Три женских возраста

– Вот что, Аля, я не буду тянуть кота за хвост. Все очень серьезно, как ты уже поняла. Вы с мамой, наверное, замечали, что Ванесса… что бабушка себя как-то странно ведет в последнее время? – Алька кивнула, но Станислав Сергеевич как будто не обратил на это внимания и, взяв в руки пузырек с настойкой валерианы, занялся его подробным изучением, продолжая тем временем говорить. – Я сперва думал, что дело в другом мужчине, ревновал, однако она отпиралась… Тогда я решил ее выследить, и мне это удалось. Я увидел дом, в который она ходит. Только… не знал, к кому из жильцов, не мог же я обзванивать все квартиры. Что бы я спросил?

Станислав Сергеевич вернул пузырек на место и сразу же о нем забыл, потом устало сел на диванчик рядом с Алькой и прикрыл глаза. Если бы она так хорошо не знала Стаса, то решила бы, что перед ней – несчастный, изможденный старик! Такие глубокие тени под глазами, и уголки рта опустились… Но когда он снова заговорил, Алька обрадовалась, потому что Стас опять стал прежним – энергичным, уверенным в себе, сильным!.. И только через секунду смысл его слов дошел до сознания, и от радости не осталось и следа. Мало того, Алька безумно испугалась, и если бы Стас не обнял ее за плечи, то, наверное, кинулась бы опрометью из квартиры – куда угодно, прочь отсюда!

– А сегодня, Аля, я увидел этого человека, и главное – твою бабушку рядом с ним. Не могу сказать, что я его узнал… разве что потом, когда подошел поближе, но не сразу, нет!.. Он… бомж, алкоголик, я специально говорю так, потому что ты должна быть к этому готова, он изменился ужасно… Но ведь я хорошо знаю бабушку, на всем белом свете только к одному человеку она может относиться вот так, я же видел, как она на него смотрела, как с ним разговаривала!.. Аля, не знаю, как ты воспримешь мою новость, это – твой отец, он в городе, и теперь, хотим мы того или нет, нам придется что-то делать!..

Глава 8

Будильник прозвенел в семь утра, но Алька сумела подняться только в восемь. Ничего, Наташка ее прикроет: скажет преподавательнице по делопроизводству и машинописи, что подружка пошла к врачу и придет чуть позже. Ничего страшного, Алька все равно быстрее всех в классе печатает, вот с документами она управляется не очень, но на зачет ее знаний вполне хватит. Она же не собирается после школы идти в секретари-референты, так что это просто лишняя корочка, которая, впрочем, когда-нибудь может пригодиться в жизни… Но сейчас Алька отдала бы все на свете – и свой почти полученный диплом секретаря-делопроизводителя, да что угодно! – за еще хотя бы один час сна, потому что она дико не выспалась и смертельно устала, у нее совершенно нет сил, она измотана до основания!

Вчера – да нет, уже сегодня! – Стас отвез ее домой на своей «девятке» и сдал с рук на руки взволнованной матери, это случилось в начале первого, а потом она еще полночи пересказывала маме все, что узнала… Про бабушку, скрывавшую от них встречи с блудным сыном, про то, что Виталий уже сам на себя не похож, спился, выглядит лет на двадцать старше собственного возраста… Он же ровесник матери, однако Стас говорит, что на вид ему можно дать все шестьдесят! Но бабушке-то все равно, это же ее сынок, ее родная кровь, и, конечно, она не может его бросить… Как случилось, что отец снова объявился тут, Алька не поняла. Он нашел какой-то притон, где ему дают ночлег и выпивку в долг, так Стас сказал, и бабушка каждый день к нему туда бегала… Наверное, хотела вытащить сына из этого гадкого места, деньги наверняка давала, тот их пропивал, а бабушка снова давала и все надеялась, что он одумается!..

