Тридцатилетняя война

Самое тяжелое положение сложилось на Рейне, но плохо было везде и всем. В Мюнхене проходившие через город испанские войска оставили после себя чуму, которая за четыре месяца унесла жизни десяти тысяч человек [1194] . Банер жаловался, что в амбарах Ангальта и Галле для его людей не осталось ни одного зернышка [1195] .

Даже в Штирии, на родной земле Фердинанда, крестьяне подняли восстание, в результате которого тридцать шесть человек отправились на галеры, а пятеро — на эшафот [1196] . В такие времена трудно разобрать, где безумие, а где идеализм. Обездоленный австрийский фермер-протестант Мартин Лаймбауэр набрал банду сообщников и начал выступать с антиправительственными проповедями и пророчествами. Его арестовали и отпустили, посчитав душевнобольным. Он еще пару раз тревожил власти. На третий раз его предали соратники. Место, где он скрывался, окружили, пророка извлекли из-под широких юбок двух старух и вместе с молодой женой поместили в темницу в Линце. Здесь он сначала объявил себя заместителем Господа на земле, потом под страхом смертной казни сломался, раскаялся и стал католиком. Его жена, приговоренная к пожизненному заключению, сбежала с помощником палача, который должен был на следующий день казнить ее мужа [1197] . Эта трагикомичная история была типична для той эпохи.

1194

Lammert, p. 168.

1195

Brefvexling, II, vi, p. 298.

1196

A. Mell, Der Windische Bauernaufsland. Mitteilungen des Historischen Vereins f"ur Steiermark, XLIV, pp. 212—257.

1197

Annates, XII, pp. 1955-1958; Czerny, Tourist, pp. 53—54.

4

Смерть Фердинанда совпала с восстановлением шведами своей боеготовности.

А началось все еще осенью. Имперцы двинулись к Бран-денбургу на соединение с саксонцами, чтобы ударить по Банеру, но маршал при содействии очень способного соотечественника Торстенссона и двух шотландцев, Лесли и Кинга, переиграл наступавшего противника. Ловким маневром он отрезал их объединенные силы у Виттштока на реке Доссе, притоке Хавеля. Здесь 4 октября 1636 года имперцы заняли позиции на холме, защищенном от войск Банера длинной и узкой лесополосой, окопались, поставили батареи и из повозок соорудили баррикады. План Банера заключался в том, чтобы выманить противника из его укреплений, окружить и разбить на ровной местности. Соответственно, он и Торстенссон, взяв с собой лишь половину кавалерии, должны были выйти из леса на нижние склоны холма, словно приглашая противника к бою. А пехоте Лесли и Кингу с остальной кавалерией предстояло неожиданно ударить по имперцам с фланга и тыла.

Хитроумный замысел Банера чуть не сорвался. Его выход из леса действительно привлек внимание имперцев, и их атака была убийственной, шведы уступали им в численности, и значительно, а Лесли и Кинг опаздывали. Когда наконец появилась пехота Лесли и начала крушить фланг имперцев, она дала Банеру и Торстенссону лишь возможность передохнуть, но не выбила имперские батареи с вершины холма. Конница Кинга, которой пришлось сделать немалый крюк, появилась на поле брани, когда и Лесли и Банер думали, что уже все потеряно. Кинг прибыл вовремя, и после его вступления в сражение оно закончилось в считанные минуты. Атакованный с трех сторон, противник предпочел капитуляции бегство. Имперцы оставили на вершине холма девятнадцать штандартов, сто тридцать три пушки, все повозки и большое количество оружия. Их спас от пленения только подрыв обозов [1198] .

1198

Chemnitz, III, pp. 39-40; Brefvexling, II, vi, pp. 856-863. План сражения можно найти у Тингстена: Tingsten, Baneroch Torstensson.

В тактическом отношении план Банера был рискованный и дорогостоящий, но реализовался он успешно. Это сражение несопоставимо по значимости с эпохальными битвами при Нёрдлингене, Лютцене и Брейтенфельде, но победа в нем позволила шведам восстановить свою пошатнувшуюся репутацию. Не менее важно и то, что она нанесла тяжелый урон военному потенциалу саксонцев и лишила обороноспособности Георга Вильгельма Бранденбургского. Шведы заново оккупировали его земли, к маю 1637 года подошли к Торгау и даже угрожали Иоганну Георгу. Чуть не пал Лейпциг, на западе авангард шведских войск добрался почти до Тюрингии и занял Эрфурт.

Возрождению шведской армии отчасти способствовали перемены в Стокгольме. Отдав германские дела на откуп Ришелье не по своей воле, а в силу необходимости, Оксеншерна вернулся на родину, чтобы навести порядок в правительстве. В столице перед ним сразу встали две серьезные проблемы. Королева-мать и ее клика готовились выдать ее дочь за датского принца [1199] . Сама она замкнулась в комнате, где все окна были затянуты черными занавесями, и собиралась держать там и Кристину в окружении лишь шутов и карликов, чем юная королева была крайне растревожена. Аксель Оксеншерна спас Кристину и от замужества, и от заточения. Он заслужил за это непреходящее неудовольствие королевы-матери и глубочайшую признательность юной королевы, о которой та, став взрослой женщиной, всегда вспоминала, если вдруг гневалась на канцлера [1200] .

1199

Schulze, Die Vermahlung Friedrich Wilhelms von Brandenburg, p. 14.

1200

См. биографию Кристины: Arckenholtz, II, pp. 46, 63, 66.

