Три жениха для попаданки

– Я отдал тебе часть огня, что носил в сердце, - произносит Ирвин.

– И?

Почему мне приходится все клещами из него вытягивать? Ах да, это же Ирвин Торн, главный интриган современности! Так что ничего удивительного.

– Если кто-то нападет на тебя, Эмбер...

– Я что, превращусь в огненный факел?
– уточняю я.

– Я счел, что так будет лучше. Я мог бы не отдавать...

Позади нас слышится движение.

– Какой же ты неисправимый!
– Дэмиен отвешивает рыжему подзатыльник.
– Просто самый настоящий харкл.

С этими словами брюнет завязывает на голове алый тюрбан и направляется к дверям. По этому движению я понимаю, что мой первый муж, как ни странно, не против того, что случилось. Видимо, он солидарен со мной: Ирвин - неизбежное зло, без которого нам не выжить.

И лучше всего, когда держишь такое под контролем.

– Я знаю, что может помочь нам по-настоящему, - произношу я, потому что меня вдруг осеняет.

Дэмиен задерживается у дверей и оборачивается.

– Дэйн Эрхарт. Ты знаешь, куда он мог пропасть?

Приоткрываю дверь и вхожу к сыну. Белокурая Лея бросается прочь, и я вижу растерянность на ее лице.

Плотнее запахиваю легкое шелковое платье. Я, конечно же, привела себя в порядок после нашего внезапного объединения с Ирвином, но все еще чувствую, как кожа зудит в тех местах, где меня касался мой второй муж. Именно сейчас я почему-то чувствую вину за то, что произошло между нами с рыжим.

Я даже приняла ванну, чтобы попытаться смыть его запах, но это не особенно помогло. Может, потому что я очень торопилась.

Сейчас мне кажется, что я должна была делать все, чтобы думать о ребенке, а не о собственном удовлетворении. Но мне все еще хорошо после касаний Ирвина. Лиам приподнимается. До этого он сидел у окна.

Оглядываюсь на Лею, и та бесшумно скрывается за дверью.

Слов у меня нет. Вообще ни одного. Я сотню раз пыталась представить себе лицо моего ребенка, и каждый раз оно получалось у меня разным в зависимости от состояния, в котором я была. То грустным, то счастливым, то красивым, то обезображенным болезнью. Но я почему-то всегда твердо была убеждена в том, что мы не встретимся. Может быть потому, что было бы слишком больно думать о том, что Лиам не рядом и, возможно, по моей вине.

– Привет, - робко начинаю я, когда становится очевидно, что мальчик смотрит мне в глаза.

– Привет, - произносит он, сглатывая.

Я рассматриваю его комнату. Здесь как МИНИМУМ, шикарно. Видно, что Дэмиен заботился о ребенке, как мог и как умел. Из него точно родитель получше меня. Эта мысль прямо-таки разъедает.

– Я знаю, о чем ты думаешь, - эта фраза, сказанная маленьким ребенком, прошивает насквозь.

Я вздрагиваю. Нет, Лиам не мог перенять дар Ирвина читать по лицам, хоть он и тоже маг. Но я слышала, что этому обучают.

– Не знаешь, - стараюсь хоть как-то защититься, потому что увидеть собственного ребенка впервые за шесть лет и знать, что все это время была не рядом, удивительно больно.

– Я знаю, что у меня есть сестра, - лицо Лиама бескровно.

Четко выделяются темные глаза и алые губы. Наверняка, когда он вырастет, то будет завидным женихом, раз в нем уже видны притягательные черты.

– Да, - смотрю по сторонам, разыскивая взглядом место, куда я могла бы

присесть, потому что ноги неожиданно становятся ватными.
– Ее зовут Брин.

– Папа мне не рассказывал, что она жива.

Киваю, потому что стараюсь не заплакать. Все это слишком тяжело, снова понимать, что моя дочь далеко, и я не сумела защитить ее от врагов.

– Пожалуйста, прости, - вдруг говорит Лиам.

Я поднимаю голову.

– За что?

Он пожимает плечами.

– Птица. Она сказала, что я могу ей помочь.

Чувствую, как на моих губах появляется робкое подобие улыбки. Мой мальчик, все-таки он храбрый и благородный.

– Это она привела меня в лодку, - голос ребенка становится звонче, а темп речи быстрей.
– Если бы я знал, что поднимется шторм и нескольких матросов...

Я в несколько шагов приближаюсь к сыну и сжимаю его в объятиях. Не хочу, чтобы он произносил это слово: "убьет”, чтобы думал о том, что по его вине случились эти смерти. Лиам еще слишком мал для того, чтобы переживать такие ужасы и видеть изнанку жизни. Он же еще совсем ребенок! Мой сын должен играть в игрушки, слушать волшебные истории и думать, что мир полон храбрых героев, чистых побуждений и светлых идей. Все остальное он узнает потом, когда достаточно для этого окрепнет.

Именно так я и пыталась вырастить Брин. Согласно тому, как представляли нормальное детство у нас, на Земле. И видно была не права в этом месте. Я больше не на Земле живу.

Всхлипываю.

– Я напугал тебя, мама?
– чутко реагирует сын.
– Я не хотел.

– Нет, что ты...

От этого "мама" становится удивительно тепло на душе. Я отрываюсь и заглядываю Лиаму в глаза. Этот ребенок считает меня матерью, хотя видит впервые в жизни. Это удивительно.

Пытаюсь улыбнуться ему.

– Ты очень храбрый.

– А ты красивая, вдруг выдает он.
– Такая, как я себе и представлял.

Я чувствую, что улыбаюсь, на сей раз широко и искренне.

– Я видел и тебя, и Брин.

– Что?

– Правда, - кивает Лиам.
– Папа говорит, я очень талантливый. У меня бывают волшебные сны.

Пытаюсь незаметно утереть слезы. Теперь я не просто знаю, сейчас я еще и чувствую, что это мой сын. Очевидно, что часть моего дара перешла к Лиаму по наследству, но я даже не думала, что меня растрогает это открытие.

– Я могу видеть то, что мне важно, - улыбается Лиам. Поэтому я всегда говорил, что папа станет главным пиратом, а потом получит адмиралтейство.

Я встаю и усмехаюсь. Оказывается, они оба, мой муж и сын были друг другу немалой поддержкой.

Но «адмиралтейство» - откуда Лиам вообще знает это слово?

– Ты понимаешь, что значит "адмирал"?

– Начальник флота, мама, - подбоченивается мой сын с таким видом словно я спрашиваю о глупостях.

– А ты видел еще что-нибудь?
– сердце в груди замирает.
– Про Брин?

Лиам пожимает плечами.

– Волшебные сны - большая редкость.
– Они сами понимают, когда им приходить.