Три родинки на левой щеке. Часть III. Перешеек

— Ты понял, о чём я, — сказала она абсолютно непререкаемым тоном.

Корон кивнул. Он выглядел так, будто его только что разбудили. Задумчиво покачался с ноги на ногу, остановился, поднял голову голову и посмотрел вверх. Искра тоже задрала голову, но не увидела ничего необычного — сквозь кроны деревьев можно было разглядеть некоторые яркие звёзды — остальные терялись за светом костра, низко над горизонтом висела половинка стареющей луны.

Белка проследила за взглядом Корона, резко вскинула голову и завыла. Это случилось так внезапно, что многие вздрогнули. Девочка выла самозабвенно и натуралистично, с животными ворчаниями на исходе звука. Корон посмотрел на неё, его губы дрогнули в улыбке, и он тоже завыл — коротко, тихо, то и дело срываясь.

К ним присоединилось ещё несколько голосов. Хор получился нелепый и неровный, но Искра тоже поддалась этому порыву. Как-то действительно становилось легче. Будто они пожаловались небу о своих горестях и получили утешение.

Вдали послышался ответный вой, и все испуганно стихли.

— Это шакалы, — успокоила Белка, прислушавшись, — они нас не тронут.

— Развылись тут, — проворчал Дон, хотя минуту назад выл с рычанием, составляя Белке конкуренцию. — Может, всё же, найдём себе развлечения потише? — он покосился на Лину, видимо, вспоминая, чем закончилась предыдущая попытка развлечься и осторожно предложил. — Может, сказки?

Идею приняли и, так как, Корон при слове «сказки» уставился на Рысь, начала она.

Девочка выпрямилась, вдохнула и выдохнула, «оставляя суету позади» и начала рассказ.

В иное время шёл по дороге Путник.

И повстречался Путнику Бродящий. И спросил Бродящий Путника: «скажи мне, Путник, куда держишь ты путь свой?».

Ничего не ответил Путник Бродящему, ибо знал, что тот не ведает цели своей. И пути их разошлись.

В иное время повстречал Путник Крадущегося. И спросил Крадущийся Путника: «Скажи мне, Путник, откуда держишь ты путь и где селение твоё?».

Ничего не ответил Путник Крадущемуся, ибо знал, что тот, хоть и ведает цель, но не открывает её людям. И пути их разошлись.

В иное время встретил Путник Идущего. И спросил Идущий Путника: «Скажи мне, Путник, куда держишь путь свой и где селение твоё?».

И рассказал Путник Идущему о своём пути. И Идущий рассказал Путнику о пути своём. Ибо каждый знал свой путь и не имел в нём зла.

И разошлись их пути, оставшись связанными навеки.

Конец сказки утонул в тишине. Как всегда, никто не знал, что сказать, чтобы не обидеть Рысь.

— Эх, сестрёнка, неужто кому-то интересно это старьё времён детства Белой Росомахи? — усмехнулась Белка. Она подобных опасений явно не испытывала. — Оно только для её поучений и годится.

Рысь так и взвилась, схватила своё копьё и направила его прямо в грудь сестре.

— Никогда. Не говори. Так. О Белой. Росомахе, — жёстко отчеканила она.

Белка, ничуть не смутившись, перехватила копьё и наклонилась вперёд, направив остриё себе в горло.

— Никогда не бери в руки копьё, если не собираешься его использовать, — твёрдость и мягкость в её тоне сплетались совершенно восхитительным образом. Она смотрела в глаза сестре с совершенно Рысиным выражением упрямства — но в доброй его форме.

Рысь сдалась первой. Она выпустила древко. Белка тут же притянула копьё к себе и отбросила его куда-то в темноту. Потом с улыбкой посмотрела куда-то наверх, прикрыв глаза — и тут же начала рассказывать свою сказку.

Однажды жила в горах девушка по имени Быстрая Лебедь. Нрава она была стремительного и неукротимого, да сердца доброго. Видеть мир могла как никто другой в деревне, а лицом и телом была хороша.

На отшибе деревни в то же время жил парень именем Чёрный Дым. Он был добрым охотником, но уж больно упрям был его нрав. И пусть он не отвергал советов мудрых, да поступал всегда по-своему.

Во время праздника, когда Лебедь получила свою четвёртую бусину, так споро летала она по Тропе, что никто не смог не заметить этого. И Чёрный Дым заметил девушку и стало ему грустно от того, что столько лет он не замечал её.

— Позволь мне называть тебя другом, — попросил Дым у Лебеди.

Лебедь посмотрела на парня пригожего, которого едва мельком видела прежде и отказала ему.

— Мы едва видели друг друга, как ты можешь знать, что хочешь, чтобы я была твоим другом? — сказала она.

Но Чёрный Дым не отступил так просто. На каждый праздник он приходил и спрашивал у неё позволения. И Лебедь отказывала ему, потому что кроме как на праздниках они не видались и времени узнать друг друга у них не было. А Дым не приходил в другие дни.

— Не хочешь быть моим другом — будь моей невестой, — сказал Дым в один из праздников.

Быстрая Лебедь рассмеялась, но эти слова тронули её душу. И тогда она сказала, что согласится, если Чёрный Дым докажет, что знает её, ту, которую он собирался взять в жёны.

Не ведала Лебедь, как собирается Дым выполнить это условие, поскольку он не стал чаще приходить к ней. Лишь, как и прежде бродил по горам да охотился.

До тех пор, пока однажды не пришёл к её дому, укушенный гюрзой. Лебедь приняла его, но было поздно. Его жизнь уже уходила в вечность.

Тогда Лебедь побежала, не помня себя, на вершину скалы и обратилась к Небу, Лесу и Горам, моля их дать ей возможность узнать всё-таки этого юношу, который хотел взять её в жёны. Её молитва была ли услышана, иль сама она свершила это, неизвестно, да только обратилась девушка в камень. С годами истёрся камень, но очертания его ещё хранят форму Лебеди, вскинувшей крылья в мольбе, да, когда прилетает дым от жилища иль костра, шепчутся они, парень и девушка. Теперь у них много времени узнать друг друга.

— Это правда? — спросил Корон, когда Белка замолчала.

— Конечно, — откликнулась девочка, — она и теперь стоит тут.

Белка подняла руку. В просвете между деревьев виднелась неподалёку скала, вершина которой в лунном свете действительно напоминала человеческую фигуру. К тому же просвету поднимался дым от костра.

— Это старая сказка? — спросила Искра, недоумевая, у каждой ли скалы на Перешейке есть своя история.

— Не очень, — призналась Белка, — я придумала её только что.