Тридцать три урода. Сборник

^{Во время пения эльфов и плача Титании Пок носится беспокойный по башне, задевает спящего Лигея, который во сне стонет. Толкает Оберона.}

Оберон. Что носишься летучей мышью? Смирно!

Пок.

Сердит ты, царь, того не понимая, Что мыслями своими занят Пок.

Оберон.

Займись делами. Слугам мозг не нужен, Но послушание.

Пок. Послушен я.

Оберон.

Послушный раб слух тонкий применяет, Чтоб тайны царской воли угадать.

Пок. Угадано! Ты отвернись и жди.

^{Титания все рыдает. Лигей просыпается, вытягивается, зевая. Пок пытается протиснуться сквозь золотую решетку затвора, но не может. Выхватив из-за пазухи Алцвет, просовывает его сквозь жердинки в стойло, машет рукой. Стойло освещается красным полыхающим светом.}

(Приговаривает.) Гори, мерцай! Сок страстных ран! Свой яд Лей ярый! Околдуй царицы взгляд! (Откидывается от затвора и бросается к Оберону.) Хоть брызнуть в очи мне не удалось, А все желание твое сбылось.

^{Танец безмолвного Оберона в сторону от стойла. Оберон движется как во сне, с опущенной на грудь головой.}

Титания (перестает рыдать. Откинулась от яслей. Ищет взглядом вокруг).

Откуда был тот странный томный свет? (Закидывает вверх голову.) Звездами глуби высей осиянны. Прекрасен ясный челн златой Дианы. Сестра моя, о чистая, привет!

Лигей (вскакивает. Бежит к стойлу. Притыкается мордой к окошку).

Кто здесь плакал в моем стойле? (Плачет.) Мне неприятно. Отворите!

Титания (отрывает затвор).

Ты плачешь? Странный! Ты меня жалеешь? Ко мне ты ласков был… Я не сержусь. И виноват ли бедный мальчик в том, Что мой безмозглый муж пленен ослом?

Лигей. Ты плакала. Что мне делать? (Робко протягивает к ней руки.)

^{Титаник обнимает его. Они стоят, вплетшись руками.}

Титания.

Легки объятья юношеских рук! И зыбок тонкий стан, как ствол березки, И нежен шелк ланит, как пух лебяжий. Ты мил мне с этой мордою осла.

^{Лигей чешет зубами ей шею под затылком.}

Мне новы эти ласки. Кобылица Так кобылицу в табуне ласкает. Мне жаль, что невзначай своей печалью Душе ослиной грусть я причинила. Да не дрожи, мой друг, довольно страха. Ты весь измок Здесь, в золотой соломе, Обсохни и согрейся.

Лигей. Ты ложись!

Титания.

Мне в речь впадаешь плавно. Ты поэт! Теперь я вижу. Лишь поэтам можно С богами жить и лик их видеть ясный.

Лигей.

Лица я твоего не вижу. Руки И зубы мне твою красу открыли. Богиня с пышным телом, отдохни В соломе. Сон твой я постерегу. (Боязливо оглядывается на затвор.)

Титания (разнимая его руки, обнимавшие ее стан).

Мой мальчик, будь послушным и усни. У входа сторожить я стану чутко, Дремля в божественном, легчайшем сне, Чтоб тот, чью тень я вижу на стене, Большую, злую, жесткую, как вор, Засов наш сдвинув, не скользнул в затвор, — Бесстыдный муж, что на осла…

Оберон.

Жена, И ты его красой обожжена.

Лигей. Ио! Ио! Ио!

Титания (Оберону).

Осел милей тебя. Но не желанье Томит — лишь неизведанная нежность.

Лигей (бьет хвостом по золотой лире и поет).

В башне высокой Слезы я лью, С солью глубокой Слезы солью. Море пусть стонет — Брошусь в волну, Пусть похоронят, В нем отдохну. Плача пою! Плача пою! (Брыкается обоими копытами и падает в солому.)

Титания (смотрит, умиленная, на спящего Лигея).

О слабый, смертный! мил ты мне, Лигей! Хоть песни нашей плавность и звончей, — Твоей печали так умильны лады. Нег чистых мне с тобой раскрылись клады. (Раскидывает затвор и выбегает к Оберону.) Мой Оберон, прелестен твой Лигей, В наш душный рай дух лога и корней Принес нам топот роговых ступней.

^{Небо проясняется, светит месяц.}

Пок.

Царица, вижу, поняла царя, И в синем небе будет млеть заря.

Оберон.

Крылатой тайны сон не потревожа, С тобой на брачное мы ляжем ложе. Титания, мудрейшая из жен, Прощением твоим я устыжен!

^{Идут, обнявшись, к пирному ложу.}

Титания.