Как все это тяжело и – странно! В какой-то момент Альке даже стало казаться, что она спит и видит дурной сон: сколько лет спокойно себе жила без отца, а тут – нате вам, появился, да еще алкоголик! Покачиваясь на заднем сиденье Стасовой машины, Алька думала, думала… Девушка очень боялась преподносить эту новость матери, все-таки бабушкин сын когда-то был ее мужем, и как она теперь воспримет его появление?.. Но мать почему-то даже не особенно удивилась Алькиному рассказу.

– Правда, я должна была об этом подумать! Тот бомж… все сходится! И мрачная компания возле нашего дома, и этот, который ловил меня возле работы. Я еще думала, что есть в нем что-то знакомое, какие-то еле уловимые черты, но не узнала. Виталий… Да, что с людьми водка делает, а ведь какой он раньше был, умница, а обаятельный какой!.. – мама качнула головой и вздохнула. – Представляю, как тяжело сейчас Ванессе Николаевне. Опять придется вытягивать сына из этого болота, сколько можно… Зачем же она скрывала все от нас? Как будто мы бы не поняли ее!..

Не такой реакции Алька ждала от матери, но, наверное, это правильно… Сколько лет-то прошло после их развода! У мамы уже нет и не может быть никаких чувств к ее отцу, она даже за другого замуж собиралась! Да Алька ведь и сама никак не может заставить себя думать как о папе об этом спившемся человеке, который вдруг появился и принес в их спокойную жизнь кучу ненужных проблем! Нет, ее папа – тот замечательный улыбчивый мужчина, который водил их с мамой в кафе-мороженое, рассказывал маленькой дочке смешные случаи из своей врачебной практики, а еще – подкидывал ее к самому потолку, так, что она заходилась в счастливом визге!.. Конечно, Алька не забыла, как любимый папа превратился в злого великана с грубым голосом, это было не так уж и давно: и тогда она научилась ловко прятаться от него, хотя жуткий запах алкоголя, кажется, проникал повсюду, и, свернувшись калачиком под кроватью, она все равно задыхалась и тряслась от страха, слыша рядом неровные шаги отца и его гневные окрики… Но потом отец пропал, и Алькино сознание странным образом вышелушило из прошлого все светлые и приятные воспоминания о нем, оставив только их, а тревоги и страхи отпихнуло в сторону. Разумеется, она все помнит, но – так, словно речь идет не о ее папе, а о другом человеке… И вот именно этот «другой человек» возник опять на горизонте, но теперь Алька не будет бояться, хватит! Слава богу, она уже выросла и может за себя постоять! А в случае необходимости – и мать защитить!..

Но, удивительное дело, мама почему-то совсем не боится отца, весь остаток ночи они проговорили о нем и о бабушке, и о Станиславе Сергеевиче, которого все происходящее теперь тоже касается. И до тех пор, пока Алька не отключилась прямо во время разговора, на маминой кровати, мать, гладя дочь по голове, по плечу, по руке, вполголоса жалела бабушку и переживала за нее и за Альку, которой достался такой непутевый отец. Последнее, что девушка запомнила, была фраза с какими-то нелепыми планами на будущее:

– …А потом можно разменять эту квартиру на две однокомнатные. Бабушка вылечит Виталия… если вылечит, конечно… Но в любом случае квартира ее, и мы с тобой не будем возражать, если она распорядится ею так, как сочтет нужным. Это только справедливо…

Альке не показалось это справедливым, но она уже проваливалась в сон, потому возразить матери не успела, а когда кое-как продрала глаза утром, мамы рядом уже не было – ушла на работу. При желании Алька могла бы, конечно, продолжить начатую ночью беседу, когда мама вернется домой, однако такого желания у нее нет и не может быть. Наоборот – чем скорее эта неприятная суета закончится, тем лучше, и Альке, честно говоря, даже не особо важно, чем именно все завершится… Но, конечно, она не скажет о таких своих неправильных мыслях ни маме, ни тем более бабушке!

