовательно, пытливо, словно заглядывая в самую душу и взбалтывая осадок на донышке.

Я вернула аптечку на место, подошла к столу, взяла бокал и нарочитоо пристально разглядывая запотевшее от холодной жидкости стекло, задумчиво произнесла:

– Что ты искал в моей квартире?

Макс взял с тарелки сэндвич, бездумно покрутил его в руке, вернул обратно и ответил:

– Я хотел найти то, что когда-то давно дала тебе твоя мать.

Глава XXXI

– Моя мать? – вскинула я бровь, отставляя стакан, чтобы не швырнуть его в Макса. – Причем здесь она?

– Притом, что вся заварушка, с последствиями которой мы столкнулись сейчас, началась очень-очень давно.

– О, - Ниса подхватилась со своего места, ухватила барный стул за железную гнутую спинку, со крипом и грохотом подволокла его к столу, и уселась обратно, уже поближе к нам. – Кажется, настало время офигительных историй.

– Как же иногда хочется тебя задушить, - с мечтательной улыбкой и хмурым взглядом сообщил Макс.

– Аналогично, дружочек, аналогично, - отсалютовала ему бутербродом подруга.

– Так, что там про мою маму? – нетерпеливо пресекла я нарастающую перепалку.

– По официальной теории твоя мама умерла.

Я решила уточнить.

– Говоря об окончании жизни, мы используем слово «ушел» или «ушла», обозначая, таким образом, что один из нас отправился навсегда туда, куда другим нет дороги.

– Ты видела, как это случилось? – последовал самый неожиданный вопрос, который только мог прозвучать этой странной ночью.

– Сбрендил? – ласково поинтересовалась я. – Я находилась в стадии глубокого детства, когда это случилось. Если я что и видела, то точно этого не помню.

– А вот я поинтересовался событиями давно минувших дней. Однажды твой отец вошел в их с первой женой супружескую спальню. Королева лежала на постели и выглядела спящей, но когда он к ней прикоснулся, то понял, что его супруга не подает признаков жизни – её сердце не бьется, кожа стала серой, тело похолодело и затвердело, словно она уже начала превращаться в камень. Никаких внешних повреждений на королеве не имелось, она выглядела абсолютно как обычно, за исключением того факта, что была абсолютно мертва. Новость о постигнувшей правителя трагедии подвергла всех в шок – мало того, что случившееся с ней было нетипичным по причине божественного происхождения, так еще и безопасность королевы обеспечивал персональный отряд стражников. И все равно она умерла, как и почему – непонятно. Были организованы похороны в соответствие с родными обычаями женщины, которая была родом из очень далекой и очень жаркой страны. Королеву, которая по-прежнему напоминала камень, облачили в лучшие одежды, уложили в инкрустированный золотом саркофаг и разместили в возведенной на дальних морских берегах усыпальнице, которую после процедуры прощания вместе с землей опустили на дно.

– Так, я не поняла, - остановила его Ниса и обратилась ко мне: - Ты же сказала, что боги не умирают.

– Ну, да, - повела я плечом. – Они уходят, в смысле, просто исчезают, но куда и как – я не знаю. И никто не знает. Мы не называем это смертью, потому что нет доказательств окончания их существования, как и нет убежденности в обратном, в том, что они еще живы. Но мы приравниваем это к смерти, потому что те, кто уходят никогда не возвращаются обратно.

– Тогда я окончательно запуталась, - замотала головой подруга. – Почему твоя мать не исчезла, как все остальные, кто был до неё? В смысле, вместе с телом? И почему все решили, что она мертва, если оно, тело, осталось на месте? Да еще и засунули её в саркофаг? Разве это не человеческая традиция?

– Понятия не имею, - безразлично развела я руками. – Наверное, прозвучит жестоко, но я росла с установкой, что моя мать ушла и никогда не вернется обратно. О большем я не спрашивала, потому что там, откуда я родом немного другое отношение к смерти.

– Это было требованием родных королевы – матери и сестер. Они пожелали, чтобы тело было погребено именно так, и чтобы местонахождение усыпальницы осталось в секрете. Её погружением на дно занимался лично король Таллас, только он знает, где покоится его первая супруга…, - Макс остановился, а после, оглядев нас, тихонько рассмеялся.
– По вашим лицам видно, что вы очень хотите узнать, зачем я поднял эту тему. На данный вопрос у меня уже есть ответ. Потому что фактически королева не умерла, и её близкие знают об этом. На самом деле, во сне её душу похитили и пленили.

Я закашлялась, некрасиво, громко, судорожно, разбрызгивая во все стороны капли апельсинового сока. Да, неудачное выбрала время, чтобы попить.

– Эм, это ты сейчас так пошутил, да? – Ниса подскочила ко мне и начала стучать кулачками по спине. Стало еще хуже, а потому я отогнала подругу и попыталась отдышаться. – Нельзя такие заявления с бухты-барахты делать. А то без невесты останешься!

