Триумф королевы, или Замуж за палача

— Сделка, говорите? — насмешливо хмыкнул он. — Само это слово, драгоценная фрои, предполагает равноценный обмен, коего вы не можете предложить мне ни в коем разе. