Тринадцатая

— Прости, малыш. Но сейчас, если я тебя не вижу, мне кажется, что в этот момент ты уже падаешь на камни или стоишь перед диким кабаном, а я не успеваю спасти… Не могу нормально думать ни о чём или чем-то заниматься. А у меня много работы, девочка, не могу тебя караулить целый день.

— И что? Я теперь всю жизнь просижу на цепи? — с ужасом спросила Сония.

— Не всю. Дай мне немного успокоиться. Зачем ты убежала? — вздохнул Никош.

— Мне было очень стыдно смотреть тебе в глаза. Я отдалась до свадьбы, бессовестно стонала той ночью, просила ещё… Я — падшая женщина, — Сония спрятала горящее лицо в ладонях и прижалась им к его груди.

— Бездна! Бежать-то зачем? — он пытался отодрать руки от её лица и заглянуть девушке в глаза.

Не понял. Она, что, от стеснения чуть со скалы не навернулась? Такое объяснение не умещалось в его голове.

Сония молчала, опустив голову и кусая губы. Щёки, шея и даже грудь пылали красным. Она нервно качала ногой с цепочкой, и та тихо позвякивала.

Точно. Стесняется.

— Вот, глупая…Какая же ты глупая…Ты самая лучшая на свете, Сония. Мне никто, кроме тебя не нужен. Я влюбился в тебя, мокрица, как дурак ненормальный. И ты не сама мне отдалась. Я тебя немного подпоил и взял, потому, что ты никак не хотела соглашаться на брак. А у нас свадьба уже через два дня. Сония, прошу тебя, согласись стать моей женой. Иначе, я вынужден буду уехать от тебя, надолго! Я для тебя всё сделаю, девочка моя.

— Цепочку сними, — она ещё отворачивала лицо, слушая, но руками его уже не закрывала.

Никош несколько минут сидел неподвижно, потом медленно снял с щиколотки браслет.

— Теперь скажешь мне в храме «да»?

– Мне вчера было так страшно — прошептала Сония.

— Мне тоже. Никогда в жизни так не пугался. Сильно больно высек? — так же тихо отозвался Никош.

— Больно. — Соне не хотелось признаваться, что от порки уже и следа не осталось, благодаря толстым юбкам.

Пусть сожалеет! Но Никош продолжил неожидано грозно:

— И хорошо. Больше не будешь глупо рисковать собой. Через тот перевал, в сторону которого ты рванула, даже мужчины только в связке ходят!

И тут же, противореча собственной суровости, Никош ловко повернул Сонию и начал задирать подол, чтобы осмотреть её пострадавшие ягодицы.

— Прости… Дай посмотрю, может, мазь нужно приложить.

Сония стала резво сопротивляться, повалив их обоих на постель. Их борьба, в положении лёжа, незаметно и быстро переросла в горячую любовную схватку.

Холодное осеннее солнце стояло уже в зените, когда нежно обнимая свою женщину, после жарких занятий любовью, Никош, наконец-то, получил от Сонии долгожданное согласие на брак.

Глава 36

Тихая война с мастером продолжалась ещё некоторое время.

После того, как Оза провела ночь в стойке посередине двора, и учитель разрешил ей идти на завтрак, он сразу понял, что наказание, как таковое, не состоялось. Девчонка слишком легко разогнула колени, потом спокойно и слишком быстро пошла в сторону столовой. А должна была стонать и плакать от боли в мышцах во всём теле и еле-еле передвигать ноги.

В глазах сурового молодого мужчины на безумно короткий миг промелькнула досада, но в остальном его лицо осталось совершенно невозмутимым. Ему ещё два с половиной месяца с этой изнеженной изворотливой лисой возиться! Как же он её ненавидел! С первого взгляда на её стройную летящую фигурку в этом воздушном платье, с первого её появления на тренировке, когда вместо настоящих учеников тянуло наблюдать за ней одной!

Мастеру очень хотелось разоблачить хитрость ученицы и наказать её снова. Однако, когда он перед рассветом подошёл к ней, стойка Розалии была безупречна, а какие-либо следы применения магии отсутствовали. Учитель понимал, что этой ночью Принцесса явно пользовалась своим особенным даром, но отследить его применение мог только Его Величество. По сути, сам мастер, к своему глубокому сожалению, пока, не смог назвать причину для наказания, поэтому и вынужден был просто отправить ненавистную обманщицу в столовую.

