Тридцать четвертый мир

"Бог ты мой, - думал Гвидо, пристраивая примитивную капельницу над узким лежачком, на котором, словно сломанная игрушка, примостился обожженный и ослепший абориген - с виду детеныш, смахивавший на Учителя Ю, только в миниатюре.
– Сколько их здесь… Только на койках - сорок или около того… И это я - я всего-то несколько часов назад за ужасное дело считал умерщвление одного-единственного бандита в корабельном лазарете…"

Он нашел глазами Кая, который в этот момент, обжигаясь, вытаскивал из древней конструкции стерилизатора блестящие стальные инструменты хирургического ремесла. Это было одно-единственное человеческое лицо, различимое в полумраке подземного лазарета. Все остальное напоминало полотно Босха. Люди-кроты, люди-богомолы, люди-лемуры… Терпкий запах примитивной антисептики, странные подземные ароматы-миазмы… Развороченная плоть, кровь и обнажившиеся внутренности тяжело раненных нелюдей. Живые и мертвые - вперемежку. Сознание начинало "плыть". Гвидо подумал, что лучше бы ему остаться там - на поверхности, под пулями и напалмом, а не в этом кошмаре… Он и пытался остаться там, вытаскивая из горящих хижин и полузасыпанных землей убежищ-щелей полумертвых аборигенов. До тех пор, пока не наткнулся на опаленную тушку вот этого едва живого детеныша. Его он донес сюда сам… А выйти вновь на поверхность уже не получилось - ахнули "большие" заряды, установленные десантом на поверхности. И спасать стало некого… Больше в лазарет не приносили ни живых ни мертвых.

"Наверное, и Ю там остался, - подумал Гвидо, прислушиваясь к наступившей наверху тишине. Да, не скажешь, что он переоценивал свою индивидуальность…"

Но Учитель Ю оказался легок на помине. В глубине одного из туннелей раздались оживленные и, похоже, радостные звуки, и на пороге возник громадный силуэт, который капитан дель Рэй машинально квалифицировал как аборигена-медведя и только потом - как вполне нормальную, только уж очень крупную особь легионера. На руках громила, словно малого ребенка, нес жалобно попискивающего Учителя. Гвидо поспешил к нему навстречу, но легионер стоял как вкопанный, уставившись на что-то, находившееся за спиной контрразведчика, с таким видом, словно увидел привидение. Гвидо обернулся через плечо.

Федеральный Следователь утер тыльной стороной ладони набегавший на глаза пот и устало спросил:

– Вижу, и вам нашлось дело, Дмитрий Евгеньевич? Вы так и будете стоять в проходе, или…

– Поддержите его, - слабым голосом распорядился Учитель Ю.
– По-моему, большому человеку дурно…

Нет, были в этом мире и такие вещи, которые происходили без шума и треска. Барсук Беррил убедился в этом, когда, отвернувшись от сейфа, узрел успевшего появиться за это время в его кабинете, плоховато бритого невысокого мужичка, самой примечательной деталью в облике которого, была свернутая из чего-то неимоверно застиранного, чалма. Ее посетитель аккуратно сматывал с головы и укладывал аккуратной кучкой на столе, рядом с пепельницей.

– Дюк, - сказал в пространство Беррил.

Поименованный персонаж возник в дверном проеме, стеснительно придерживая пол полой пиджака рукоять армейского бластера, взятого на изготовку. Так, на всякий случай.

– Да, хозяин?
– вопросительно произнес он.

– Ты опять забыл постучать. Когда впускал гостя. Пригляди, чтобы никто не мешал нам поговорить здесь. И обе двери прикрой поплотнее. Будь у селектора, а не торчи за портьерами. Я проверю.

Подождав, покуда указания будут исполнены, он поднял взгляд на посетителя. Тот закончил свои манипуляции и теперь снова ловко укреплял чалму на черепе. На столе лежал извлеченный из его головного убора предмет. Плод ого. Небольшой, но правильной формы, вполне кондиционный. Профессиональным взглядом Барсук оценил его примерно в пятьдесят тысяч кредиток.

– Это от народа с Мостика. Очередной взнос.

– Что ж, как всегда вперед и вовремя. Похвально. Как тебя звать, к стати? Что-то не помню, чтобы…

– Не стоит забивать голову такими вещами… Достаточно того, что Балла тебе объяснила от кого я… Ведь она достаточно ясно сказала?

– Как всегда - я бы даже на ее месте не стал так волноваться… - Теперь то, что передает тебе Свистун…

Только особы, приближенные к Поставщику, позволяли называть его этой кличкой. Беррил принял это к сведению.

– Я внимательно вас слушаю, хотя и не знаю как вас зовут…

– Товар на складе терминала. Квитанции, накладные и вообще все необходимое - вот на этой магнитке, - в руке гостя появился словно в карточном фокусе пластиковый прямоугольничек.
– Партия большая. Ее следует перебросить на Ранчо Чудака. Два контейнера - самые большие - они помечены Левым Знаком, проходят как имущество Легиона - надо поместить в Дупло. Все это - немедленно, до захода.

