Трио

Но У пока шел по лесу.

И шел-то он, надеясь на встречу.

А не встретился, первого-то он пропустил... У присмотрелся к следу, прислушался, понял: не первого, первую. Женщина пробежала куда-то по лесу параллельно дороге.

Кричали галки или, быть может, сороки, как они там называются, эти глупые птицы.

В сапоге булавки, море на весу, слон в посудной лавке, женщина в лесу.

Опять орали птицы. Трещало. По следу женщины, пыхтя и сопя, двигались два солдата. Радостно, как на свидание с другом, вышел им навстречу У. Солдаты взглянули на него мельком, не стоит внимания одинокий, без оружия. Но, пробежав еще немного, остановились, оглянулись:

– Бабу не видел?
– спросил тот, что помоложе. А второй задышливо, молча кивнул, соглашаясь с вопросом напарника: видел, дескать?

– Видел, - ласково согласился с солдатами У.

– Туда?
– показал рукой один.

– Не-е, - покачал головой У.
– Не туда.

– А куда?
– солдаты остановились окончательно и посмотрели на У со всем вниманием, на которое они в этот момент были способны.

– Я ее спрятал, - охотно пояснил У.

– Куда?

– Ну уж, спрятал я ее, наверное, не для того, чтобы рассказывать куда да зачем, - вслух подумал У.
– Спрятал я ее, наверное, со своей какой-нибудь целью. Так что вы уж, ребята, меня об этом лучше не спрашивайте. Не скажу.

– Отдай!
– попались преследователи.

– Нет, - вежливо не уступил У, - не отдам.

Потом его некоторое время били и приговаривали при этом слова из числа тех двухсот, которые положено знать каждому воину для успешного несения службы.

У на все радостно улыбался и был молчалив, как все истинно счастливые.

– А бабу вы теперь уж никак не найдете, - сказал он, потрогав языком зубы, когда солдаты утомились.

– Тогда мы тебя заберем, - устало проговорил старший.
– Вместо нее. С пустыми руками нам никак нельзя, сам понимаешь.

– Понимаю, - кивнул У, - никак нельзя. Что ж, забирайте.

– Нам не сказал - там все скажешь, - продолжил старший.

– Угу, - подтвердил У, - там, может, и скажу.

– Мы еще дети малые, - заговорил совсем простым языком, отдышавшись, тот, что помоложе.
– А там у нас специалисты, они из тебя две котлеты сделают.

– Да, - У становился много сговорчивее, - вы еще дети малые.

– Куда бабу-то дел?
– для порядка еще раз спросил солдат.

– Спрятал, - напевно ответил У, - спрятал в душе своей, чтобы носить с собой и никогда не разлучаться.

– Ничего, - окончательно решились солдатики, - там тебе душу вынут и бабу отберут. Пошли.

Пошли.

У чувствовал себя совсем хорошо. Каждая мышца пела.

– Вы кого мне привели?
– накинулся на солдат начальник сотни.

Солдаты молчали, зная от большого жизненного опыта, что начальству виднее.

– Это же У!
– пояснил сотник.
– Его же в лицо знать надо!.. Куда бабу дел?
– безнадежно спросил он у задержанного.

– Да не видел я бабы той, - сознался У.

– А чего ж врал?

– Так, по людям соскучился.

Начальник понял.

– Может, пойдешь со мной?
– понадеялся он.
– Время сейчас интересное.

– Нет, - покачал головой У.
– Не пойду, не хочется.

– Ну, как знаешь, - настаивать начальник не стал.
– Петлю ему на шею, обернулся он к стоящим навытяжку солдатам.
– Да не скользящую, а простую. На шею и на пояс. Привязать к дереву, обмотать веревками. Пусть посидит, чтоб лишний раз не попадался. Или может - камень на шею и в воду? задумался он.
– Или осыпь на тебя обрушить?

– Дело твое, - сказал У, - время твое, тебе тратить. Я сейчас в силе, видишь ведь.

– Да, - признался начальник сотни.
– Так вот, пусть сидит. Привязать его к дереву. Не сильно.

Потом весь отряд промаршировал мимо, чтобы увидеть, узнать и запомнить. Чтобы не забывать и, встретив, не ошибиться.

Когда отряд снялся с лагеря и ушел, У напрягся и порвал веревки. Он пошел в лес чужой дорогой - бабу отыскивать. Упускать ее ему не хотелось. Незнакомого человека в лесу часто ли встретишь? Лес свой он знал.

– А-ы!
– выдохнула женщина, падая. "Здоровая баба, - оценивающе посмотрел У.
– Здоровая и молодая".

– Что я сейчас с тобой сделаю!
– пообещал он.
– Ох, что я сделаю!

– Ы-ы!
– повторила женщина и перевернулась со спины на живот, уткнув лицо в сгиб локтя.

"Устала, - решил У, - слишком устала, хоть вообще и здоровая. Толку с нее сейчас..."

Он нес ее на руках почти до самой пещеры. Убежала она недалеко, все кружила по лесу, как всякий человек, с лесом не знакомый. Нести ее особенно долго не пришлось, да У и не уставал работать, он бездельничать уставал, ждать, надеяться, верить, лежать, сидеть, одиночествовать отшельничать, одним словом.

Между тем для всех людей он и был отшельником. Отшельник - тот, кто от людей ушел, кому они больше не нужны. Или нужны, но на расстоянии, чтобы не было конкретного человека, а было человечество. Там, внизу, например, отсюда столпники. Бывают отшельники, которых загнала в угол их ненависть к людям, это случай особый и имя у них особое - мизантроп. А чаще всего удаляется от людей тот, кто хочет подумать. Это чепуха, что думать лучше совместно, мол, ум хорошо, а два лучше. Вместе - количеством, толпой можно еще вопросы решать, а думать всегда лучше в одиночку.

И когда самым мудрым, самым великим после смерти возводят памятники, они одиноки на своих каменных постаментах, даже если скульптура групповая. Место, которое занимал великий среди людей - всегда отдельное, наособицу: в одиночестве влачил он дни жизни своей. Но кто знает, если бы эти индивидуалисты занимались каким-нибудь общественно-полезным трудом в тесных рядах коллектива, богаче оказалось бы человечество в конце концов? Или беднее?

– Ненавижу, ненавижу, ненавижу!

– Больно много ненавидишь.

– Ненавидеть нельзя много или мало. Ненавижу и все.

– Кого? Людей? За что их ненавидеть? За то, что живут?

– За то, как живут.

– А это одно и то же. По-другому жить они не умеют. Жизнь людей в их поступках, а как раз поступки их ты и ненавидишь. Ну, живут и живут, бог с ними.

– А моя жизнь - что?

– Твоя жизнь - твое дело. Тебя не убили, вот и жива.

2

Сульфазин - заменитель печали.

Сульфазин заботливо приготавливают из оливкового масла и горючей серы, сбивая в специальной машине - заменителе ступки с пестиком. Сульфазина вводят немного, кубика два. И от этих двух кубиков уже через час человек падает и не может шевельнуться сутки, а то и двое. Только простонать иногда и снова застыть может человек после инъекции сульфазина. Сульфазин - заменитель печали. Когда обрушивается печаль, падает человек и ощущает боль почти физическую, и не может он шевельнуться, разве что простонать, да и то иногда.