В то ясное летнее утро молодой учитель ещё наивно думал, что найдёт управу на наглую девицу и вразумит её на абсолютное послушание. Он даже не догадывался, как много уже было у Озы жестоких учителей в жизни.

Уже больше месяца мастер честно занимался с ней, и столько же дней лишал девчонку обеда. Она так жалобно смотрела на него, когда слышала приказ, вместо столовой, идти за ним на индивидуальные уроки по медитации. Ему нравилось видеть немую мольбу в её взгляде. На ярком солнечном свете её глаза сияли прозрачной небесной голубизной. Что удивительно, когда девчонка сердилась, радужка сверкала серым. А однажды утром, во время завтрака, ему случилось близко взглянуть в лицо Розалии в столовой. Каково же было его удивление, когда он понял, что в тот момент глаза девушки были болотно- зелёными и очень сонными.

Он ненавидел смотреть в её глаза. Они лишали его покоя и душевного равновесия. Рушили устоявшийся мир в душе. Ненавидел и смотрел… Скорее бы закончился срок её пребывания в школе!

Мастер, молодой воин-маг Асмеш, только недавно удостоенный чести обучать других, поскольку был одним из лучших выпускников, терпеть не мог всех девушек и женщин в принципе, с их бесконечными капризами и безразмерными запросами. Этим вечно рыдающим неженкам, считал он, не место в суровой мужской военной школе. Увы, к сожалению, возможность учиться в этом заведении, причём бесплатно, по закону Королевства предоставляется всем желающим независимо от пола. Это обстоятельство, да ещё, плюс желание обратить на себя внимание перспективных молодых магов, в начале каждой весны, когда проводился новый набор, привлекало в школу толпы девушек, из тех, которые не прошли испытание в специальные школы магии для знатных леди, но желали занять достойное место в обществе. Так получалось, что для тех, кто родился с низким резервом, изматывающая работа над собой в школе воинов-магов, давала реальную возможность пробиться в жизни.

Большинство прибывших поступать девушек отсеивались ещё на тропе, по дороге от селения к школе. Они просто возвращались обратно в селение, чего-то испугавшись по дороге. Из тех, кто всё-таки вошёл в ворота школы, многие не проходили, даже самые простые, вступительные испытания. Но всегда оставалось на обучение достаточно учениц, чтобы, особенно первые полгода после начала занятий, своим кокетством и ужимками отвлекать мужчин от учёбы. Мастер был уверен, что девицам не место в этой школе. Поэтому он, как мог, ненавязчиво исправлял и исправляет законодательный недосмотр, доступными ему способами, по-своему поясняя юным магичкам, что им нужно бросать обучение и отправляться восвояси.

Сладко выспавшись под виноградным кустом после бессонной ночи, Розалия уже почти привычно призвала свою магию, и без напряжения, уверенно, пожелала выполнение всех положенных работ, но уже только в порученных ей рядах. Она сообразила, что её разоблачение и последующее наказание связаны с тем, что остальные тоже не работали. Что ж…

Асмеш встретил учеников во дворе, присматриваясь к каждому. Девчонка выглядела до омерзения довольной и свежей, остальные имели привычный усталый вид. Он начал дневную тренировку и, под конец, специально очень надолго поставил всех, и парней, и девушек, в планку. Шли минуты. Ученики, обливаясь потом, стояли на дрожащих прямых руках, упираясь кулаками и пальцами ног в землю, стараясь удержать тело ровно.

— Стоять! Держать пресс! Руки ровно! Весь ряд, в котором ученик первым не выстоит, пока я не остановлю выполнение упражнения, будет наказан, — грозно объявил Асмеш.

Ожидаемо, что не выстоял ряд девушек. Он не сомневался, что будет именно так, и хотел этого. Конечно, само собой, Розалия обессиленно легла на живот самой первой. Это делало её виноватой в наказании всех девушек в ряду. При этом, Асмеш после тренировки всем, кроме неё, назначил по пять ударов палкой. Мастер заметил, что ученицы давно начали недобро коситься на новенькую, подмечая её особое положение, и недоумевая о его причинах. Большинство девушек искренне полагало, что Розалия — любимица мастера.