По дороге в школу Алька окончательно проснулась и даже засвистела какой-то веселый мотивчик. Несмотря на весь драматизм ситуации, у нее хорошее настроение, и, в общем-то, это понятно: во-первых, она помирилась с Рыськой, собака перестала дуться и сама ткнулась носом любимой хозяйке в коленки, в результате Алька от счастья вместо пятнадцати минут потратила на прогулку почти полчаса! Однако – и это «во-вторых» – ей можно не торопиться сегодня в школу, все равно зачет сдается долго, она вполне успеет предстать перед преподавательницей в самую последнюю очередь. В-третьих, она вчера помирилась с Наташкой, Алька только сейчас об этом вспомнила и ужасно обрадовалась. А в-четвертых и в-пятых, на небе – солнце, на дворе – весна, и на сердце – предвкушение чего-то очень хорошего!.. Даже то, что где-то за…надцать кварталов отсюда обнаружился Алькин отец-алкоголик, вовсе не беда: ведь главное, дело не в бабушкиной болезни, она здорова, и это так классно, что хочется прыгать и смеяться от восторга! Да-да, болезнь – это действительно серьезно, а с остальными неприятностями они как-нибудь все вместе разберутся. Стас умный, он знает, что надо делать!..

Войдя в школу, Алька неспешно поднялась на второй этаж и медленно пошла по коридору. Через три минуты будет звонок на перемену, тогда она проскользнет в класс и присоединится к девчонкам, ожидающим своей очереди сдать зачет: ужасно неудобно придумано – две комнаты, соединенные вместе! Так бы все стояли себе в коридоре и галдели, но нет же, приходится сидеть в большой комнате и гуськом, по двое или трое, идти в маленький закуток к преподавательнице… Хорошо, что Алька вовремя сдала курсовую и даже получила за нее девять баллов! Ирине Максимовне очень понравилась ее работа, есть шанс, что сегодня учительница тоже придираться к ней не станет… Алька на цыпочках прокралась к классу и только хотела прижаться ухом к двери, как увидела Костяна.

Парень стоял в трех метрах от Альки, облокотившись о стену, и явно поджидал девушку, потому что, когда Алька глянула в его сторону, тут же подался вперед, сделал шаг и чуть было не заговорил… Она видела, как он открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут у них над головой яростно прозвенел звонок, из класса с хохотом и гомоном высыпали счастливые девчонки, и Костян тут же отступил назад. В следующую секунду Алька наткнулась взглядом на Наташку, сильно обрадовалась и кинулась навстречу подруге, а еще через десять минут уже сидела в маленьком кабинете у Ирины Максимовны и сдавала ей делопроизводство, с грехом пополам отвечая на вопросы… Про Костяна она вспомнила только после зачета, и то недолго печалилась – отчего-то девушке вдруг стало безразличным все, что он мог и хотел сказать.

По пути домой она сознательно пыталась вызвать в себе волнение, смущение и прочие чувства, которые раньше испытывала при Костике: так было всегда, ведь она любит его, и ее любовь несчастна, и ранит каждый взгляд этого красивого парня, устремленный не на нее, и все его улыбки, предназначенные не ей!.. Но сегодня девушка вдруг не нашла в себе ни тени прежних эмоций, и это было настолько непривычно, что Алька забеспокоилась. Впрочем, наверное, она просто не выспалась, и, если сейчас, придя домой, пару часиков подремлет, все встанет на свои места! Она снова почувствует себя влюбленной, и ей будет смертельно хотеться узнать, зачем Костя сегодня караулил ее… Улыбнувшись, Алька успокоилась. Точно, домой – и спать! Лучше ничего не придумаешь!

