Тридцать второе июля

Я молча стараюсь скорее протиснуться в офис, но не успеваю – парень меня замечает:

– Эй, Тэра! – он машет мне рукой. – Привет!

На его лице как всегда широкая добродушная улыбка.

Приходится ответить:

– Привет! – натянуто улыбаюсь я и машу ему в ответ. И пользуясь тем, что он всё ещё занят разговором с Даном, прошмыгиваю в свой кабинет.

– Ну и что это за красавчик? – тут же накидывается Кайя с расспросами. – И почему ты, скажи на милость, прячешься от него?

Вздыхаю, садясь за свой стол.

– Да так… Один знакомый по университету… Морфей…

– Морфей? – хихикает Кайя. – Серьёзно? Это что, его имя?

– Да нет. Так… Приклеилось со времён студенчества.

Мне почему-то не хочется ничего объяснять ей.

Мы с Морфеем учились в одном Универе, но на разных факультетах. И ни разу не пересекались до третьего курса, когда нас и ещё нескольких человек с разных факультетов собрали для участия в региональном конкурсе – не то историческом, не то литературном. Уже не помню – мне за всю школьно-студенческую жизнь приходилось участвовать в стольких олимпиадах, конкурсах и всевозможных интеллектуальных марафонах, что я порой просто не в силах отделить друг от друга воспоминания о них.

Помимо различных викторин одним из этапов этого состязания была театральная постановка на историческую или фольклорную тему. Не припомню, как так вышло, но мы тогда решили быть оригинальными и в своей постановке собрали и переплели персонажей и из мифов, и из сказок, и даже из некоторых религиозных учений. Мы, кстати, выиграли тот конкурс. Так вот Морфей как нельзя лучше подошёл на свою роль. Его светлые, слегка вьющиеся на уровне ушей волосы, высокий рост, атлетическое телосложение вполне соответствовали образу мифологического Морфея.

Он казался мне очень славным, умел рассмешить и покорить своей широкой улыбкой, открытым взглядом серых глаз, юношеской неуклюжестью, широкими взмахами рук во время жестикуляции, чистотой своих побуждений, абсолютным отсутствием эгоизма и обидчивости. Я бы хотела иметь такого друга, тем более что мне тогда было весело и интересно общаться с ним. Вот только с самого начала я чувствовала, что Морфей неравнодушен ко мне. На протяжении всей подготовки к состязанию он постоянно проявлял свою симпатию. Однако я совершенно не видела в нём мужчину. Он ассоциировался у меня с огромным лохматым добродушным псом, беззаветно преданным своему хозяину, доверчиво заглядывающим ему в глаза и без конца навиливающим мохнатым хвостом.

Но к моему ужасу, после конкурса Морфей пригласил меня на свидание.

Состязание проходило в соседнем городе, и когда мы возвращались оттуда на междугороднем автобусе, он сел рядом со мной. Сначала мы весело обсуждали все этапы олимпиады, делились впечатлениями и размышляли над допущенными ошибками. Потом просто болтали на отвлечённые темы. И под конец пути он набрался смелости: сделал глубокий вдох и, слегка покраснев, смущённо спросил, не хотела бы я пойти с ним на свидание.

Я до сих пор помню, как меня раздирали тогда противоречивые чувства: с одной стороны, было безумно жаль отвергать его, словно я предавала верного и надёжного пса, но в то же время я не могла дать ему то, чего он хотел. Я попыталась объяснить ему это, но он всё понял без слов, даже не дав мне договорить. Сказал, что всё хорошо и что он всё понимает, отчего у меня на душе стало ещё сквернее.

Парень был таким добродушным, искренним и чистым, что мне не хотелось давать ему ложную надежду. Именно поэтому я не могла позволить себе тешить собственное самолюбие за счёт чувств Морфея. Мне казалось нечестным так поступать с ним.

Впрочем, не все девушки со мной согласились бы. И одна из таких – по имени Вагутьера – как раз училась в параллельной группе. В ней не было ничего особенного – среднего роста, заурядного телосложения, крашеная брюнетка с бледно голубыми водянистыми глазами, не отличавшаяся ни красотой, ни вкусом, не блиставшая ни интеллектом, ни талантами. Но было в ней нечто такое, что цепляло парней. Может быть, это была искренняя уверенность в себе, а возможно, что-то незаметное – исходящий изнутри посыл, приманивающий податливых представителей сильного пола.

Среди её ухажёров из числа студентов были юноши из разных групп, факультетов и даже курсов. Кроме того, каким-то образом ей удалось покорить ещё и одного из молодых преподавателей нашего Университета. И эта толпа бесчисленных поклонников, хвостом увивавшихся за ней, готова была в полном составе куда угодно мчаться по первому писклявому зову своей возлюбленной. А она без зазрения совести пользовалась этим.

Ни с одним из них Вагутьера, конечно, не встречалась, но зато откровенно флиртовала с каждым, давая всем воздыхателям одинаково призрачную надежду на возможные отношения в неопределённом будущем.

С некоторыми парнями я была хорошо знакома, и мне было больно наблюдать за их страданиями и бессмысленными попытками доказать неприступной покорительнице сердец свою любовь и преданность.

Любые внушения с целью открыть слепцам глаза, достучаться до их сознания были, разумеется, бесполезными. Они стремились к ней, словно мотыльки – на обманчивое пламя свечи. Вагутьера всё это видела и прекрасно понимала, бесцеремонно пользуясь в своих корыстных интересах чувствами доверчивых и добродушных парней и наслаждаясь пребыванием в центре избыточного мужского внимания.

Поэтому неудивительно, что мало кто из наших девушек относился к ней хорошо. Одни недолюбливали её из зависти, мечтая иметь такую же популярность у ребят, другие же – те, чьи парни умудрились попасть в сети Вагутьеры, – откровенно ненавидели разлучницу и устраивали ей всевозможные козни. Ну а я презирала её именно за пренебрежительное отношение к чувствам других людей. Мне почему-то всегда казалось, что это – хрупкая и ранимая часть души, случайно повредив которую можно не только коренным образом изменить характер человека, но и повлиять на всю его дальнейшую жизнь. Я не желала становиться причиной подобных преобразований для кого бы то ни было. Тем более – для Морфея. Не хотела подпитывать его напрасных иллюзий. И поэтому после окончания конкурса я решила, что будет правильнее держать его на расстоянии и по возможности избегать…

Мне в жизни встречалось очень мало людей, с которыми бы меня связывали общие интересы, похожие взгляды на жизнь, схожее мировоззрение. Людей, общение с которыми доставляет искреннее удовольствие, потому что с ними легко не только разговаривать, но даже молчать, с которыми ты находишься словно на одной волне. Морфей был одним из них… Поначалу я даже скучала по нему, по нашим непринуждённым беседам, весёлым шуткам, по его добродушному чувству юмора, но постепенно за ежедневной суетой, новыми проектами и знакомствами эта тоска незаметно сгладилась…

С тех пор мы несколько раз пересекались с ним, и каждый раз я старалась побыстрее отделаться от парня, ссылаясь на чрезмерную занятость. Последний раз я видела Морфея примерно полгода назад. Здесь, у нас в издательстве. У него тогда тоже были какие-то дела с Даном. Насколько я поняла, Морфей представляет интересы рекламно-информационной организации, сотрудничающей с нашим издательством.

– Так я не поняла, у вас что, что-то было? – не унимается Кайя.

Я закатываю глаза:

– Да ничего у нас не было! Просто учились в одном Универе.