Тринадцатое дитя

Это был невероятно изысканный торт. Многослойная башня, покрытая лавандовой глазурью и украшенная разноцветными сахарными кристаллами и съедобными фиалками. Крошечные золоченые свечи – ровно тринадцать – появились на нем и зажглись сами собой, когда я подошла к столу.

Я заметила Меррика, сидевшего в кресле у очага, только когда он откашлялся и сказал:

– С днем рождения, Хейзел.

Глава 12

– Меррик! – воскликнула я, вздрогнув от неожиданности. – Ты вернулся!

Он улыбнулся, будто мы с ним расстались только вчера. Будто он не пропал на целый год.

– Да. Как раз вовремя, чтобы отпраздновать твой день рождения.

Я поспешила похвастаться:

– Я прочитала все книги. Все до единой. Как ты велел.

– Замечательно. – Меррик поднялся с кресла. Оно было для него слишком маленьким, и, когда он распрямился, у него хрустнули позвонки. – Ну что, попробуем торт?

– Торт? – удивленно повторила я. Я думала, он вернулся, чтобы проверить, усердно ли я занимаюсь, и обсудить то, чему я научилась.

Он кивнул, словно не замечая моего недоумения:

– Да. А потом мы пойдем.

– Пойдем?

Он улыбнулся, словно его забавляло мое замешательство. В уголках его глаз появились лукавые морщинки.

– Ты так и будешь повторять за мной, Хейзел?

Он взял с полки мою тарелку, на секунду нахмурился, сообразив, что она одна, а потом щелкнул пальцами, и на столе появились вторые тарелка и вилка.

– Видимо, я разучилась говорить. Я уже год разговариваю только с растениями. – Мне показалось, что я произнесла эти слова слишком резко, но Меррик ничего не заметил. Или не подал виду.

– Да, твой аптекарский огород! Меня поразило, как он разросся. – Меррик взял нож и собрался разрезать торт, но помедлил. – Ты будешь задувать свечи? Мне говорили, что у вас, людей, есть такая традиция.

Чувствуя нарастающее раздражение, я склонилась над тортом и задула все свечи с первого раза.

– Куда мы пойдем? – поинтересовалась я, нехотя принимая тарелку, которую протянул мне Меррик. На тарелке лежал большой кусок пышного бисквита, пропитанного вишневым компотом.

– Ешь, – приказал крестный и отправил в рот первый кусок. – Очень даже неплохо. Но вишни все-таки не сочетаются с лавандовой глазурью. С розовой наверняка будет лучше. Да, с розовой. – Он щелкнул пальцами, и глазурь на торте сменила цвет.

– Ты сказал, что мы куда-то пойдем, – пробормотала я с набитым ртом. Этот торт был слишком сладким. Как и тот, прошлогодний. – Куда?

Он моргнул, словно только сейчас услышал мой вопрос.

– К тебе домой, разумеется.

– Ко мне домой? – Я и правда начала чувствовать себя попугаем. – Ты отведешь меня домой?

Он кивнул.

– Ты отсылаешь меня обратно?

Тревога полоснула по сердцу, как остро заточенный хирургический скальпель. Я же сделала все, что он велел! Я честно старалась! Я даже сморщилась от напряжения, пытаясь понять, что сделала не так.

Меррик нахмурился:

– Отсылаю обратно? Нет, нет, нет. Не туда, не к родителям. Мы пойдем домой. К тебе домой. В твой новый дом, – уточнил он, но только запутал меня еще больше.

– Я думала, это мой дом. – Я обвела комнату рукой.

– Это был временный дом, – объяснил Меррик. – Мне требовалось убедиться, что у тебя будет возможность сосредоточиться. Чтобы ты научилась всему, чему нужно, и ничто тебя не отвлекало.

– А теперь?

– А теперь обучение закончилось, – заявил он, словно это было простейшее дело на свете. – Ты получила необходимые знания. Выросла и повзрослела. Пора приступать к настоящей работе. После торта, конечно.

– После торта. – Я отправила в рот еще кусок бисквита, почти не чувствуя его вкуса. – А где… где этот новый дом?

Крестный так и просиял:

– На прекрасном участке земли неподалеку от Алетуа. Тихая деревенская глушь. Поля, пастбища, овцы. Идеальное место, чтобы отточить мастерство.

– Я никогда не слышала об Алетуа. – Я собиралась сказать что-то другое, но с языка сорвались эти слова.

Я не задумывалась о том, что когда-нибудь мне придется покинуть Междуместье, хотя следовало догадаться об этом раньше. Меррик сказал, что я стану великой целительницей, а в этом пустынном пространстве на границе миров не было ни одного пациента, нуждавшегося в лечении.

– Там чудесно, – заверил меня крестный. – До столицы полдня езды. Само место тихое… милая деревенская глушь, но…

Я раздраженно воткнула вилку в кусок торта:

– Ты уже говорил.

– Да… наверное. – Он принялся давить вилкой на крошки бисквита, чтобы собрать их с тарелки.

Я изучала его лицо, высматривая изменения, которые могли произойти за год, пока мы не виделись. Но ничего не находила. Боги не старятся, запоздало поняла я.

– Чем ты занимался весь год?

– Работал. – Меррик отрезал себе еще кусок торта.

Как я узнала позже, он был немыслимым сладкоежкой.

– Какая работа может быть у богов? – спросила я, продолжая ломать вилкой кусок торта, пока густой вишневый сок не растекся по тарелке, так что она стала напоминать поле битвы.

Он усмехнулся:

– Я полагаю, божественная.

– И наверное, сложная, раз она отняла столько времени, – заметила я. – Тебя не было год.

– Да, но посмотри, как ты выросла! – воскликнул он, не обращая внимания на мой осуждающий тон. Его красно-серебряные глаза засияли гордостью. – Как минимум на пять дюймов! И волосы стали темнее, чем раньше.

– Здесь нет солнца, и они не выгорают. – Я отложила вилку, перестав притворяться, что собираюсь доедать торт.

– В Алетуа все будет иначе. Твой дом стоит в центре большой поляны. Там много окон, и солнечный свет льется отовсюду. Летом там прекрасно.

– Мой дом, – медленно проговорила я. – Не наш.

Меррик наморщил лоб, пытаясь понять, что меня беспокоит.

– Конечно, он только твой. Я приготовил его для тебя. Там все так, как ты любишь. Я жду не дождусь, когда ты его увидишь. Давай еще по кусочку и пойдем.

– Откуда ты знаешь? – спросила я, пропустив мимо ушей его предложение съесть еще по кусочку. Я пододвинула к нему свою тарелку. Он пожал плечами и принялся доедать мой раскрошенный торт.

– Что именно, Хейзел? – Его вопрос прозвучал резко и чуть раздраженно: не то чтобы сердито, но с предостережением.