Тридцать ночей
Шрифт:
Я вскочила на ноги. Нет! Я не должна мыслить подобным образом. Он сможет сделать это. Я знаю, он сможет.
Я положила книги на столик и поспешила в его гардеробную. Рядом с его костюмами — как и каждое утро — висело новое платье от "Марголиса". Оно представляло собой скромного покроя, серого цвета, футляр с крошечными жемчужными пуговичками, нашитыми вдоль позвоночника. Я исследовала мягкий хлопок, зная, что где-то там найду следующую строчку из стиха Байрона "Она идёт во всей красе". На этот раз она оказалась на внутренней стороне подола, вышитой
"И лёгкий смех, как всплеск морской,
Всё в ней о мире говорит."
До того, как я осознала, что делаю, я поднесла подол к губам и поцеловала нашивку. И поскольку этого сумасшествия мне было не достаточно, я также и сфотографировала её. Затем я скрылась в ванной комнате, чтобы привести себя в порядок, прежде чем платье поцелует мою кожу в ответ.
Пятнадцать минут спустя, кончики моих пальцев по-прежнему зудели от желания прикоснуться к Айдену, и поэтому я сбежала во внутренний двор, с целью созвониться с Хавьером и Реаган.
Задний двор представлял собой девственный пейзаж, простирающийся в поляну с полевыми цветами, кустами ежевики, чертополохом и жёлто-ствольными соснами Ponderosas. Умиротворённо и дико. Как будто, это было гарантией всего упущенного спокойствия того мужчины, который им владел.
Я начала лавировать сквозь траву, выросшую по колено. Будет проще выдержать разговор с Хавьером, если я буду двигаться. Но в туже секунду, как только я включила телефон Айдена, я споткнулась об огромный папоротник.
Заставкой на экране телефона была моя фотография, запечатлевшая меня спящей, прижавшись губами к его подушке. Чёрт возьми, вот так я выгляжу, когда сплю? Я взяла себя в руки и ввела номер Хавьера, притворившись, что не видела струйку слюны на моём подбородке.
Чем дольше Хавьер не отвечал на звонок, тем быстрее я странствовала по поляне и тем меньше слышала чириканье лазурных птичек. Как я объясню ему всё произошедшее? Что если теперь он ненавидит Айдена?
— Мистер Хейл? — наконец Хавьер поднял трубку, тон его голоса был очень официальным.
На этот раз я чуть не натолкнулась на сосну.
— Хавьер, это Иза.
— Иза? — его голос потеплел. — Ты в порядке? Почему звонишь с телефона Хейла?
— Потому что мой остался у тебя после вчерашнего вечера.
— Ох, точно. Забыл. Он лежит в "Хонде", заперт в багажнике.
— Меня это не беспокоит. Я просто хотела узнать как ты. И извиниться за прошлый вечер, — мой голос упал до шепота, и я села на траву.
— Почему ты извиняешься? Это не было твоей виной.
Я разрывалась надвое, я не знала, кого надо защищать.
— Это не было чьей-то виной, Хавьер. Ни твоей, ни Реаган, ни даже Айдена, хотя он и наговорил много ужасных вещей. Он напуган тем, что что-нибудь произойдёт со мной, и он просто приходит в бешенство, когда чувствует себя беспомощным.
Хавьер долго хранил молчание. Всё это время, я скручивала лист папоротника, пытаясь вдохнуть немного воздуха.
— Да, — в итоге произнёс Хавьер. —
Он что-то с чем-то.— Я знаю, но у него добрые намерения. Он никогда не причинит боль тому, кого я люблю.
Я отбросила в сторону громкие слова Айдена, о том, что он разрушит всё, что причинит мне боль. Он никогда не сломает меня подобным образом.
— Меня не волнуют его угрозы, Иза. Что же он собирается сделать такое, опасность чего уже не висит надо мною? Я больше беспокоюсь за тебя, когда ты с ним.
— Обо мне не беспокойся. Я о себе позабочусь.
Послышался вздох, длиной в шестой период периодической системы. Я представила, как он сощурил глаза; он всегда так делает, когда видит в своём воображении уже законченную картину, а не эскиз.
— Ты же не ненавидишь его, верно? — прошептала я, скручивая лист папоротника в узелки.
— О, чёрт! Я не ненавижу его. Вообще-то, после вчерашнего вечера, я как бы узнал его немного лучше. У него есть проблемы — это правда — но, ни один пижон не сходил бы так с ума из-за платья. Если только, ему действительно не наплевать на девушку.
Я улыбнулась, так как звучит это поистине правдиво, когда исходит от Хавьера. Проблема была в том, что Хавьер не знает о ПТСР и о презирающих самих себя мужчинах, которые разрушат себя раньше, чем позволят любви войти в их жизни.
— Ладно, прекращай повторять периодическую таблицу, или чем ты там ещё занимаешься. Мы справимся с этим. Ты всё ещё готова побыть нянькой этой ночью?
— Конечно, — ответила я, даже, несмотря на то, что это означало провести ночь вдали от Айдена.
— Спасибо, дорогая! Я должен бежать. Эта новая вилла сама себя не покрасит. Мария с девочками будут ждать тебя. Теперь у тебя есть кто-то, кто любит Хейла, поговори с ней.
Я рассмеялась, представив, как он закатил глаза.
— Увидимся позже, Хавьер. Люблю тебя.
— Тоже люблю тебя.
Я закончила разговор, отключившись, не желая задерживать его ещё больше, чем и так уже задержала, Но когда я начала звонить Реаган, текстовое сообщение молниеносно высветилось на экране, практически мгновенно за ним последовало ещё три сообщения:
Джазмен: Хейл Шторм, какого хрена? Ты приедешь, даже если мне придётся тащить тебя сюда за сам член.
Каллахан: Шторм, Джаз кончает в свои штаны. Рассказал ему о твоей женщине. Чтоб. Меня.
Хендрикс: У нее, что три груди?
Каллахан: Конечно!
Сначала я и не поняла до какой степени сильно рассмеялась, пока лазурные птички испуганно не порхнули в воздух из куста ежевики. Хейл Шторм? Как же это ему подходило. Ни за что не позволю ему пропустить эту встречу. Даже ради моей грин-карты.
* * * * *
Три часа спустя, после булочки с корнуэльским сливочным варенцем и ещё трёх оргазмов, Бенсон быстро сопроводил нас вниз с холма. Айден обнял меня за плечи и притянул ближе к себе.