Три темные короны
Шрифт:
Джулс обняла его за шею и поцеловала в ответ. Вот чего она желала. Всё, чего когда-либо желала…
Роланс
– Скоро придётся расстаться, - сказала Арсиноя. Она вновь
порезала кисти. Ярко-красный сок стекал прожилками по щеке.
Может быть, это от шипа?
– Уилла не идёт, - сказала Катари. – И я не хочу идти. Я хочу
остаться.
И
день. Теперь они росли в жаре, и она призывала ветер охладить
их кожу, а Катарина хихикала.
Они находились на противоположной стороне ручья,
далеко от коттеджа, и Уилла не пересечёт воду, чтобы их
забрать. Слишком холодно. Её старые суставы будут болеть.
– Уилла тебя не спасёт, - сказала Арсиноя.
– Спасёт! – воскликнула Катарина. – Я её любимица! Это
тебя она не спасёт.
– Я спасу вас обеих, - пообещала Мирабелла и запустила
пальцы в длинные чёрные волосы Катарины. Они были гладки,
как атлас, и сияли. Маленькая Катарина. Самая младшая из
троих. Она была сокровищем Мирабеллы и Арсинои, ведь они
достаточно взрослы, чтобы держать её за руку.
– Как? – спросила Арсиноя и рухнула на траву. Она сорвала
цветок и коснулась пыльцой носа Катарины, пока тот не
пожелтел.
– Я призову гром, чтобы отпугнуть их, - ответила
Мирабелла, собирая волосы Катарины в косу. – И такой сильный
ветер, что он отнесёт нас на гору.
Арсиноя поморщила свой маленький лобик и покачала
головой.
– Это не сработает! – сказала она. – Мы должны
придумать что-то ещё.
– Это всего лишь сон, - сказала Лука. Она была высоко в храме, в своей комнате среди подушек и безделушек.
– Нет, - сказала Мирабелла. – Это была память.
Лука завернулась в меховой платок, стараясь не подниматься из постели до рассвета. Когда глаза Мирабеллы распахнулись, в Вествуд-хаус ещё было темно. Она ждала, пока сможет прийти в храм, чтобы разбудить Луку, но свет, что пробивался сквозь ставни, всё ещё казался серым.
– Иди на кухню, - сказала Лука. – Нет никого, что принесёт нам чай, надо сделать это самим.
Мирабелла глубоко вздохнула. Когда она выпустила воздух, то пошатнулась. Память или сон, она ещё цеплялась за это, и чувства странно смешались.
– Будьте осторожны, -
сказала Мирабелла, когда сводилаЛуку вниз по крутой лестнице храма. Она заставила пламя лампы гореть сильнее. Лука должна поселиться немного ниже.
Может быть, где тепло, рядом с кухней. Но Лука не признает,
что стара, пока не умрёт.
На кухне Мирабелла разожгла огонь в печи и нагрела воду в котле, пока Лука искала на полках листья, ведь любила самые лучшие. Они не заговорили, пока не сели с двумя дымящимися чашками чая с мёдом.
– Это только твой разум. Ты нервничаешь. Неудивительно,
скоро сражение. И тебя часто посещает эта жертва. Ро никогда не должна была заставлять тебя участвовать в ритуале.
– Дело не в том, - настаивала Мирабелла. – Нет!
– Ты была ребёнком, когда в последний раз видела своих сестёр, - мягко промолвила Лука. – Может быть, слышала истории. Может, немного помнишь…
– У меня хорошая память.
– Королевы это не запоминают, - Лука сделала глоток чая.
– Слова не делают это правдой.
Лука торжественно смотрела в чашку. В оранжевом свете лампы каждая морщинка на лице старухи казалась бороздой.
– Тебе нужно, чтобы это было правдой, - сказала Верховная
Жрица. – Слишком жестоко заставлять королеву убивать тех,
кого она любит. Её сестёр. Чтобы видеть, как волк ищет её голову…
Когда Мирабелла промолчала, Лука перегнулась и положила свою руку на её.
Отголоски слов Луки были так громки в ушах Мирабеллы,
что Элизабет поднялась почти на вершину, прежде чем она услышала её зов.
– Ты меня не слышала? – спросила Элизабет, слегка запыхавшись.
– Прости, - проронила Мирабелла. – Так рано, я не ждала,
что кто-то ещё не спит…
Элизабет указала на вечнозелёное дерево.
– Спайс встаёт с солнцем. Потому я тут.
Глядя на молодую жрицу, Мирабелла не могла сдержать улыбку. Элизабет не позволяла грустить. Её капюшон был отброшен, тёмные волосы ещё не собраны. Дятел сидел на плече, и она скармливала ему семечки с ладони.
– Приятно, - промолвила она, - что так рано нас точно никто не увидит.
Мирабелла нежно взяла Элизабет за запястье. Браслеты только сейчас были даны жрице – браслеты из чёрных лент и бисера, а не чернил на коже. Только иницированная и может поменять своё мнение.
– Почему ты остаёшься? – спросила Мирабелла. – когда я встретила тебя, ты сказала, что они отберут Спайса и убьют его,
если узнают, но ваша связь так сильна… Почему не уйти?
Элизабет пожала плечами.
– И куда идти? Я ребёнок храма, Мирабелла. Я говорила об этом?
– Нет.
– Моя мама была жрицей храма Кэнора. Мой отец целитель, что работал с нею, и мать не дала мне воли… Я
выросла там. Я знаю только храм. И надеюсь…
– Надеешься?
– Что ты возьмёшь меня с собой в Индрид-Даун после коронации.
Мирабелла кивнула.
– Да, многие в Ролансе верят в что-то такое.
– Мне жаль, - промолвила Элизабет. – Я не хотела делать твоё бремя тяжелее…
– Нет, - Мирабелла обняла подругу. – Нет… Конечно, я возьму тебя с собой. Но, думаю, что это… - она сжала браслеты