Тридцать три счастливых платья
Шрифт:
В одном из баров Будапешта, где друг в основном проводил свой отпуск, он услышал песни неизвестной француженки, поинтересовался у бармена:
– Кто это?
– Патрисия Каас.
Вышел из бара, целенаправленно пошел в магазин и купил кассету.
С фотографии на меня смотрела худенькая девушка с короткой стрижкой и в маленьком черном платье, похожем на комбинацию. Голос у девушки оказался низким, сильным, пела она с неожиданной экспрессией, доставала до самых глубин и сразу же запоминалась.
Лене всё не удавалось найти платье, она уже подумывала купить синий бархат и заказать в ателье, но в начале девяностых из магазинов исчезло всё, в том числе и ткани. А бархат остался только тяжеленный, негнущийся и побитый молью, как занавес в Доме культуры.
В те годы модницы
6
Сеть закрытых розничных магазинов в СССР, реализовывавших продукты питания и потребительские товары за валюту (иностранцам) или по специальным сертификатам.
– Пожалуйста, не продавайте! – попросила Лена необъятную продавщицу в ватнике, лузгающую от скуки семечки. – Я вмиг слетаю домой за деньгами.
– Лети, – согласилась женщина. – Оно всё равно ни на кого не лезет.
И сплюнула цепочку шелухи на грудь.
Прошло двадцать лет, много интересного было пережито и переделано в любимом платье. Ничего с ним не случается, выглядит так же презентабельно и до сих пор носится, потому что самого простого фасона. А как известно, все гениальное – просто.
Подруги слушали мои истории и хныкали:
– Но у нас ничего особенного нет, только ширпотребные платья из американских магазинов, купленные уже здесь.
Вспомнив, что я учительница, строго сказала:
– Девочки, не верю. Творите новейшую историю. Включите креатив.
И они включили. Нашли не только особенные платья, но еще и историями поделились, только успевай записывать.
Бобби и Кристи
Узнав про девичник, Бобби и Кристи вызвались всё организовать. Бобби – это Барбара, мама Джеффа, а Кристи – его сестра. Я была в полном неведении относительно их приготовлений и, появившись в ресторане со стеклянными стенами как гостья, ахнула. Центр каждого круглого стола, покрытого белой скатертью, украшала ваза с желтыми пышными розами. «А-а, вот почему Кристи позвонила за три дня и спросила, какой мой любимый цвет». Я тогда «с потолка» ответила: желтый. На столах – легкая закуска, фрукты, пирожные, в ведерках со льдом – шампанское. У нас же девичник всё-таки. Шашлыки, барбекю и кабаны на вертеле остались мужчинам. На рояле рассыпаны желтые и белые орхидеи. Вокруг рояля – безголовые манекены с «особенными» платьями моих подруг, а на подрамниках – рисунки из коллекции вечерних платьев известного дизайнера Зухаира Мурада. Я застыла перед рисунками Мурада: «Слава богу, не перевелись еще дизайнеры, которые шьют не уродующую женщин одежду, а поистине красивые вещи».
– Кристи, Барбара, спасибо, у меня нет слов! Вы воплотили мою идею в жизнь. Я только мечтала, а вы сделали «платье с историей» реальным. А где ваше платье, Бобби?
Барбара царственным жестом указала на манекен с необычным свадебным платьем, расшитым жемчугом.
– Из Пуэрто-Рико, – сказала Барбара. – И что интересно, я купила его в очень несчастливый период своей жизни просто потому, что оно мне понравилось. Оно мне было не нужно, я тогда была замужем за Рональдом – отцом Джеффа и Кристи.
Барбара подошла к ведерку с шампанским, налила себе в бокал
немного шипучего напитка.– Платье долго пылилось в шкафу, дожидаясь своего часа, – продолжала она. – И этот час настал, когда я встретила Фреда. На нашу с ним свадьбу я надела это платье. Обрати внимание, оно скроено в креольском стиле.
Я подошла поближе. Платье открывало плечи и спину, пышные рукава до локтя отделаны кружевом, пелерина с узором из жемчуга небрежно накинута на светлый шелк.
– Для меня это платье – абсолютно особенное. С Фредом мы уже тридцать лет вместе и… счастливы.
Кристи подтащила меня к манекену с великолепным бело-голубым вечерним платьем, расшитым бисером и стеклярусом. Потрясающая работа дома «Кристиан Диор».
– В этом платье я появилась на инаугурации Билла Клинтона, а затем на балу в отеле «Омни» [7] , – сказала Кристи.
Сегодня она была одета скромнее. Черные короткие шортики, желтенькая маечка на тонких бретельках и летние босоножки на высокой платформе. Всегда удивляюсь, как все-таки желтый цвет идет блондинкам. Может быть, секрет в белой-белой коже и голубых глазах?
7
Один из балов, устроенных в честь инаугурации президента Клинтона, прошел в отеле «Омни» в Вашингтоне.
– Поверь, миссис Клинтон на инаугурации мужа была в более скромном платье.
– Охотно верю, – рассмеялась я, представив мымру Хиллари в чопорном деловом костюме. – Ты получила приглашение на инаугурацию?
– Нет, конечно. Можно было купить билет. Вот он, смотри, я его сохранила.
И протянула мне кусок картона, на котором тиснеными буквами с загогулинами было выведено: «20 января 1997 года».
– Это та самая инаугурация, на которой Клинтон играл на саксофоне?
– Та самая, и где Хиллари танцевала.
– О, она еще и танцует.
– Клинтон дал четырнадцать балов в тот день. Самый веселый бал, говорят, был в «Омни». Нам повезло.
– А вот и первые гости, – воскликнула Бобби. – Надеюсь, сегодня мы услышим много интересных историй.
– Точи перо, Виктория, – засмеялась Кристи. – Или что у тебя там? Айпад?
Кружево
«Там, где узкий перешеек разделяет две реки, Пижму и Вятку, и где находится устье третьей реки, Кукарки, с незапамятных времен жили люди, называвшие себя булгарами…»
– Болгарами, – поправила я бабушку.
– Нет, Виточка, булгарами, их почти не осталось, и многие путают их с чувашами, – пояснила бабушка и, предвосхищая мой вопрос, который уже вертелся на языке, сказала: – Это народ такой в России. Берега вдоль этих речек называли Трёхречье. Там и возник древний город Кукарка.
– Кукарка! – засмеялась я. – Бабуль, ты придумываешь, чтобы еще смешнее было?
– Нет, дыком курциць [8] , – улыбнулась моя греческая бабушка. – «Кукар» в переводе с булгарского означает «ковш». Там три речки причудливо изгибаются, вот в народе и прозвали это место – Ковш, а поселение – Кукарка.
8
Малышка.
– А откуда ты про это знаешь? Потому что учительница или ты там была?
– Нет, мне там бывать не приходилось, это папа рассказывал. Я маленькой девочкой была, такой, как ты. Мне десять лет было.
– Мне – восемь, – гордо сказала я, – и я уже не маленькая.
– Конечно, нет, – пряча улыбку, согласилась бабушка. – Он случайно оказался в Кукарке и оттуда привез маме кружева.
Я приподнялась на локте и попыталась разглядеть бабушкино лицо. Я знала каждую ее морщинку, родинку на шее, каждое пятнышко на руках, но в темноте ничего не было видно. Ночи в Украине черные-пречерные, вязкие. Ни зги не видать. Я не знала, что такое «зги», мне казалось, что это такая черная ночная птица, которая вылетает на охоту в сумерках и иногда задевает людей крыльями, люди пугаются и вскрикивают: «Ой, ни зги не видать!»