* * *

– Это на Большой Казачьей, старый дом, если свернуть во двор, то там будет подвал… Они его называют «У дяди Сени»… Виталий там живет. Я пыталась вытянуть его из этой дыры, но куда? Я думала сперва снять ему комнату… хотя бы в Солнечном, ничего, что далеко, я бы ездила, но ведь он все пропьет! Я и тут хотела, чтобы он помылся, постригся, опять бы стал похожим на себя, так нет… Просит денег и пропивает. У него там дружки, живет у какой-то Эльвиры. Такая же алкашка, все они одинаковые. Дядя Сеня самогоном торгует и этих прикармливает. – Бабушка уронила голову на руки и надолго замолчала. Ни Стас, ни Алька с матерью не решились заговорить, чтобы утешить ее.

Поспать после школы Альке не удалось. Она как раз прогуляла Рыську и вернулась домой, тут позвонил Стас, сказал, что бабушка себя чувствует нормально и хорошо бы вечером собраться всем вместе, обсудить ситуацию, да просто посидеть… Прекрасно представляя, насколько встреча может затянуться, Алька нехотя стряхнула с себя сонливость и засела за уроки, до шести часов провозилась с ненавистной информатикой, а там уже пришлось действовать в темпе: одеться, накрасить губы и бежать за мамой на работу. Одной идти к бабушке со Стасом ей почему-то было страшно… Ведь знать о том, что отец – алкоголик, опустившийся человек, – одно, а вот говорить об этом Альке почему-то трудно. И не хочется. Пусть лучше мама участвует в разговоре, а она просто посидит рядом, послушает.

– Виталий обещал мне, что покончит со своим пьянством!.. – Бабушка оторвала руки от лица, и ее глаза засветились надеждой, но потом она, обведя всех испуганным взглядом, заволновалась и даже схватила Стаса за руку, как будто хотела его от чего-то удержать. – Да-да, знаю, что он много раз так говорил, и я кодировала его, и под капельницей он лежал, наркологи и домой к нам приезжали, и в клинику его возили, все это было сотни раз!.. Но, поймите, я же мать!.. Я не могу – слышите? – не могу оставить его без помощи, он – часть меня, и эта моя частичка пропадает, гибнет на глазах!..

– Ванесса, успокойся, конечно же, мы вылечим Виталия. Мы ведь с тобой вчера обо всем договорились, правда? – Станислав Сергеевич погладил светлую голову бабушки, и она, как-то странно, по-детски громко, всхлипнув, уперлась лбом ему в плечо и затихла, а он все гладил и гладил ее по волосам, как заблудившегося ребенка. Потом, отведя взгляд от своей расстроенной жены, Стас почему-то перешел на шепот и специально для Альки с матерью добавил: – Мы вчера решили, что положим Виталия на Алтынку, у меня там есть знакомые… Мой бывший студент, хороший парень, чудес не обещает, но сделает все возможное, я в нем уверен… Завтра мы заберем Виталия к нам, а там уж посмотрим, главное – пролечить его.

…Домой они с мамой пошли пешком, хотя Станислав Сергеевич и предлагал отвезти их, но вечер выдался изумительно теплым, да и светло еще, до смерти хотелось погулять и подышать майской свежестью. А может, им обеим просто надо было поговорить, однако не при бабушке же поднимать больную тему! Она и так выглядела измотанной, и, наверное, у нее болела голова, хотя она и не жаловалась, но когда решительно перевела разговор с Виталия на Алькину учебу, никто возражать не стал. Однако для Альки тема осталась открытой, девушка далеко не все поняла и теперь решила по дороге домой вытянуть из матери все подробности.

– Мам, то есть бабушка собирается снять… отцу квартиру? Значит, она не собирается разменивать нашу трехкомнатную? – Ну почему она такая эгоистка? Вот мать безропотно согласилась бы на размен, она так сказала, а Альке сама эта мысль – как кость поперек горла. Как она сможет жить с мамой в однокомнатной квартире? Она привыкла к своей комнате, ей нужно пространство для жизни, и вдруг придется от всего этого отказаться, и ради кого?! Ради человека, которого она должна считать своим отцом… да вот не может, и не хочет!

– Аля, давай просто не будем забегать вперед. Бабушке сейчас и так очень тяжело, ей приходится принимать огромное количество решений сразу! Сама подумай… А если ты считаешь, что мне очень хочется куда-то переезжать, то ошибаешься. Просто я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь Ванессе Николаевне!..

Насупившись, Алька чуть прибавила шагу, но, обогнав маму, тут же вернулась и взяла ее под руку. Да уж, ситуация… Что ж, надо просто не загадывать на будущее и жить одним днем. Ведь пока все хорошо: пройдет совсем немного времени, и бабушка успокоится, она уже сегодня выглядела чуть лучше, чем раньше! Щеки порозовели, а глаза сияли… Еще бы: когда Станислав Сергеевич на минутку отлучился, она призналась им, что больше всего на свете боялась потерять его… думала – а вдруг он увидит, какой у нее сын, и отвернется от нее? Абсурд, конечно, Алька так и сказала, Стас никогда бы так не поступил! Но бабушка на это только головой покачала. Боялась, и все, и у нее словно камень с души свалился, когда Станислав Сергеевич не то что не осудил ее, но даже предложил реальную помощь. Теперь, дай бог, еще и с сыном все в порядке будет!.. Алька в это не верит, да и мать – она заметила! – не разделяет бабушкиной надежды на полное излечение Виталия, но они обе промолчали. Да, пусть будет то, что будет. Алька не станет забегать вперед!..

Она пыталась утихомирить свое любопытство и до самого дома говорила с матерью о каких-то пустяках, но возле подъезда не выдержала. Остановилась и задала в лоб этот дурацкий вопрос:

– Мам, ты только не сердись, я вот что думаю… Никак не могу понять, когда я тебе рассказала про то, что бабушка нашла отца и что отец теперь спился, весь такой… ты ведь совсем не испугалась! Как же это? Я хорошо помню, как ты его боялась, когда он напивался! Ты так плакала и все время посылала меня то за хлебом, то с Маркизкой погулять, но я все видела… А сейчас ты его совсем-совсем не боишься? – Алька даже чуточку охрипла от волнения, и ее рука сама собой стиснула маленькую мамину ладошку, от этого полегчало, вот только комок в горле все равно остался.

– Да, тогда я его безумно боялась. – Мама задумчиво посмотрела на деревья в конце двора и, вздохнув, перевела взгляд на дочь. – Но, понимаешь, тогда я больше всего на свете боялась, что он что-нибудь сделает с тобой, это было по-настоящему страшно! А теперь прошло столько лет, ты уже взрослая… Я, конечно, всегда буду за тебя бояться, но – не в связи с этим конкретным человеком. Виталия так давно не было в нашей жизни, что я научилась жить без него! А он… для меня он остался в прошлом… Я изменилась. Виталий – чужой мне человек, зато твоя бабушка – нет… Понимаешь?..Алька кивнула. Ну конечно, все это и так ясно: мать боялась за нее. Но она о другом спрашивала! Что-то еще должно быть, иначе в матери все равно бы всколыхнулись прежние страхи – при одном только упоминании имени Виталия!.. Впрочем, ладно, может, Алька ищет черную кошку в темной комнате. Хорошо, что прошлая жизнь никогда не вернется. В ее, Алькином, будущем нет места никаким алкоголикам, уж этот момент она сумеет проконтролировать!

* * *

А в пятницу вечером Алька увидела своего отца. Она пришла только ради бабушки, которая очень просила об этом, но когда шагнула на кухню, ей стало не по себе. Едва выдержав полминуты в обществе отмытого, причесанного, но бесконечно неприятного мужчины, Алька пулей вылетела в коридор и засобиралась домой. Чем угодно отговориться: огромным количеством заданных уроков, любовным свиданием, расстройством желудка, но только поскорей уйти домой и не видеть эти пьяные бессмысленные глаза, не слышать слюняво-радостных слов, адресованных ей! Нет, хватит!..