Три жениха для попаданки

— Сама ты дура, — обиделась я. — Никто мне не сказал, что Арман женат.

— Ты не смеешь называть его по имени, холопка! Для тебя он Его Величество наследный принц Арман!

— Гос-спаде, — я закатила глаза. — Да тут нет никого, чего церемониться?

— Как подумаю, что такая чернь необразованная решила, что ей место в королевском дворце! — отчеканила мисс жена наследника, не сводя с меня глаз и морща хорошенький тонкий нос. Я скривилась:

— Я, милочка, ничего не решала. Меня сюда притащили, посадили, сказали ждать. Может, вообще казнят. Так что не беспокойся за своего чудесного Армана. Мне он даром не нужен!

— Как это не нужен? — девица даже растерялась, отступив. — Как это казнят?

— А так это. Чего прискакала, чего машешь тут своим мужем, как флагом? — я, наоборот, перешла в наступление. Нет, серьёзно, припёрлась посреди ночи, разбудила, наорала ни за что…

— Он мой муж, и я его никому не отдам.

Неожиданно в её чёрных глазищах сверкнула фанатичность. Аж дрожь пробрала. А потом я рассердилась по-настоящему. Блин, да достали уже!

— Да плевать мне на твоего мужа, забирай его себе, маринуй под кроватью, делай что хочешь! — выкрикнула ей в лицо и пошуровала к сундуку за сапожками, чтобы можно было мебель пинать.

А сзади прошелестело грустное:

— Он на меня ни разу не посмотрел со дня нашей свадьбы…

Я вздохнула с тоской. Натянув сапоги, повернулась к принцессе:

— Слушай, тебя как зовут?

— Фарусса, — ответила она, прищурившись.

— А меня Ксения. Скажи своей служанке, чтоб сходила на кухню и принесла винчика.

Все женские вопросы всегда отлично решаются за бутылкой вина. Это мы уже проходили и не раз. Ссориться с Фаруссой мне нафиг не надо. Пусть поймёт, что я ей не соперница.

Но… Как говорится, опять двадцать пять. Фарусса покачала головой:

— Женщины во дворце не пьют без мужчины.

— Женщины во дворце не пьют, не едят, не разговаривают и вообще, женщины во дворце даже жить не смеют без мужчины и его одобрения! — разозлилась я. — Пусть пойдёт и принесёт. А если спросят, пусть скажет, что принц разрешил!

— Но он же не разрешал, — испугалась Фарусса. Её служанка закивала так отчаянно, что стало страшно за тонкую шейку, сломается ещё…

— А она пусть СКАЖЕТ, что разрешил! — с нажимом повторила я. Учить их всему… Вот уж точно, курицы. Только и умеют, что кудахтать на своей жёрдочке!

Фарусса несколько секунд смотрела на меня со странным выражением на породистом восточном личике, потом повернулась к служанке и зашептала ей что-то на языке, которого я не поняла. Девушка заахала было, но под напором своей госпожи сломалась и быстро шмыгнула за дверь. Фарусса со смешком сказала:

— Не думала, что самая идеальная невеста любит нарушать регламент!

— Пусть закуски принесёт, — буркнула я. — Я не нарушаю никакой регламент. Просто там, откуда я родом, я могу купить бутылку вина и выпить её в одно лицо без папы, брата, мужа или соседа.

— О какое дивное место, — тихо сказала Фарусса. — И тебя прислали сюда, чтобы ты вышла замуж за наследника?

— Прислали.

Во всём виноваты искры. Виновата магия. Эта самая Богиня. Чтоб её бабайка унёс… И я до сих пор не помню, как оказалась в лесу ночью в пижамке. Но точно не по своей воле пошла в другой мир. Надо же было так исхитриться и засандалить меня, лимит феминистку, в этот нафталиновый патриархальный мир с добровольно-принудительным рабством!

Я повернулась к Фаруссе и твёрдо сказала:

— Но выходить замуж за наследника я не собираюсь.

Девушка замерла, словно громом поражённая, приложила руку к груди и шёпотом спросила:

— Тебя же казнят за ослушание!

— Садись, — я кивнула на кровать и сама плюхнулась на покрывало. — Если казнят — тебе же лучше. Останется тебе твой муж в личное пользование.

Фарусса присела на край кровати, сложив руки на складках платья. Прямая, осанистая, гордая. И сказала:

— Меня принесли в жертву ради мира между королевством и халифатом. Я номинальная жена, ибо не обладаю даже слабенькой родовой магией сосуда. Поэтому у нас никогда не может быть детей.

— А что, замуж выходят только ради детей? — усмехнулась я. — Есть ещё любовь, взаимопонимание, секс, наконец!

Моя ночная гостья густо покраснела, и её оливковая кожа приобрела неприятный коричневатый оттенок.

— Как ты можешь говорить о таком…

— О каком? О сексе? — подколола я её.

Фарусса прикрыла лицо накидкой, словно стыдилась смотреть на меня, и снова шепнула:

— Мой муж ни разу не пришёл в мою спальню после свадьбы. Ему не нужно ложиться со мной, ведь детей не будет…

— Интересные вы люди, — фыркнула я. — А кто проверял? Есть статистика?

— Что за непонятные слова ты говоришь… Наш мулла и ваш жрец сказали. Богиня не даёт детей тем, у кого нет магии.

— У меня тоже не было магии. И вдруг она появилась. Странно, да?

Фарусса заинтересованно посмотрела на меня. Похоже, ей даже не приходило в голову, что так было можно.

В дверь робко поскреблись, и я ответила:

— Войдите.

Скользнула служанка Фаруссы, тихая, серенькая и неприметная. В руках она держала поднос с пузатой бутылкой и двумя хрустальными бокалами. Не говоря ни слова, ловкими движениями сервировала вино и преподнесла бокал своей госпоже, держа его за ножку на кружевной салфетке. На коленях! С ума сойти…

Фарусса обменялась с ней несколькими словами, и через секунду я точно так же получила мой бокал. А потом служанка примостилась у двери, старательно делая вид, что не слушает нас. Жена принца живо спросила:

— Как можно привлечь магию в своё тело?

— Если бы я знала…

Вздохнула, подняла бокал. Ну, вздрогнули. Вино оказалось слабеньким, как кефир, и сладеньким, как компот. Да уж, таким не напьёшься, и разговора по душам не получится. Сделав два глотка, объяснила:

— Она сама пришла, сама поселилась, метку невесты поставила. Видимо, я ей для чего-то нужна. А понять — для чего именно — не могу.

— А я тебе скажу, Ксения.

Фарусса робко отпила из бокала, как будто за ней следили, и продолжила:

— Королевство Бербейн теряет магическую мощь. Уже несколько столетий магия постепенно уходит из высочайшей семьи. Мужчины слабеют, дети рождаются без силы… Королева Нилия родила троих сыновей, но только один из них обладает достаточной силой, чтобы возглавить королевство.

Она огляделась, зашептала:

— Средний сын, поговаривают, болен оборотничеством… А это большая беда, это вырождение!