Триумф королевы, или Замуж за палача

С людьми это работало. Бедняк оправдывал свою бедность, торговец — умение вести дела и зарабатывать, аристократы — право играть чужими судьбами. Тех, кто решался выйти из рамок данных при рождении ограничений, было не так уж и много. Тем удивительнее было осознавать решимость Штрогге сломать единственный знакомый ему порядок вещей, тем больше уважения вызывало страстное желание получить то, о чем он и понятия не имел.

— Обещаю, я сделаю всё, что в моих силах, чтобы снять печать, — произнесла я порывисто, чтобы хоть немного заглушить тянущую пустоту в груди. — Живое и разумное существо заслуживает свободы и права выбора.

Он хохотнул:

— Интересная мысль. Любопытно, как бы ты рассуждала год назад.

— Иначе, — спорить и оправдываться не имело смысла, линаар читал меня слишком хорошо. Девочка, которой вздумалось поиграть в благородство, примеривая на себя чужие страдания. Маленькая перепуганная жертва, тянущаяся за мимолетной лаской, жмущаяся к ногам того, кто может убить. Почему? Да потому, что другие убьют наверняка, а тут есть шанс договориться. — Как думаешь, общая ненависть — достаточный повод считаться друзьями?

— Я не ненавижу, — возразил Штрогге. — Это только твоя ноша, Сюзанна.

— Но мой дядя — твой враг. Канцлер — твой враг. Да кто угодно из их приближенных — твои враги.

— Это не имеет значения: если они будут стоять между мной и свободой, я просто убью, не размениваясь на эмоции. Если отойдут в сторону, то пусть живут, как хотят.

— И тебе не хочется отомстить?

Он медленно покачал головой:

— Нет.

— Почему?!

— Потому что я и так потратил десятки лет на бессмысленные вещи. Мне нужна свобода и право начать свою собственную жизнь.

— Это звучит разумно и… милосердно. Странно слышать такие речи от того, в ком течет демоническая кровь. Пусть на сотую часть или меньше, но…

— Наполовину. Линаары — всегда наполовину.

Я удивленно вскинулась.

— Так не бывает. Даже если бы твой народ следил за расовой чистотой, вы не смогли бы жениться только на потомках детей Фазура.

— А кто такие дети Фазура, Сюзанна? — вкрадчиво уточнил он.

— Существа, слепленные из камня, воды, теней, даже из людских эмоций, всего, что попадалось прародителю демонов под руку. Оживленные отцовским дыханием и одаренные зачатками его коварного разума в насмешку над творениями истинных богов, — повторила я слова жрецов.

— А линаары?

Я нахмурилась, тщетно отыскивая в памяти какие-то подробности, но с удивлением поняла, что никогда не выделяла их среди других полудемонов.

— Мы — не творения, а потомки самого Фазура, рожденные от любви отца демонов и человеческой женщины. В нас течет его живая, изменчивая кровь, в каждом из нас. Наш дар — наше проклятие. Она настолько сильна, что разбавить её не под силу даже сотне браков с чистокровными людьми. Неужели ты никогда не задавалась вопросом, почему из всех полудемонов клеймо ставят только линаарам, откуда вообще оно взялось и почему так важно?

Мне осталось только в задумчивости покачать головой, перечисляя все известные странности:

— Допросы с применением магии, изменчивые свойства крови, способность к исцелению, устойчивость к жидкостям, воспламеняющим предметы при случайном прикосновении, — я сглотнула внезапно образовавшийся в горле ком. — Если ты можешь делать всё это с печатью, то на что способен без неё?

— На гораздо больше, — усмехнулся он. — Ну что, твою просьбу рассказать что-то личное считать удовлетворенной?

Вот это вряд ли, о вас, дорогой супруг, и вашей расе мне известно возмутительно мало, и виной тому отнюдь не моя необразованность. Редкие и зачастую необъяснимые способности полудемонов пугали неодаренных, о них было не принято говорить, чтобы не призвать беду. Слишком уж дети Фазура отличались от людей, слишком легко ломали установленный богами порядок. Достаточно было появиться в городе неосторожному амариту — и вот уже добропорядочные горожане теряют головы, исследуя все грани разврата и порока. Объявится сильный аурат или любой другой металлит — и посреди глуши вырастает огромный рудник, вокруг рудника — город, а вокруг города — целое королевство с правителями, жаждущими власти и новых территорий. История помнила и фауров, по приказу королей сжигающих целые поселения, и демонов-васса, сплетающих ручьи и реки в узоры, как опытные мастерицы сплетают цветные нити в гобеленах. Но всё это было так давно, что воспринималось почти как сказка.

— Столетняя охота на демонов началась не просто так, — негромко заметил Штрогге. — Люди решили окончательно избавиться от того, что не могли понять и контролировать. Демоны же научились сдержанности, смешались с неодаренными, измельчали, стали почти не опасны. И выжили. Взять хоть бы Жаньи — он желанный гость при дворе, прирученная королем изысканная диковинка, которой можно похвалиться, словно породистым псом. Но с линаарами обойтись полумерами не вышло: мы или умираем сами, или уничтожаем тех, кто пытается уничтожить нас. Клеймо — это человеческая форма защиты, ваш способ выжить.

— Калечить детей только за то, что они родились в роду линааров? Дикость какая-то.

— Я этого не одобряю, но понимаю человеческое желание держать опасного хищника в узде, — он равнодушно пожал плечами.

— Скажи, а дядя знал, что мой отец невиновен, когда передал его дело трибуналу?

— Разумеется, — слегка растерялся Штрогге, не поняв, к чему я клоню.

— Ну и кто из вас двоих больший хищник, достойный мучительного и позорного клейма?

Штрогге тихонько рассмеялся:

— Ты великолепно играешь словами, племянница короля. Узнаю придворную выучку. Забавно, насколько вы с отцом не похожи в этом умении.

— Кстати, мне нужно услышать все, что тебе известно об обстоятельствах заговора, — оборвала я приступ его неуместной радости.

— Какое необычное желание молодой жены, среди ночи явившейся в спальню мужа, — лениво протянул он. — Прости, дорогая, но сейчас у меня совершенно другие планы.

От того, как ловко он сменил тему, я чуть не поперхнулась. Кровь прилила к щекам, сердце ухнуло куда-то в район живота. От доверительной атмосферы между нами не осталось и следа. Но прежде, чем я успела всерьез испугаться, Штрогге продолжил:

— Спать, Сюзанна. Я собираюсь спать, — он демонстративно отвернулся, поправляя одеяло. — Один. Что бы ты там себе не напридумывала, но всё это точно не сегодня.

Глава 14. Ками

— Куда-куда нас вызывают? — на лице Камиллы отразилось неподдельное изумление.

Людвиг, несмотря на ранний час уже полностью одетый и даже обутый в высокие кожаные сапоги, качнул на ладони тисненый по краю белый лист с алой печатью в виде солнца и процитировал: