Три Ярославны
Шрифт:
— Фридегонда тем временем, — продолжал Роже, — помогла Хильперику избавиться от брата Сигиберта. Своим лукавством она привлекла двух мужей и так очаровала их, что они нашли Сигиберта...
— ...и ударили его четырьмя ножами меж рёбер, — сказал Шалиньяк, — отчего он умер.
— Так Фридегонда стала женой Хильперика, — рассказывал далее Роже. — При этом она избавилась от его сына, наследника Хлодвига, приказав наёмным людям на вилле Нуази...
— ...воткнуть ему нож во внутренности, — со знанием дела сказал Шалиньяк. — Отчего он тоже умер.
— Его же тёщу, которая видела
И, привязанную к столбу, — невесело усмехнувшись, добавил Бенедиктус, — её сожгли заживо.
— Сия мудрая королева, — невозмутимо продолжал Роже, — имела возлюбленного по имени Ландри и однажды приказала ему убить короля во время охоты, что он и сделал...
— Ай, яй, яй... — услышал Даниил рядом с собой сочувственный вздох. За спицами колёс сарацинской арбы мелькали борода и чалма. Купец говорил тихо, чтобы не услышали французы: — Безобразие в крови франкских монархов. Зачем вспоминать историю — скоро ты сама увидишь короля, который грубостью и неучтивостью свёл в могилу двух жён... — Купец поцокал языком и покачал головой: — Бедная, бедная Анна...
6
В день равноап. Владимира
и мучеников Кирика и Иулитты
Когда появились на другой стороне рва возки и под конскими копытами заскрипели доски моста, стражник приоткрыл глаз и опустил перед гостями жердь-шлагбаум.
— Налог — шесть злотых, — сонно объявил он.
— Протри свои глаза, серв! Перед тобой посол короля Франции! — подскакал к воротам Шалиньяк. — Какой ещё налог?
— На починку моста, — сказал стражник.
— Видно, пусты сундуки у Казимира? — молвил Шалиньяк с ехидством.
— Нет в мире славней и богаче светлого круля земли польской, — невесело отвечал стражник.
Роже кивнул Шалиньяку, и тот хмуро полез в кошель.
Снова заскрипели шаткие доски под колёсами. Стражник потрогал монету на зуб.
— С Руси? — спросил он проезжавшего мимо Злата.
— С Руси.
— Мехов или чего ещё на продажу не имеешь?..
— Разве я купец? — удивился Злат.
— А разве одни купцы торгуют?..
В это время треснули под копытами прогнившие доски, и рыцарь Ромуальд вместе с конём обрушился в ров, к счастью неглубокий.
— Негодяй! — Шалиньяк в бешенстве повернул коня. — Зачем же ты брал деньги?..
— Я сказал вельможному пану — на починку моста, — ответил стражник и опустил монету в прорезь ларца.
— Что за гости в моём дворце?
Король Казимир, высокий и худой, с длинной, но жидкой бородёнкой, держа книгу в руке и близоруко щурясь, спускался по лестнице.
— Роже! — узнал он епископа. — Какая приятная оказия — вновь увидеть собрата по альма матер!..
— Разуй глаза, Казимеж! — с досадой перебила его королева. — Или не видишь,
что епископ привёз Анну!Королева Мария, именуемая по-славянски Доброгневой, не выпускала Анну из объятий, и пухлое лицо её светилось от радостных слёз.
— О!.. — воскликнул Казимир, галантным жестом заслоняясь, будто от солнечного луча. — То не Анна, то сама божественная Артемида!
— Езус-Мария, какая Артемида! Анна, племянница твоя, цветик наш, ласточка... Красавица! Она вот такусенькой была, когда ты увёз меня из Киева. Нельзя так много заниматься теологией, Казимеж, ты скоро своё имя забудешь!
— То есть неразумная речь, Доброгнева, — строго ответил король, а все меж тем стояли и почтительно слушали перебранку царственных супругов. — Теология возвышеннейшая из наук, и даже философия всего лишь её служанка, в чём со мной согласится брат Роже, который...
— Здравствуй, дядя Казимир! — решительно двинулась вперёд Анна и расцеловала короля в обе щеки. — Вы с тётей после побранитесь! А сейчас мои люди устали с дороги и голодны!
Казимир оглядел возникшее перед ним рыжеволосое видение.
— Ужин! — закричал он и захлопал в ладоши. — Яцек, Марыся!.. — Король гордо выгибал грудь и прохаживался гоголем, командуя набежавшим слугам: — Трёх быков на вертелах! Мёду! Вина, старейшего из моего погреба! — Казимир махнул спутникам Анны: — Угощайтесь на здоровье, Панове!
Звякнули доспехи, Ромуальд сделал шаг вперёд.
— Благородный рыцарь Ромуальд, — тут же возник рядом Бенедиктус, — спрашивает, не может ли он послужить светлому королю в борьбе с врагами или злыми волшебниками...
— Не слышал вопроса, — удивился Казимир.
— Он дал обет молчания и давно ищет случая свершить подвиг во имя прекрасной дамы, но не может найти достойных противников.
— Дамы, дамы, — недовольно отозвался Казимир. — Гроб Господень в плену у сарацинов — вот бы о чём лучше печалились благородные рыцари! — Он взял Анну под руку и повёл вверх по лестнице. — Аквиля нон каптат мускас — негоже орлам ловить мух, не так ли, почтенный Роже?
Шум застолья доносился во двор замка, где стояли кони и готовились к ночлегу пешие воины, Янка собирала с повозки меха, чтобы устроить Анне постель во дворце. Длинная тень протянулась рядом — это подошёл Ромуальд.
Без шлема и доспехов, в полотняной рубахе, он выглядел особенно юным и беззащитным. Ромуальд протянул руку, разжал ладонь, и оттуда вылетела маленькая светящаяся точка. Повисла в воздухе, набрала высоту и скрылась.
— Ой! — догадалась Янка. — Правильно: не греет, а светит — светлячок!.. А Злат до сих пор не угадал.
Рыцарь поклонился и отошёл к бадье, возле которой он мыл свой щит.
Янка присела рядом на корточки и долго разглядывала мокрое лицо прекрасной дамы.
— И не жалко твоей Готелинде тебя? — сочувственно вздохнула она. — Гоняет за подвигами по всему свету, да ещё молчать велит.
Ромуальд покачал головой, приложил руку к груди, потом воздел её вверх, и Янка поняла, но несогласно пожала плечами.
— А чем ты так недостойный?.. Тихий, непьющий. И лицом пригож.
Сорвав жёлтый цветочек, Ромуальд протянул его Янке.