Тридцать дней до развода

— Даш-ш-ша… — Он шагает ко мне, нагло пристраиваясь в очередь к кофейному окошку, как будто так и надо. Но в голосе шипит раздражение.

— Послушай… — Я мнусь, оглядываясь по сторонам. Очередь равнодушна, но это только до первых слов, которые выдадут мои намерения. И потому я осторожна, как ниндзя на минном поле. — Ты зря это… Нам не надо…

Он рядом, рядом, рядом. Я вдыхаю его запах, переступаю с ноги на ногу и почти незаметно касаюсь рукой его предплечья. Вздрагиваем оба. Смотрим друг на друга стремительно расширившимися зрачками.

Не знаю, как он, а я только силой воли, выработанной за полжизни на диетах, удерживаюсь от того, чтобы повиснуть у него на шее и целоваться до одурения.

— Что… — Голос Богдана резко хрипнет, но он откашливается и продолжает резко и зло: — Встречаться с тобой тоже нельзя? Весь месяц?

Да тише ты! Люди кругом!

— Не стоит, — киваю.

— Зато с моей женой дела у тебя какие-то дела?

Так вот что его злит.

— Никаких дел, она предлагала работу, я отказалась!

— Еще бы ты согласилась… — мрачно говорит Богдан.

— Это была бы идеальная работа для меня… — грустно вздыхаю.

Потому что Алла и вправду занимается ровно тем, на чем я в Москве собаку съела, и, судя по ее портфолио, куда более породистую, чем она.

Если бы я задумалась, то сама бы занялась чем-то подобным. Последние тренды, вечная классика, сочетания цветов и фактур, цветотипы, личный стиль — все это воздух, которым я дышала три года. Я могла бы подобрать гардероб по запросу женщине с любым бюджетом, даже учитывая, что в местных бутиках коллекции прошлого года.

Но подчиняться или, того хуже, конкурировать с женщиной, муж которой сейчас смотрит на меня сверкающими яростью глазами, в то время как его рука уже обняла меня и поглаживает успокаивающе по спине… Ну, так себе идея, честно.

— Прости, Даш, — вдруг покаянно говорит Богдан. — Ты права. Если бы не я, у вас мог бы получиться прекрасный рабочий дуэт. Алка в организаторских вопросах хороша, а ты бы занималась творчеством.

— Богдан… — Он почему-то чертовски меня растрогал этой капитуляцией.

— Ваш кофе, молодые люди!

Мы оба очнулись, будто ото сна, разбуженные вмешательством продавщицы. Только отойдя со стаканчиком к скамейкам у панорамных окон, я сообразила, что мы не заказывали никакого кофе. Засмотрелись друг на друга.

Спасибо доброй женщине за спасение.

Но с этим и правда надо что-то делать.

— Послушай, Даш, мы все-таки взрослые люди, — начал Богдан.

Не знаю, что он хотел мне сказать.

Что мы можем держать себя в руках? Что имеем право иногда этого не делать?

Что нам должно быть наплевать, кто о чем подумает?

— Богдан, послушай и ты, — твердо сказала я. — Это все было… как затмение. Как ветер. Ветер перемен.

Я подняла на него глаза — и снова пожалела, потому что тем ветром мгновенно выдуло все мысли. Вот зачем у него такая темная щетина растет аккуратно, как по линейке, вырисовывая острый угол на челюсти. И это не работа стилиста, я же вижу.

Она мягкая или колючая? Что будет, если я дотронусь кончиками пальцев? Больше ничего…

— Ветер перемен… — выдыхает Богдан, глядя на меня потемневшим взглядом. — Как ты точно. Все так.

— Весной много у кого сносит голову, — говорю я, с трудом вспоминая заготовленные слова. Сейчас они не имеют никакого смысла, но я потом себя за них поблагодарю. — Это не повод рушить то, что строилось годами.

— Я уже все решил, Даш, — говорит он в то же мгновение, как я заканчиваю свою речь. Словно только терпеливо ждал финала, не вслушиваясь.

— Я тоже, — вздыхаю я. — Я сделала неправильную вещь, и ты сделал неправильную вещь. Твоя жена вовсе не хотела разводиться с тобой. Я не хочу быть причиной разрушения семьи. Только не я! Прости!

— Что именно простить? — медленно говорит он, и глаза его покрываются корочкой льда. Теперь они совершенно точно голубые, как арктические ледники.

А мне страшно.

— Давай… вообще не будем. Ничего. Никогда… — Мне так страшно, что я даже не могу это произнести.

— Никогда?.. — холодно переспрашивает Богдан.

Его ладонь на моей спине замирает, и я шагаю в сторону, отделяюсь от него. Словно по живому разрываю, словно мы успели срастись кожа к коже за эти несколько минут.

— Да, — сглатываю кофейную горечь. — Понимаешь, даже если у нас что-то получится… нам ведь не будет здесь жизни. Город маленький, все на виду. Меня вот на работу уже взяли, дизайнером интерьеров, представляешь? Не модные шмотки, конечно, но зато я об этом мечтала в детстве, даже обои в кукольном домике сама раскрашивала. Начальник с твоей женой хорошо знаком, думаешь, он меня оставит, когда все откроется? Да и у тебя многое на связях построено, да ведь? Серьезно, стоит ли эта… влюбленность разрушения жизни? Твоей? Аллы? Моей?

— Не стоит?.. — поднимает бровь Богдан.

Я опускаю глаза и качаю головой.

Вечером Светка приволокла бутылку дешевого шампанского и эклеры из кондитерской.

— Отметим твое трудоустройство! — провозгласила она, хлопая пробкой. — Молодец, что Алке отказала, она бы на тебе ездила, а бабки сама бы гребла.

— Ничего… — Я вымученно улыбнулась и подставила бокал под пенную струю, заливающую стол, пол и светкино платье. — В любом дизайне есть мода и творчество.

— Эт точно! — хохотнула Светка. — К тому же, так ты бы только с богатенькими тетками общалась, а там змеюшник еще тот. А теперь будешь иметь дело с их мужьями. Может, подцепишь себе кого… А я Богдашу!

— Свет… — Я поморщилась. — Давай не надо. Ты знаешь, как я к этому отношусь.

— Ну ладно, ладно. — Она чокнулась бокалом со мной и ухватила эклер с шоколадной глазурью. — Тебе найдем специально богатого холостяка. Надеюсь, они там еще остались.

— Угу.

— Ты какая-то невеселая, — подозрительно покосилась на меня Светка. — Только не заваливайся обратно на диван в депрессии, я больше эту кучу говна в своей квартире терпеть не собираюсь!