Тридцать сребренников рублями (= Кинжал)

Все в том же возвышенном стиле, явно упиваясь собственным красноречием, Хмелев изъяснялся ещё несколько минут. И только когда Николай демонстративно поглядел на часы, Борис Александрович поинтересовался, что приходилось преподавать посетителю.

Не кривя душой Смирнов признался, что не имеет никакого педагогического опыта, но, будучи квалифицированным инженером, в состоянии преподавать физику. Как человек, отдавший несколько лет программированию, он вполне мог бы вести и компьютерную грамотность. А владея в совершенстве испанским и неплохо английским - преподавать язык.

– Жаль, что у вас не французский, - посетовал завуч.
– "Англичанина" мы уже нашли, но вот язык жителей б-божественного П-парижа...

– Почему бы не заменить его языком дивного Мадрида, или восхитительного Буэнос-Айреса?
– невольно копируя манеру Бориса Александровича, поинтересовался Николай.

– Б-боюсь, родители наших учеников нас бы не поняли, - снисходительно улыбнулся Хмелев. А затем последовали пространные рассуждения на тему о давних традициях исторических отношений, со времен Ярослава связывающих Россию именно с Францией.

– Короче, - завершил свой доклад Николай, - мне предложили переходить к ним в качестве физика. Со своей стороны я обещал подумать.

– Оч-чень здорово!
– усмехнулся Денис.
– Свои делишки ты обтяпал, а как же насчет..?

– Обижаешь, начальник! Общественное у нас неизменно остается на первом месте. Я пообещал Хмелеву, что не позже чем через полтора часа ему позвонит мой друг, работавший переводчиком при нашем посольстве в Париже. Голубой мечтой этого друга с самого детства якобы является преподавание московским детям языка Бодлера и Шарля Азнавура.

– А причем тут Азнавур?
– удивился Вениамин.

– Да я просто не смог в тот момент вспомнить ни одного более поэта... Со своей стороны велеречивый завуч заверил меня, что не собирается покидать лицей вплоть до самого вечера.

– Чего ж мы тогда ждем?
– Денис сердито покосился на Вениамина, с живым интересом наблюдавшего за молодой мамой, присевшей недалеко от машины на корточки перед своим ревущим чадом, и что-то объяснявшую ему.
– Поехали в гости к Борису Александровичу.
– Может, найдем в его квартире что-нибудь не менее любопытное, чем торчащие из-под пальто колени пухленькой дамочки...

ГЛАВА 7

Визиты к Хмелеву. Встреча у бистро. Беседа со следователем.

Хмелев жил на третьем этаже кирпичной пятиэтажки. Машину оставили неподалеку, загнав её на тротуар перед точно таким же домом, но метрах в трехстах от интересующего их здания.

Подъезд, в котором находилась квартира завуча, оказался оборудованным автоматическим замком с домофонами. Вениамин набрал квартиру восемнадцать, но никто не ответил.

– Черт!
– выругался Николай.
– Что-то нам не везет.

– Как раз наоборот, - возразил Доро.
– Было бы хуже, если бы тебе ответили. А так все дело во времени. Рано или поздно кому-нибудь да потребуется войти в подъезд.

Но до того, как кому-то понадобилось заходить, из подъезда вышли. Вышла симпатичная девушка с голубым пуделем.

– До чего же удачно!
– обезоруживающе улыбаясь девушке, прокомментировал её появление Вениамин.
– Не слышали, девушка? Есть такая старинная народная примета: если столкнешься у домофона с красивой женщиной - значит пригласили тебя в гости от всей души и ждет тебя самый радушный прием.

– А если женщина со злой собакой?
– показывая глазами на пуделя, с улыбкой поинтересовалась девушка.

– У красивых женщин собаки никогда не бывают злыми, - пропуская друзей вперед, заверил её Кислярский.
– Всего доброго. Надеюсь, у меня ещё будет возможность продолжить с вами нашу интересную беседу по поводу старинных примет.

К счастью, квартира Хмелева оказалась не подсоединенной к пульту системы охраны. Во всяком случае, в притолоке отсутствовал красноречиво светящийся красный индикатор. А это уже все существенно упрощало. Таким образом, если сигнализация в квартире и была - так только локальная. Но узнать о ней с лестничной площадки не представлялось возможным.

Пока Вениамин колдовал с замками, Денис с Николаем стояли на лестничной клетке, загораживая его и дверь восемнадцатой квартиры от "глазка" двери напротив. Не прошло и пяти минут, как Кислярский негромко оповестил: "Все. Я пошел. Ждите". Он скрылся за дверью и приблизительно через минуту пригласил: "Вперед. Вроде тут все о'кэй." И друзья вошли, предварительно весьма тщательно вытерев ноги о положенный перед порогом коврик.

Судя по всему, завуч жил в этой двухкомнатной квартире один. Здесь было чисто. Очень чисто. Но при этом ничто не выдавало тут присутствия женщины. А вот царивший в комнатах порядок прямо-таки кричал об исключительном педантизме Хмелева. Чувствовалось, что каждой вещи здесь определено свое местоположение и все тут находится на своих, раз и навсегда закрепленных за каждой мелочью местах.

– Разделимся, - предложил Денис.
– Я беру на себя большую комнату. Ты, Вень, осматриваешь его кабинет. А ты, - он поглядел на Николая - ты погляди, нет ли чего интересного на кухне. Но будь очень, очень осторожным. Чтобы не оставил нигде ни малейших следов!

В "гостиной" был традиционный набор импортной мебели с многочисленными створками и ящиками. Тут же стояли японский телевизор с несоразмерно большим для такой комнаты экраном, а также стойка с аудиоаппаратурой. Ее огромных размеров колонки красовались под самым потолком, выпирая с двух сторон окна из-под теневых штор.

Денис остановился, соображая, с чего начать осмотр. Но тут за его спиной раздались тихие шаги и из коридора появился Николай. По выражению его лица можно было понять, что что-то случилось.

– Иди-ка погляди, - негромко предложил он.
– Полюбуйся, какую я сделал находку.

Доро последовал за другом, который не доходя до кухни распахнул дверь слева и несколько отступил в сторону, предлагая Денису заглянуть в выложенную лазуревым кафелем ванную. Там на застеленном ковриком полу, привалившись к стене под раковиной, полусидел-полулежал человек. Судя по тому, насколько ему было безразлично появление в дверях ванной двух встревоженных лиц, мужчину в этой жизни уже вообще более ничто не интересовало. И хотя его свешивающаяся на грудь голова оказывалась в отбрасываемой раковиной тени, Доро сразу узнал в лежащем Дмитрия Шляхова. Это был тот самый Тюля, сотовый телефон которого покоился теперь в кармане куртки Доро.

Быстро нагнувшись, Денис снял перчатки и провел кончиками пальцев по шее лежащего. "Скорее всего - задушен. Мертв уже не менее четырех часов, прокомментировал он и тут же добавил.
– И ещё - я его знаю. Это тот самый Тюля, которого так домогался к телефону Хмелев". Буквально через пару секунд ему снова пришлось повторить свое объяснение появившемуся в коридоре Вениамину. Тот держал в руках какой-то листок.

– Да-а, дела, - протянул Кислярский.
– Нужно сматываться, пока нас здесь не застукали. В чужой квартире, да ещё и с трупенем...