Три закона Дамиано

И мы опять занялись тем, что сначала разгоняет, а потом приносит сладкий сон.

Я посмотрел на мою спящую красавицу. Она безмятежно разбросала руки и шептала во сне: «Бросай ты эту сучку, бабочку меченую! Она просто стерва!»

Я потянулся за сигаретой, стараясь не разбудить ее. Мне почему-то захотелось выпить что-нибудь другое, а не это «Hennessy». Я вспомнил, что в сумке у меня оставалась недопитая бутылка горилки.

Но там лежало еще кое-что. Какой-то кусок дубленой кожи, свернутый в рулон. От зоркого ока Тильды мне не удалось ускользнуть. Она только делала вид, что спит.

– Что это у тебя в руках?

Если бы я достал оттуда пачку презервативов или эротических журналов, она, я думаю, улыбнулась бы и продолжала дальше спать. Но она увидела это и взлетела с постели почти под потолок! Вырвав у меня его из рук, она стала читать:

– «Μντίκλεια. Μην περιμένετε για μένα, μαμά, έρχομαι στον Μινώταυρο. Περιφήτης». «Антиклее. Не жди меня, мама! Я иду к Минотавру. Перифет»

Она с широко открытыми глазами уставилась на меня:

– Откуда это у тебя?

– Да так, на книжной барахолке в Москве купил. Время между поездами убивал. За бутылку водки отдали.

– Такие пергамены на барахолках не продаются! Не каждый из музеев мира может похвастаться этим! Перифет – это разбойник, сын Гефеста и Антиклеи. Тесей убил Перифета его же дубинкой. Значит, все было не так, как говорят легенды. Тесей не убил его, а отпустил. Или этот бандит убежал. А если Тесей соврал тогда, то мог соврать и о других своих подвигах. А если он не убил тогда Минотавра? Где ты это взял?

– А если это совпадение? Вдруг на Крите жил другой Перифет, однофамилец? Мало ли в той Греции «донов Перифетов?» И Антиклеев тоже могло быть несколько.

– Это факт. Так звали еще и мать Одиссея. Надо сделать экспертизу, установить дату изготовления пергамена и примерную дату написания текста по чернилам. Перифет – фигура жалкая, обыкновенный «браток» того времени. Но Тесей – все равно тоже непорядочная личность.

Я что-то стал смутно вспоминать подробности своего последнего сна.

– Я помню что-то про нить Ариадны, которая помогла ему выбраться из лабиринта. И про то, что он с головой Минотавра поехал домой рапортовать о победе Но забыл про паруса.

– Ты прочитал только детские книжки по истории. Не было там головы. На троне в Амиклах Тесей был изображен ведущим Минотавра, связанного и живого. А на Ариадне он так и не женился.

– На ней женился Дионис!

Тут Тильда спросила, уставившись мне прямо в глаза:

– А откуда ты это знаешь? Может, ты даже знаешь, что его первое имя было Загрей?

– Ничего не знаю. Просто очередной экспромт пьяного эрудита!

– Но ведь так оно и было на самом деле! Об этом не писали в детских книжках. И ты не похож на любителя древних манускриптов. Тем более, ты не знаешь древних языков. Продай мне этот пергамен!

Она называла этот кусок кожи не «пергамент», а именно «пергамен».

В моих руках оказалась или какая-то тайна, или ее разгадка. Но я уже был сыт по горло всеми этими приключениями, мистикой, заклинаниями. Это все мне досталось даром и нафиг мне было не нужно. Но просто так отдавать его я тоже не хотел.

Я опустился на колени, обнял ее талию и посмотрел на нее снизу вверх:

– Он твой. Подари мне только три ночи любви. Первую – сегодня!

Она поцеловала меня:

– Сегодняшняя ночь за счет заведения. Я бы тебе могла дать целую тысячу ночей. И перед сном я тебе бы рассказывала старинные легенды. И в последнее утро я тебе сказала бы то, что шаху Шахрияру заявила Шахерезада.

Я решил подыграть ей:

– «У нас уже трое детей, один еще ползает, другой уже кошек за хвост хватает, а третий за сараем бычки подбирает. А теперь убей меня, если сможешь!» Но не убил Шахрияр Шахерезадницу после этих слов. И жили они счастливо до тех пор, пока не пришел к ним Усама Бен Ладен с требованием выделить деньги на очередной джихад против неверных. Так оно было?

Тильда расхохоталась:

– Ты невыносим! Ты хоть разницу между джихадом и газзаватом знаешь?

– Я только разницу между мужчиной и женшиной знаю!

Я не помню, какой это был по счету раунд.

Она опять мирно спала. Во сне она бормотала:

– Зачем ты тогда меня бросил? Все на свою сучку Дженни пялился!

Теперь я вспомнил, где я ее видел. Это именно она на дискотеке у Амдусциаса приглашала меня к себе в гости! Ее и там звали Тильдой.

Всем посетителям той дискотеки было наплевать на мои облитые штаны. Там, наверное, и не такое видели. А я сбежал, хотя меня могли ждать вполне интересные приключения и наверняка и приятные впечатления. Но откуда Тильда знает имя Дженни? Я говорил во сне? У той дамы, что сидела ко мне спиной, была татуировка. А у Дженни ее нет. Я изучил ее тело до каждого миллиметра.

Пора к психиатру! Похоже, моя крыша поехала окончательно.

Когда я проснулся, Тильда, по-прежнему голая, сидела уже за компьютером.

– Я дура и двоечница!– в сердцах вскричала она, посмотрев на меня.– Во времена Тесея у греков письменность была иероглифической! Только через двести лет у них появилось слоговое письмо. А писали они тогда на металлических пластинках, покрытых воском! Как я могла такое забыть! А пергамены у греков вообще появились только во втором веке нашей эры, на смену папирусам!

– И что это означает? – недоуменно спросил я.

– А то, что это письмо было написано почти через полторы тысячи лет после Тесея. И это значит, что Минотавр выжил. Либо, либо… Но все-таки, где ты его взял?

Тогда я решил рассказать ей все. Про свой сон, про Минотавра, Лилит и Амдусциаса. Но не про Дамиано. Я думал, она будет крутить пальцем у виска и смеяться. Но она отнеслась к этому очень серьезно.

– Это напоминает мне почту жертв кораблекрушений. Только в данном случае это не бутылка в море, а амфора в лабиринте. Значит, я не ошиблась, отвезя к себе домой. Просто трахнуться можно было и в машине!

Кровь хлынула мне в мозг.

– Тильда!– заорал я.– Фильтруй базар!

Она спокойно встала из-за компьютера.

– Я хотела посмотреть на твою реакцию. Ты уже меня ревнуешь. Это хорошо!

После ее поцелуя моя злость улетучилась. А Тильда продолжала свое расследование:

– Ты мог бы мне описать этот лабиринт?

– Только приблизительно. Меня же его спезназовцы взяли прямо из-за стола. Я был выпивши. И потом, не забывай, это же сон! Все может быть и совсем не так, как мне приснилось. Первые километры освещали только масляные светильники. Стены из каменной кладки без раствора. Там еще можно хоть как-то сориентироваться, потому что лабиринт плоский. Иногда попадаются ямы-ловушки. Затем уже идет кирпичная кладка. Там освещение уже факелами. Но появляются новые хитрости: подъемы, спуски, колоннады. Перекрестки, где нельзя сказать, где лево или право, верх или низ.