– Если вы хотите говорить о Дупле, то вы имеете что-то серьезное, а когда вы имеете что-то серьезное, то зачем так торопиться?..

– Я должен передать Свистуну, что он слишком торопливый?

На внимательном лице серого мужичонки не было и тени усмешки, а в произнесенной фразе - и тени иронии, отчего Барсука прошиб холодный пот.

– Упаси меня Бог от того, чтобы меня так понимали, когда я просто так разговариваю… - он нервно поправил галстук.

– Второе. Свистун передает тебе, чтобы ты не делал глупостей с тем товаром, который у тебя был для покойника Окамы.

"Проклятие, - подумал Барсук.
– Господи, почему ты сразу не принял мою душу, когда я готов был ее тебе сбыть? Почему ты вместо этого поселил несчастного предпринимателя на проклятой Гринзее, где он мучается как в аду? И на которой все про его дела все знают. Чего не знает Большой Питон, то, оказывается, знает господин Свистун, хотя ни того ни другого он сроду в глаза не видел и никогда - Боже, сделай так - никогда не увидит? И если уж берутся за него - так оба сразу. А как в них нужда - ни до того ни до другого не докричишься ни через каких связных…"

Предавшись этим печальным, хотя и несколько непоследовательным размышлениям, Барсук старательно глядел в рот связному, не забывая внимательно помигивать и посапывать.

– Этот товар тоже следует разместить в Дупле. Свистун за него дает те же деньги, что и Посол давал.

Связной выждал несколько секунд, наблюдая за гаммой чувств, последовательно сменявших друг друга на живом лице собеседника и, дождавшись нужного момента, добавил:

– Когда все это будет сделано, никак не раньше - это велено подчеркнуть - никак не раньше, надо забрать из известного тебе места плату Лесного Народа за товар. За эту партию вперед уплачено… Вот такими вещами, - гость тронул плод ого, лежащий на столе, и в кабинете надолго повис еле слышимый мелодичный звук.
– Около килограмма. Ты отсчитаешь свою долю и то, что тебе причитается за ту вещь, которую хотел купить Посол. Потом к тебе придут за тем, что останется. Это все.

Он поднялся. Стал снова никем.

– Передайте Свистуну… - Барсук возвел глаза к покрытому резьбой по дереву потолку, желая сформулировать мысль поосторожнее, а когда опустил их, в комнате никого не было.

Только притушенный шторами полуденный свет, да еще затихающий звон и неуловимый аромат плода ого.

Капитан дель Рей не мог пожаловаться на отсутствие воображения: вообразить он мог многое, но вот только того, что в норе, скрытой глубоко в недрах чужой планеты, он будет, мучаясь от бессонницы, коротать время, выслушивая рассказы матерого уголовника о том, как не хватало ему в далеком приютском детстве плюшевого медвежонка, вообразить он не мог даже в пьяном бреду.

– Так вот и получилось, - продолжал гудеть со своей охапки сена, служившего здесь всеми сразу постельными принадлежностями, Шаленый, - что загремел я в эти чертовы подземные катакомбы, так и ни разу даже из ружья и не пальнувши… Тут в темноте какие-то сукины дети повязать меня хотели или еще чего, да нашего брата без хрена не съешь. Порасшвырял я этих друзей и ходу по туннелю - на просвет нацелился. Но черта-с-два тут: то плесень какая-то светила… Прямо что твой фонарь… Ну и плутал я в катакомбах этих без малого час, а тут свои же друзья-Легионеры, видно, в подземку эту аэрозольный заряд снарядили - где-то в соседнем туннельчике - меня как шмардануло - без малого по стенке не размазало. Ослеп, оглох, рот земли полон - еле отплевался. Зато - без добра нет худа - гляжу: ветер пошел по катакомбам. Значит где-то свод провалился и на поверхность ход есть. Ну, я сперва на четыре кости встал, на ветерок-то этот и побрел, потом оклемался - уже на своих двоих почапал. И метрах этак в десяти уже от вольной воли - перед проломом этим в куполе - гляжу лежит мой медвежоночек. Точь-в-точь как тот, на которого я в витрине смотреть любил, когда мальцом был… Я ж говорил, что…

– Что в детстве у вас так и не было плюшевого медведя, - подтвердил Гвидо.
– Вы об этом уже… Послушайте, а где запропастился Санди?

– Его прямо в операционной и сморило. Там и спит. А на меня нервное что-то нашло: устал как черт и дьявол, а сна - ни в одном глазу… Да и то - как спать-то - к рассвету домовые здешние оклемаются, да глядишь, и в распыл меня грешного пускать начнут. Мне в Легионе такого понарассказывали о тех, кто в плен к зелени этой попал…

– У вас есть некоторое оправдание - в стволе вашей пушки не найдут пороховой гари и, кроме того, вы спасли Учителя Ю. Это здесь, похоже, влиятельная персона. В конце концов, нас покормили и в отхожее место пускают без конвоя. Наверное, дела не так плохи. Как, по-вашему, до рассвета далеко?