Тринадцатый день

– А-а!
– Протянула она, все еще не понимая, как можно самой себя заставить сидеть взаперти. Это в ее-то годы. Так можно вообще остаться старой девой. Даже в их мире двадцать три считается уже на грани замужества. А они одногодки.

– Хотя, - пожала она плечами, - это ее желание.

– А что же делать мне, в таком случае? А? Ян? – Покачал герцог в руке бокал с вином, - Я-то влюблен и страдаю. Сколько уже посланий ей отправил, сколько подарков! Все вернула.

– А может быть она не любит вас, ваша светлость? – Несмело предположила она.

– Как? – Вскочил разгневанный мужчина и с силой запустил бокал в камин.

Тот, ударившись о камни, рассыпался на мелкие осколки и пламя от спиртного вспыхнуло. Янина вздрогнула, съежилась и закрыла от ужаса глаза.

– Что она сказала? Вот балда! Разве можно так напрямую? – Думала она в этот момент, ожидая грубого окрика или даже удара.

Но было тихо. Она открыла глаза и увидела расстроенного мужчину, охватившего ладонями лицо. Он стоял и, покачиваясь, шептал.

– Она меня не любит…она меня не любит…что делать?

У Янины сердце захолонуло от жалости. Она почти вскочила, чтобы ринуться к нему, обнять, погладить по плечу, но вовремя остановила себя и только подала ему новый бокал с вином.

– Не горюйте, ваша светлость, мы что-нибудь придумаем. Я обещаю.

И вот сегодня он будет читать после обеда послание его любимой женщине. Когда она писала его, ее сердце плакало от жалости к себе самой. Ведь не на нее смотрели с такой тоской эти серые глаза, не ей почувствовать поцелуй этих мягких губ и объятия этих сильных рук. А той, другой, которая совсем его не любила, но которую любил он, ее герой.

В полях под снегом и дождем

Мой милый друг, мой бедный друг,

Тебя укрыл бы я плащом от зимних вьюг.

И если мука суждена тебе судьбой,

Готов я скорбь твою до дна делить с тобой.

Пускай сойду я в мрачный дол,

Где ночь кругом, где тьма кругом,

Во тьме я солнце бы нашел с тобой вдвоем.

И если б дали мне в удел весь шар земной,

С каким бы счастьем я владел с тобой одной.

Они выехали вскоре после обеда, и Янина чувствовала себя довольно сковано, первый раз управляя самостоятельно, без учителя. И хотя рядом был герцог, она тушевалась и дрожала от страха. Почти с деревянной спиной, она доехала до небольшой лужайки, где герцог спешился и помог слезть и девушке. Ее руки затекли от сильного сдавливания удила лошади, но она старалась улыбаться. Герцог пошел вперед, а она за ним, придерживая и свою лошадь и его, после того, как тот небрежно кинул их ей в руки. Присев на траву, он зажмурился, вскинув лицо к небу, будто прислушивался к чему-то. И так он был хорош в этой расслабленной позе, в расстегнутом камзоле и белой рубашке, что Янина аж всхлипнула от отчаяния, что не может ему раскрыться.

– Ах, если бы он смог бы мне поверить и не посчитать шпионом в его окружении. А это могло и быть таковым, как рассказывал не раз Цезарио, когда речь заходила о его дружбе с королем. Тот был помешан на убийствах, к которым частенько прибегали, чтобы освободить трон королевства. И только герцог пользовался полным доверием царственной особы. А если она как-то себя выдаст, то смерть ей обеспечена и ничего не поможет, особенно ее странное прошлое.

Она громко вздохнула и повела коней привязывать к дереву, стоящему поодаль. Сев недалеко от мужчины, достала свиток и подала его герцогу.

– Вот, ваша светлость, прочтите. Это тоже стихи. Думаю, что они могут понравиться такой просвещенной и романтической девушке, как вы ее описали.

Герцог с нетерпением, почти вырвал бумагу и впился в нее глазами. Он читал и губы его шевелились. Потом он замер и вновь прочитал. Свернул свиток.

– Ты отлично слагаешь стихи, мой юный друг.
– Вздохнул герцог.
– Хотелось бы, получить на них ответ.

– Это тоже стихи того поэта, что и те, которые я вам читал, мой герцог.
– Сказала покраснев Янина.

Она не хотела присваивать себе лавры Роберта Бернса, английского поэта ее мира. Вот так и здесь они нравились слушателям в лице самого герцога Орсино.

Через два часа послание покинуло замок, и было отправлено к графине Оливии.

Ответа не было.

Глава 15. День седьмой. Ян

Антонио показался на мостике сразу после завтрака и приказал созвать всех на палубу. Ребята уже понемногу отходили от вчерашней попойки и выстроились перед капитаном, переговариваясь. Он поднял руку, и все примолкли.

– Хочу еще раз напомнить, что вчерашнее обещание помню и не нарушу.

Все одобрительно загудели.

– Теперь о настоящем. Фелюгу пиратов разгрузить. Половину на судно, что привезло меня, другую на наше. Потом команду пиратов отправим обратно в Мавритонию. Мы же не звери? Верно?

Толпа загудела.

– Возьмем с них клятву и отпустим. Теперь про нас. Пойдем в Испаньолу. Там сдадим груз и отправимся сразу же домой. На все про все у нас будет три дня. За работу, друзья.

И прихлопнул ладонями. Матросы, переговариваясь, разошлись, по своим местам и началась обычная морская работа. Груз перетаскивали на судна, команду мавров пересадили на суденышко Хасана. Вскоре она, подняв парус, вышла в море.

После обеда Яна зазвал к себе Антонио.

– Присядь.
– Махнул рукой на стул возле окна и налил в стаканы ром. Он был как-то взволнован. Совсем необычно для хладнокровного и жесткого капитана. Ян напрягся. Отпив глоток от своего, Антонио взглянул на него с настороженностью. Глубоко вздохнул.

– Ян.
– Медленно поставил стакан на край стола.
– Я хотел бы сделать тебе неожиданное предложение.

Помолчал и вновь вздохнул, будто на что-то решался.

– Дело в том, что я думал об этом всю ночь и решил усыновить тебя и сделать наследником. Я очень богат, мальчик мой, очень. А оставить некому. А ты мне стал почти родным, особенно после недавних происшествий.

Ян открыл рот от удивления, потом поперхнулся, глотнув вина, и закашлялся.

– Я не понял, капитан.
– Прохрипел Ян.
– Но вы же знаете меня все ничего, а уже такие привилегии. Может быть, вы ошибаетесь и я не достоин вашей доброты.

– Достоин.
– кивнул Антонио.
– И теперь просто уверен. Я не знаю твоего отца, но хотел бы стать вторым. Если ты разрешишь.

– Я не только разрешу, я почту за честь стать вашим сыном, капитан.

Он встал и поклонился. Антонио протянул ему ладонь. Тот пожал и сел. Помолчав и выпив по глотку, капитан продолжил.

– А сейчас о самом главном. Здесь, на острове находится то, с чем ты уплывешь в Итэлию. Это все твое. Возьмешь пиратский корабль, моего шкипера и троих матросов на свое усмотрение. Шкипер в курсе. Он приведет судно в порт, поможет набрать команду и посоветует, как продать сокровища. Захочешь, будешь плавать и работать как я, захочешь, купишь себе дом и будешь жить на земле. А я буду наведываться к тебе и радоваться внукам, коих ты мне подаришь на старость лет.

Он мотал головой и улыбался своим словам. Вот об этом и были его мечты, о семье, о внуках, пока еще эфемерных.