– Ты как? – Макс с жалостью посмотрел на меня.

– Ничего, - хрипло ответила я. – Жить буду.

Вдохнула, выдохнула, отерла мокрый рот и потребовала:

– А теперь рассказывай все, что знаешь.

– В прошлый раз ты мне не очень-то поверила, - припомнив, поморщился Макс.

– Я тебе и в этот раз не верю, - огорчила его я. – Но высказаться дам.

Макс, очевидно, решив, что выбор все равно не большой – либо делиться информацией, либо выставить нас за дверь, начал:

– Помнишь, я рассказывал тебе про Царицу Царей, Табити?

Я кивнула, Ниса вставила:

– Да, помним, до склероза нам еще далековато.

– Так вот, она – твоя бабушка по материнской линии.

Ниса выпучила глаза и уставилась на меня так, словно впервые видит. Макс криво усмехнулся, как бы показывая, что он ничем не может помочь. А я спокойно произнесла:

– И что? Это должно меня как-то сильно удивить? У меня полно родственников. И все они с той или иной претензией на статус божества. А теперь еще и такой же жених, - я глазами указала Максу на него же и залпом допила оставшийся сок. – Есть что-нибудь покрепче?

Макс наклонился и достал из-под стола початую бутылку коньяка.

– И мне плесни, - сдавленным голосом попросила подруга, после того, как я наполнила свой стакан на четверть. – Лей прямо в сок, быстрее подействует.

– И что дальше? – закупорив бутылку, я вернула её владельцу.

– Табити, как вы помните, по рождению была магом, богиней её можно сказать назначили скифы, которых она покинула после смерти любимого. В эту историю мы углубляться не будем, она не так важна. Если кратко, то она с головой ушла в затворничество и перестала выполнять возложенные на неё скифами функции верховной покровительницы, которые перешли, так сказать, по наследству к Апи. Апи была нагом, умела влиять на разум людей и любила окружать себя сильными мужчинами. Но вот чего Апи не любила – так это стабильности, ей нужен был вулкан событий, ураган эмоций, ей нужно было находиться на пике своих возможностей, постоянно испытывая и себя, и других. Очень быстро Апи заскучала со скифами, а после и вовсе предала их, отправившись искать новые приключения. Без помощи своих «богинь», скифское воинство было разбито, терпя одно поражение за другим, а после и вовсе поглощено другими племенами. Те скифы, которым удалось остаться в живых и избежать плена скрылись в горах, а после призвали Табити, которая впервые за долгое время откликнулась на их молитвы и помогла наложить проклятье на Апи, предательство которой к тому моменту уже стало очевидным. Проклятье подействовало не так, как ожидалось, настигнув Апи уже после смерти. А умерла она в шестнадцатом веке от нашей эры, прожив больше двадцати столетий и скончавшись в статусе ацтекской жрицы.

Ниса присвистнула, я сделала большой глоток обжигающего коричневого напитка, а Макс продолжил:

– Ацтеки узнали, что их глубоко уважаемая и тщательном почитаемая жрица является пособницей испанской конкисты, имевшей захватнические планы на территории ацтеков. В частности, она передавала врагу важную внутреннюю информацию. А ацтеки никогда не церемонились с врагами, например, в 1520 году в Текуаке они захватили в плен караван испанцев, которые путешествовали по их территории вместе с жителями соседних поселений. Всего 550 человек, среди которых были женщины и дети. На ступеньках пирамидальных храмов всем им вырвали, а позже съели сырыми сцердца. Кости пленников ацтеки выбелили известью и стали носить, как украшение. Апи, которая к тому времени уже взяла себе имя Нуатль, тоже казнили страшно. Сперва ей намазали глаза красным перцем, после заставили дышать над костром, в который также подбрасывали перец, затем вырезали язык, вспороли живот, выпустив внутренности, и разрубили голову топором. Причем ацтеки явно действовали не самостоятельно, кто-то помог им справиться с женщиной-нагом, которая умела многое и это многое часто практиковала. Думаю, руку к её гибели приложил кто-то сильный и умный, кто-то, кто знал, как убивать бывших богинь. Но и это оказалось не самое страшное. После смерти физического тела, душа Апи угодила в ловушку. Она оказалась запертой в Изнанке, в мире проклятых мертвых, которым некуда идти. Там Апи, а теперь уже Нуатль, повстречалась со многими своими давними знакомыми. В частности, с одним из двух братьев, которым ацтеки поклонялись как богам. Изначально это была насмешка самой Нуатль – как над украденной душой бога, так и над ацтеками, которые даже спустя века продолжали почитать его память. А потом эта насмешка превратилась в насмешку судьбы – уже над самой Нуатль.