Тридцать один

– Что-то мне это напоминает. – тихо проговорил голем.

– Так описывают Отдельный мир, – сказал Мровкуб, – но дело не в этом. Передо мной стояло то самое существо в серой шубе. Надо признаться, я страшно испугался. Мне казалось, что он снова бросится на меня и на этот раз прикончит, но он еле держался на ногах. Истертая маска истончилась и стала почти прозрачной. Сквозь нее просвечивало лицо. Бледное, словно в нем не осталось ни капельки крови.

Мы добрались до зарослей. Теперь, нам не на что ориентироваться, и найти Оливье будет сложнее.

– Он протянул руку и сказал, что я должен отправиться в Изумрудный мир, немедленно. Иначе, он придет снова и тогда, пощады не будет. Он добавил, чтобы я лично передал королю Дарвину о грозящей опасности. Тот, кто доставлял ему огромную радость, станет причиной его неволи.

– Вы так и поступили? – спросил Евлампий.

– Да. – еле слышно проговорил архивариус. – Мне очень стыдно, но я испугался. Я, ни на миг, не сомневался, что он вернется и убьет меня. Воспользовавшись порталом, я отправился на Изумрудный остров и попросил аудиенции короля. Он меня не принял. Я пытался, пока не навлек на себя гнев монарха. Услышав мое предупреждение, король Дарвин приказал бросить меня в тюрьму.

– Грустная история. – посочувствовал голем.

– У нас тоже невеселая. – вставил я. – Мы заблудились, и потеряли Оливье.

Меня словно не слышали.

– Вы считаете, что вас отправили на Изумрудный остров, чтобы вы встретились с нами? – спросил Евлампий.

– После того, как мы попали на одуванчиковую поляну, я уже ни в чем не уверен.

– Все очень странно. – согласился голем.

– А о чем говорил мой спаситель, вспоминая происшествие в Тринадцатом Темном Объединенном мире? – задумчиво произнес архивариус.

– Он путает понятия. – начал оправдываться Евлампий. – Его можно простить, ему совершенно неизвестна магическая теория.

Невдалеке хрустнула ветка. Я обернулся на звук.

– Когда не обладаешь достаточными базовыми знаниями, можешь сделать совершенно неверный вывод.

За хрустом, на грани слышимости, раздался еле различимый шелест. Он переместился и прозвучал из кустов перед нами.

Я смотрел во все глаза, пытаясь что-нибудь приметить.

– Как говорится, именно неверные выводы отличают студиозуса от архимага!

Я не сразу понял, что это шум листьев. Слишком складная и знакомая мелодия получалась. Расшевеливший кусты ветер принес памятный мотив и золотую пыльцу. Огромное облако, облепившее нас.

– Как мы здесь оказались? – удивился архивариус.

Пыльца забивалась под одежду, лезла в рот, нос. Залепляла глаза.

– Берегись! На нас напали! – завопил голем.

Я попытался прикрыться рубахой, но опоздал. Золотая пыль проникла внутрь, разгоняя по телу эйфорию. Я почувствовал, что могу взлететь и кружиться над одуванчиковой поляной, купаясь в лучах нежного солнца.

– О источник магии, как прекрасен этот мир! – бормотал рядом со мной архивариус.

Глаза защипало. Я попробовал их закрыть, и не смог. Попытки протереть пыль рукавом рубахи, тоже не возымели результатов. Начала кружится голова. Ноги перестали слушаться. Меня шатнуло в сторону и я упал, царапаясь об ветки. Я чувствовал каждое прикосновение к коже. Самое приятное касание в моей жизни. Незабываемое, ни на что непохожее. Будто колючие кусты, не рвали мою шкуру, а ласкали ее нежными, маленькими бархатными пальчиками.

Точно не уверен, память покинула меня, но кажется, я катался по земле пока не закончились силы, но даже окончательно вымотавшись, я не затих, а продолжил непроизвольно дергать руками и ногами. В голове билась одна мысль «я хочу умереть, чтобы больше не чувствовать себя, как раньше». Ведь новые ощущения, ни в какое сравнение не шли с прежними. Даже когда меня подняли и понесли, я думал совсем о другом.

Чужое, не подвластное мне тело, долго тащили, потом перевернули кверху ногами и облили водой.

Намокшая одежда, не огорчила меня, скорее развеселила. Я хохотал, хотя смеяться, вися вниз головой, крайне неудобно. Необоснованная радость продолжалась, пока поток не смыл пыльцу. Я мгновенно почувствовал сильную усталость и уныние. Влажная рубаха прилипла к телу. От попавшей воды, в носу першило. Хотелось кашлять, но я сдерживался.

Снова проскользнула мысль о притягательности смерти.

Я встряхнул головой. Веки разлепились, под ними перестало зудеть, и я открыл глаза.

Глава 11.

Побеждает сильнейший.

Казалось, меня вернули на одуванчиковую поляну. Кругом топорщились неизменные белесые шапки.

Оглядевшись, я передумал. На той лужайке из травы не торчало дерево. Мертвое, корявое, вызывающее ощущение брезгливости. Я не сразу понял, почему так неприятно на него смотреть. Трудно нормально соображать, вися вниз головой. Все кажется перевернутым. Мокрые волосы прилипают к лицу и мешают обзору. Я встряхнул головой. Небо снизу. Поляна сверху. Дерево торчит голыми корнями в редкие белесые облака.

Я еще раз встряхнул головой. Это не последствия действия пыльцы. Дерево вытащили из земли и перевернули. Вся крона скрылась в почве, а корни уперлись в небеса.

Я передернул плечами. Неестественно выглядит, вывернутая наизнанку природа.

Дерево торчало кверху ногами уже давно. Земля осыпалась, а между корнями закрутился вьюн. С темно-фиолетовыми цветами.

Я склонил голову, стараясь увидеть свои ноги. Они застыли в двух метрах от земли, в облаке серебряной пыльцы. Сосредоточившись, я отгородился от стучащего в ушах сердца и услышал тихое пение флейты.

В таком же положении висели Оливье и архивариус.

Дядя тряс мокрым рукавом камзола и бубнил под нос разнообразные ругательства. Мровкуб еще не пришел в себя и походил на вырезку в мясной лавке, а не на человека.

– Пожалуй, начнем!

Опознав источник голоса, я повернулся к перевернутому дереву. Среди корней сидела фея с бородой. Я вздрогнул от неожиданности. Мне никогда не приходило в голову, что бывают феи мужчины. Бесспорно, он выглядел очень по-фейски. Чистые, аккуратно уложенные волосы. Большие миндалевидные глаза и правильные, красивые черты лица. Даже борода, аккуратно закрученная в косичку, смотрелась опрятной, но слишком уж ухоженной.