Триггер убийства

– Совсем немного. Обрывки. Я у стола не задерживалась. Говорил в основном вот этот, нормальный, – официантка указала на фото Андрея Родионова. – Много говорил и улыбался все время. Еще он фотографии какие-то показывал и документы. Ксерокопии, там по краю черная полоса такая бывает, я поэтому поняла, что ксерокопия. Я фотографию не видела. Я слышала, как этот татуированный несколько раз «князь» сказал и «фюрс», ну как-то так. Сами понимаете, говорил он не очень внятно. Но «князь» прям много раз повторил.

– А как нормальный называл того, с татуировками? Вы слышали?

– При мне никак не называл, – словно школьница-отличница, ответила официантка.

– Марина, вы сможете опознать того, с татуировками? – уточнил Самбуров.

– Конечно. Точно смогу. Как тут не узнать-то.

– Хорошо. Если понадобится, мы к вам обратимся. – Самбуров улыбнулся. – Вы нам очень помогли.

Марина вздохнула и посмотрела в сторону стойки с монитором. Очевидно, возвращаться на работу ей не очень хотелось.

– А кто оплатил счет? – спросила Кира.

– Вот этот, которого вы знаете. Тот, в татуировках, просто встал и ушел. И он на кресле рюкзак оставил. Черный, кожаный. Я сначала подумала, что он его забыл. Но нет, когда второй мужчина расплатился, он забрал рюкзак. Спокойно так забрал. Ну либо татуированный забыл, а этот, второй, рюкзак сам ему вернул. Искать свой рюкзак к нам никто не приходил.

Кира покивала:

– Рюкзак большой?

Марина очертила в воздухе коробку поменьше, чем ручная кладь в самолете.

– По картотеке татуировки проверим. Если он уже совершал какие-то преступления, то мимо таких примет не пролетим. Очень яркие внешние приметы, – сказал Григорий, когда они вышли из «Карамболы».

– Андрей чем-то хорошо его прихватил. Как мы знаем, деньги ему заплатили, – рассуждала Кира.

– Да, в рюкзаке деньги передал, – кивнул Григорий. – Сколько туда войдет?

– Ну у нас весьма туманные представления о размерах рюкзака, и смотря в какой валюте, – хмыкнула Кира. – Но в чемоданчик, который обычно используют киношники, влезает чуть больше полумиллиона долларов.

– Сколько стоит смертный грех? – Григорий дернул бровями. Помолчал и продолжил: – Что скажешь про человека, с которым встречался Родионов?

– Татуировки одной тематики, это верующий, фанатик или мститель, – продолжила Кира. – Он их как знаки отличия носит, гордится, как военными медалями. Зубы еще. Эпатаж, провокация, демонстрация агрессии, он сообщает, что нападает первым, не защищается. Показывает, что никого и ничего не боится. Вот так по-свински есть, как описала Марина, это тоже ощущение собственного превосходства, наплевательское отношение к правилам и законам. Он заплатил деньги, но запуганным не был и оставил оплачивать Андрею счет, это презрение. Но заплатил шантажисту. Почему? Если не боится и плевать на шантаж. Почему заплатил?

– Потому что знает, что Андрей Родионов умрет в ближайшее время, – продолжил мысль Киры Самбуров. – Может быть, даже эти деньги рассчитывал вернуть.

Вергасова сложила губы трубочкой, принимая довод. Ей хотелось сесть, закрыть глаза и подумать. Что-то не вязалось во всем этом деле. Что-то было не таким, как казалось на первый взгляд. Мысли переполняли ее мозг.

– Если мотив – месть, то можно проверить по поджогам, – предложила Кира. – Психология поджога не очень изучена, но в осознанном желании поджигать самые частые причины – это месть и сексуальная неудовлетворенность.

Самбуров смотрел вперед, не глядя на Киру.

– Можно. Крым – жаркий регион, наверняка пожары – частая тема, – спешно согласился он. – Проститутки, пожары – все слишком общее. Как из пушки по воробьям. К Марине направим художника-криминалиста, пусть не лицо, но хотя бы татуировки опишет.

Кира прищурила глаза. Самбуров согласился, но при этом помотал головой и отступил от нее на шаг. Его слова противоречили его действиям. Что это? Он не верит ей, не считает ее знания руководством к действию? Он до сих пор на нее злится? Кира вынужденно признала, что его недоверие ее задело. Он ставит под сомнение ее знания? После всего, что она нашла и угадала?

– Это не факты, – пояснил Самбуров, почувствовав ее настороженность. – Сплошные домыслы. А у нас нет времени проверять абстрактные вероятности.

– Нет весомее фактов, чем закономерная реакция человеческой натуры. – Девушка закусила губу. – В конкретных условиях человек не может сделать как-то иначе. Только так, как диктуют его психотип и эти условия. А потом, пока вы ищете железобетонные факты, согласно догмам из учебника по криминалистике, убийца еще человек пять захерачит.

Раздражение и обида – естественная реакция для ее типа мышления. Знание всех особенностей своей психики не освобождало Киру от обиды и раздражения. Тормоза ее конструкцией не предусматривались.

– Я кофе куплю. Тебе взять? – Кира указала на кофейню неподалеку, когда Самбуров сел в машину.

– Средний капучино. – От предложения Киры он не отказался, но выходить из машины с кондиционером уже поленился.

Девушка стремительно скрылась за дверями крошечной кофейни «Коффишка» и набрала номер телефона Романа.

Глава 18

В УВД их ждали Татьяна Николаевна и коробка, шуршащая своими внутренностями. Татьяна Николаевна работала все выходные, чем очень гордилась, яростно демонстрировала начальству и ждала похвалу. Коробка подозрительно дергалась, давая волю фантазии и намекая, что содержит не просто какие-то внутренности, а обитателей.

Майор Корюхова рвалась докладывать, но полковник Семенов ее опередил.

– Сколько дней дается на возврат хомяка в зоомагазин? – Вопрос прозвучал беспокойно, высоким, не свойственным Федору Васильевичу голосом. Выглядел мужчина озабоченным и рассерженным, под глазами пролегли тени, волосы торчали в разные стороны.

– Животные – товар не подлежащий возврату, – Роман дернул бровями и покосился на коробку.

– Как это не подлежащий возврату? – Семенов нахмурился.

– Ну если только животное не надлежащего качества оказалось, больное, инфицированное, с каким-то недостатком, тогда заберут, – неуверенно предположил Мотухнов. – Например, если хомяк хромал.

– Хомяк родил! – всхлипнул полковник и уставился на Романа таким взором, будто тот лично имеет к этому отношение. – А я всю ночь роды принимал, вместо того чтобы спать. И теперь у меня пять хомяков.

Кира искренне сочувствовала Семенову, которого окружали сплошные катаклизмы животного мира, но, чтобы не рассмеяться, пришлось закусить до боли губу.

– Дочь купила одного хомяка, и самца! А он оказался, как вы сказали? Инфицированный и с недостатками. И вообще это самка!

– Тогда в течение четырнадцати дней, – отрапортовал Мотухнов, чтобы начальник перестал сверлить его злобным взором.