Тридцать сребренников рублями (= Кинжал)

– Понятно, - кивнул Денис, - Ты не сказал мне, где ты с ним встречался.

– А-а...
– протянул парень, - Вон ты о чем... Так он мне позвонил и мы договорились встретиться в час на Пушкинской площади у "Макдональдса". Там он мне и дал задание. А сам перекусывать направился.

– Но ты потом не ушел? Так ведь? Ты полюбопытствовал, куда он затем отправится из "Макдональдса"?

Прежде чем ответить, Миха немного помолчал.

– Точно. Я потом увязался за ним. На всякий пожарный. Понимаешь, что-то в нем есть такое...

– Какое?

– Ну, давит он из себя неизвестно что. Этакого крутого, а сам - тьфу, сявка какая-то... Так и хочется врезать по его надменной харе.

– Ладно, - вернулся к интересующему его вопросу Денис, - И куда же он тебя привел?

– Ты не поверишь, - Гапонов сделал эффектную паузу и, подмигнув, завершил, - В лицей. В лицей с "литературным уклоном". Я потом во время перемены спросил пацанов, что вышли покурить, есть ли у них такой высокий и тощий, Борисом Александровичем звать. Так они в нем завуча признали. Тот еще, говорят, козел... Ну а потом как-то я его и до дома проследил. Он живет...

– Где он живет, я знаю, - прервал Доро.
– Ты мне лучше скажи, с кем он живет.

– Откуда мне знать? Я что, свечку, что ли, ему держал?

– Фу ты, черт. Меня другое интересует. Живет ли он с родителями или с женой и детьми... Вот я о чем.

– А-а... Не представляю, - покачал головой Миха.
– Этот деятель меня, между прочим, в гости к себе не приглашал.

– С его стороны это было большим упущением... Ну да ладно. Тогда вот что. Поподробнее опиши мне его. Возраст там, особые приметы...

– Немолодой уже.
– задумавшись, оценил годы Бориса Александровича Миха.
– Я так полагаю - лет сорок ему уже наверное. Или около того. Немного выше тебя ростом. Очень тощий. Ходит в черном длинном пальто... Что еще?

– Нос хрящеватый, с горбинкой?
– подсказал Денис.

– Да нет! Какой там хрящеватый? Я бы сказал - короткий и почти что курносый. Смешной такой. У него пипка носа как бы из двух половинок состоит... Ну прям как задница.
– Гапонов немного помолчал, вспоминая, чем ещё можно дополнить портрет завуча.
– Глаза серые, несколько навыкате. Иногда едва заметно заикается.

Уточнив адрес лицея, Доро протянул Михе руку.

– Если потребуется, я тебе звякну, - пообещал он.

– Слушай, - удержал его ладонь Гапонов.
– Ты уж лучше заезжай ко мне. А звонить не надо.

– Прослушивают?

– Не знаю. А вдруг?

– Ладно. Если срочно что потребуется, тебе позвонят и скажут: "Федя хотел бы получить должок". Запомнил?

Миха кивнул.

– Через полчаса после звонка будь у входа в кинотеатр "Саяны"... Бывай.

Попрощавшись с Гапоновым, Денис вернулся к поджидавшим его друзьям и пересказал им услышанное от Михи.

– Сейчас проверим, дома ли наш красавец, - предложил он, вытаскивая из кармана телефон Тюли.

"Красавца" дома не оказалось.

– Тогда поехали к нему на работу, - решил Денис.
– Познакомимся и заодно узнаем номер рабочего телефона.

– А если он знает тебя?
– искоса посмотрел на Доро сидевший за рулем Вениамин.
– Вдруг ему известно, как ты выглядишь?

– С чего это ты взял, что беседовать с ним должен обязательно я? вопросом на вопрос ответил Денис.

Через некоторое время "Волга" Кислярского остановилась у типового школьного здания, напоминавшего в плане соединенную толстой перекладиной букву "Н".

– Ваш выход, сударь, - напомнил Денис, оборачиваясь к сидевшему сзади Смирнову.
– Постарайся не задерживаться особенно долго. Не хотелось бы терять тут время попусту.

Не успел ещё Доро, сделавший предварительно тройку телефонных звонков, просмотреть первую полосу купленного в киоске поблизости "Московского Комсомольца", как вернувшийся Николай открывал уже заднюю дверцу.

– Имел честь быть лично представленным его сиятельству, - доложил он.

– За что это ты его так?
– поинтересовался Вениамин.

– Да у него лысинка на затылке сверкает. Аккуратная такая, круглая. Прямо как тонзура у католического монаха... Кстати, и кончик носа у него действительно какой-то раздвоенный.

– О чем же вы с ним беседовали?
– осведомился Доро.

– В основном о неблагодарности подрастающего поколения и об исключительной важности для него неоценимых трудов Бориса Александровича. Вы не поверите, но за те двадцать минут - полчаса, что я там провел, мне удалось от силы вставить пару фраз.

– Интересно, и в качестве кого же ты выслушивал его откровения? сочувственно усмехнувшись, спросил Кислярский.

– В качестве потенциального сотрудника сего лицея "с литературным уклоном".

Подойдя ко входу бывшей школы, а ныне лицея "с литературным уклоном", Николай первым делом ознакомился с объявлениями, вывешенными в тамбуре на специальной доске. Из них в частности следовало, что лицею срочно требуются физик, а также преподаватели французского и английского языков. Другое обращение просило передать секретарю утерянные варежки красного цвета. А криво наклеенный рядом листок из школьной тетради оповещал всех, что "Хмель - козел, хорек вонючий и больше никто". Текст аккуратно вывели крупными косо написанными печатными буквами. Несколько ниже явно другой рукой было размашисто приписано: "А ещё он дерьмо собачье!", и в качестве подписи красовался неумело изображенный череп над двумя перекрещенными берцовыми костями.

Николаю подумалось, что данные характеристики скорее всего относятся к интересовавшему его завучу. Но в любом случае повод для посещения был уже найден, а потому Смирнов резонно решил, что почерпнутой информации для знакомства с Хмелевым вполне достаточно. Он прошел в здание, где занялся поиском учительской.

Узнав о том, что пришедший собирается побеседовать с господином Хмелевым по поводу работы, какая-то женщина из учительской была столь любезна, что проводила Николая до кабинета завуча. Женщина показалась Смирнову на удивление серой - в прямом и переносном смысле этого слова. "Вам сюда", - наконец показала она на одну из дверей, однако сама не изъявила желания представить посетителя, а сразу же развернулась, как-то сочувственно поглядела на Николая и ушла.

Оказавшийся к счастью в своем кабинете Борис Александрович очень обрадовался, что посетитель хотел бы устроиться на работу в его лицей:

– Наш благородный труд скульпторов, лепящих из сырых заготовок человека б-будущего, не везде и не всегда д-достаточно хорошо оценивается, - высокопарно начал он, - Однако у нас здесь отличный коллектив и вполне сносные условия.

– Можно поинтересоваться, какие?

– За десять-двенадцать рабочих часов при п-пятидневной неделе мы гарантируем не менее трехсот пятидесяти долларов в месяц. Но квалифицированный преподаватель, способный понять и увлечь в высокий творческий полет т-трепетную детскую душу, может вести один или несколько кружков. А это д-дает определенную прибавку.