Три родинки на левой щеке. Часть III. Перешеек

— Потому что курить — вредно! — с лёгкой иронией отрезал Дон. — Будь в Кай-Дон-Моне табак, Орден Целителей его, наверное, его запретил бы. Как знать, может, он тут и был, да вы постарались.

Велен не удержался от улыбки, глядя на растерянное лицо Ависар. Она явно не понимала этой логики.

— Ой! — вдруг всплеснула руками Белка. — Как я могла забыть?!

Она вскочила с места, залезла в свой кузовок (кажется, так назывались эти заплечные корзины), достала оттуда какой-то мешочек и протянула Лине.

— Что это? — спросила девушка, принимая подарок.

— Гречка!

Взгляды скрестились на мешочке. Чего-чего, а вот этого никто не ожидал. Только сейчас Велен почувствовал, как сильно хочется съесть чего-нибудь такого… нормального.

— Ну я же говорила, что отец хотел бы дать тебе пирожок, — лукаво подмигнула сестре Белка.

* * *

Рысь осторожно коснулась лба Корона. Он не пошевелился, дыхание, которое она ощущала боком, не сбилось. Он спал крепко и спокойно. А она даже не успела заметить, когда Арн снова это сделал. Рысь мысленно поблагодарила эльфа за эти минуты спокойствия. И за то, что можно было свободно говорить, не опасаясь потревожить Корона.

— Так всё-таки почему ты здесь? — Рысь повернулась к сестре, сидящей поодаль.

Сейчас Белка была спокойной — то ли устала к ночи, то ли просто не видела смысла прикидываться дурочкой, когда они наедине.

— Когда до нас дошли вести, куда и с кем ты направилась, — начала Белка, — отец пошёл к ведуньям. Они долго говорили. А потом пришли ко мне и сказали, что я буду вам нужна.

— Ты говорила, тебя отец отправил, — Рысь постаралась сказать это спокойно, но раздражение, вызванное ложью сестры, всколыхнулось где-то внутри.

— Всё-так он решал, пойду я или нет, после того, как я согласилась, — ответила Белка. — К тому же, он меня провожал. Я только третий день одна иду.

Мысль о том, что отец был в трёх, хорошо, в шести днях пути от неё, защемила сердце. По сравнению с тем, что они преодолели, это было — рукой подать. Рысь почти никогда не находила, о чём поговорить с отцом. И всё равно ей нравилось, когда он был рядом.

— И тебе не страшно было одной? — спросила Рысь. Белка всегда была домашней девочкой, едва ли склонной к тому, чтобы выбрать путь охотника.

— А ты разве испугалась бы? — Белка казалась искренне удивлённой. — Да и потом, мне часто приходится ходить из одной деревни в другую.

Кажется, с момента их расставания многое изменилось. Рысь смотрела на сестру. Белка и сейчас слегка улыбалась — не насмешливо, просто потому, что иначе не умела — и её взгляд непрерывно бегал вокруг, подмечая всё необычное, что ей встречается. Улыбалась бы она так же, если бы была вместе с ними позавчера?

— Ведуньи были правы, — почти что неожиданно для себя сказала Рысь, — ты нам нужна.

Сегодня они все впервые вдохнули полной грудью. Снова почувствовали, что живы. Благодаря Белке.

— Рысёнок, — Белка стала неожиданно серьёзной, — мне говорили, что с вами была собака. Повязанная.

Повязанная… Рысь уже почти и забыла, что Спутников у них когда-то называли так.

— Ты просила, чтобы я не спрашивала, — продолжала Белка, — но сейчас-то, наверное, можно?

Рысь чуть отклонилась назад, чтобы плотнее прижаться к Корону и убедиться, что он дышит всё так же ровно.

— Она погибла, — эти слова, пусть и произнесённые шёпотом, просто-напросто застревали в горле. Они были неприятными. Тяжёлыми. Острыми на ощупь и горькими на вкус. И поднять взгляд было почему-то невероятно тяжело.

— Расскажи, — едва слышно шепнула Белка. Рысь как наяву видела её озабоченное, сочувствующее лицо, хотя смотрела она в тёмную траву под ногами.

Рыси потребовалось несколько глубоких вдохов и выдохов под аккомпанемент громко стучащего сердца, чтобы решиться. Она сразу поняла: связного рассказа не будет. Как сможет. По слову, по жесту, выдавит из себя эту историю. Чтобы никому другому не пришлось. Особенно Корону.

Белка как-то незаметно подвинулась ближе и взяла сестру за руку. В другое время Рысь отдёрнула бы руку. Но сейчас она сжала ладонь, будто это могло спасти от пережитого ужаса.

— У Коньей Горки… — начала она и дыхание перехватило. Никогда больше это место не будет для неё просто точкой на карте.

Слово падало в темноту за словом. Голос метался, то становился хриплым, то пронзительно тонким, то вообще пропадал, заставляя Рысь беспомощно хватать воздух ртом. Почти сразу по щекам потекли слёзы — от бессилия. От того, что она даже описать происшедшее достойно не может. Рассказ Рысь закончила невнятно, рыдая на плече сестры. Белка гладила её по голове, прижимала к себе — почти как мама.

— Рысёнок… — Белка осеклась. Даже она не нашла, что сказать. Или, может, Рысь не услышала за рыданиями.

Ей даже не было стыдно за эту слабость. В голове вообще мыслей не было. Она просто плакала, сжимая сестру в объятьях. И казалось, будто камень, висящий на плечах, становился чуточку легче.

Глава 32 Быль и небыль

«Попрощайтесь с морем», — сказал Дон сегодня утром. Похоже, он был прав. Весь день они шли немного в гору, а потом Тракт нырнул за какой-то холм и море скрылось из виду. Позади остались можжевельники и ставшие неизбежным злом заросли держи-дерева, и теперь вокруг был самый настоящий лес. Пусть среди него всё ещё попадались скалы и отроги, но это был лес. Он казался Искре каким-то волшебным. Узловатые дубы и грабы, стволы которых казались серебристыми, шуршащая под ногами листва… Теперь можно было меньше идти по Тракту и от этого было как-то спокойнее.

Ночь выдалась ясная и неожиданно холодная. Для лагеря нашлась отличная ложбинка, будто бы укрытая куполом деревьев. Костёр сегодня был особенно ярким. И для тепла, и для того, чтобы чуть менее гадостно было на душе. Люди тесным молчаливым кругом жались к огню. Даже Белка как-то поддалась общему настроению и сегодня была гораздо спокойнее, чем вчера. Корон без постоянной трескотни Белки тоже погрузился обратно в бездну полного безразличия к окружающей действительности.

— Ты должен дышать, — голос Белки разорвал гнетущую тишину.

Эта фраза была обращена к Корону и сказана она была до того значительно, что он услышал, хотя за вечер проигнорировал уже несколько десятков адресованных ему замечаний. Корон медленно моргнул и посмотрел на Белку.

— Я дышу, — после долгой паузы ответил он.

— Ты неправильно дышишь, — заявила Белка.

Она взяла его за руку и заставила встать. Потянула прочь из круга. Корон двигался неровно, как деревянная кукла. Белка встала позади него. Положила руку на макушку, второй ладонью нажимая то на плечо, то на спину, то на крестец. В каждом положении она замирала на десяток вдохов-выдохов. Постепенно безразличие на лице Корона уступило место задумчивости. Он покорно поднимал и опускал руки, наклонялся туда, куда направляла его Белка. Это было похоже на какой-то странный, медленный танец, в котором движения были лишь переходом из одной позиции к другой. Наконец, Белка отступила.