Возвращение Оксеншерны в Стокгольм означало, что теперь шведские маршалы могли не беспокоиться ни о финансовых, ни о людских ресурсах для своих армий. Они могли рассчитывать на любую государственную поддержку и выделение средств для надежной защиты северогерманских и балтийских рубежей от нападения со стороны Дании.

Не в пользу Габсбургов развивались события и в Нижних странах. После длительной осады, о которой вся Европа говорила почти целый год, крепость Бреда сдалась Фридриху Генриху 10 октября 1637 года. Она находилась в руках испанцев двенадцать лет, и ее потеря, обнажавшая границу Брабанта, была первой серьезной неудачей для кардинала-инфанта. Неспособность ее отстоять дискредитировала Фердинанда Испанского не меньше, чем принца Оранского двенадцать лет назад.

Победа Банера и взятие крепости Бреда несколько снизили напряженность обстановки на Рейне, Бернхард наконец прислушался к настойчивым требованиям французского правительств и после двухлетнего топтания на месте начал готовиться к форсированию реки. Он вышел в поход в феврале 1638 года, направляясь к стратегически важному мосту у небольшого городка Рейнфельден, располагавшегося в нескольких милях к востоку от Базеля. В этом месте река течет почти строго с востока на запад, и Рейнфельден стоит, таким образом, на южном, или левом, берегу. Бернхард окружил его на южной стороне и, пользуясь паромом в Бойггене, находящимся чуть-чуть восточнее, стал переправлять часть своих людей на северную сторону, где он намечал захватить предмостный плацдарм. Атака была запланирована на 1 марта, но из Шварцвальда неожиданно подоспели имперцы во главе с Савелли, итальянским наемником, и Вертом.

Бернхард оттеснил авангард Савелли, шедший по правому берегу со стороны Зекингена. Имперцы отступили и, сделав обходной маневр через холмы, поросшие лесом, приготовились напасть на Бернхарда с фланга. Воспользовавшись короткой передышкой, он начал спешно перевозить на пароме с левого берега часть артиллерии и конницы. Времени у него было очень мало, и когда Савелли появился на фланге, половина армии Бернхарда все еще оставалась на другой стороне реки.

Он стянул имевшиеся войска к предмостному плацдарму, чтобы не пустить Савелли к осажденному городу. Организовать единство действий разрозненных войск по всему фронту, к тому же на пересеченной местности, было крайне сложно, и сражение превратилось в отдельные и беспорядочные схватки. Савелли, ударив по левому флангу Бернхарда, заставил его отойти. Но на другом крыле сражения правый фланг Бернхарда потеснил левый фланг имперцев. В результате армии почти поменялись местами. Савелли, пользуясь благоприятным моментом, проскользнул между Бернхардом и мостом, и армии закончили день на позициях, обратных тем, которые они занимали вначале.

Положение Бернхарда было незавидное. Потери его, если не считать артиллерию, были незначительные, но его отрезали от остальной армии на левом берегу реки, а Савелли стал хозяином моста и мог держать под контролем подступы к Рейнфельдену. Оставался единственный выход — отойти к ближайшей переправе и воссоединиться с армией на другом берегу. Бернхардтак и сделал: отступил к Лауфенбургу, по счастливой случайности не встретив отряды Савелли, оставленные итальянцем в Шварцвальде. Здесь он переправился через Рейн, собрал войска и пошел полевому берегу к Рейнфельдену.

Около семи утра 3 марта аванпосты Савелли с изумлением увидели, как на них идет армия, которую, по их предположениям, имперцы уже разгромили. Бросив пушки, имперцы в смятении отошли к Рейнфельдену поднимать тревогу. Бернхард остановился лишь для того, чтобы отыскать свои легкие полевые орудия, и вскоре уже появился перед городом. Он сделал три залпа по растерявшимся войскам Савелли, еще не успевшим организоваться для обороны. Их ряды дрогнули, прежде чем Бернхард нанес третий удар.

Они начали беспорядочно отступать; отряды, посланные из города, появились слишком поздно и сами оказались меж двух огней. Половина имперцев бежали, половина — сдались в плен. Савелли с позором извлекли из зарослей, а Верта, пешего и одинокого, опознали и захватили в близлежащей деревне [1201] .

1201

Munch, Geschichte des Houses und Landes Fuerstenberg. Leipzig, 1832, Appendix, Vol. III, passim; Leupold, Journal der Armee des Herzogs Bernhard von Sachsen-Weimar. Basler Zeitschrift, XI, pp. 303—308, 347— 348, 354-361; Noailles, Episodes de la Guerre de TrenteAns, Paris, 1908, II, pp. 269-80.

В Париже пели «Те Деум» [1202] , славя поимку Верта, а Берн-хард, пополнив свою армию пленными, внезапно двинулся на север брать Брайзах, который теперь был отрезан с трех сторон.

И трудно и опасно воевать, имея ненадежных союзников. Успехи Ришелье во многом зависели от того, как ему удавалось держать под контролем Бернхарда и шведских компаньонов, придавать их разрозненным действиям хоть какое-то единство. Если один упрямец наконец сдавался, начинал артачиться другой, и к нему тоже надо было находить свои подходы. После того как Бернхард, проведя несколько месяцев в бездействии, все-таки показал, на что способен, Ришелье пришлось разбираться со шведами. Договорные сроки истекали, и Оксеншерна, посчитав, что наступил удобный момент для выхода из альянса, прежде необходимого, но теперь все более обременительного, решил искать пути к миру самостоятельно [1203] .

1202

Avenel,VI,p. 140.

1203

Pufendorf, De rebus Suecicis. Utrecht, 1686, VIII, p. 59.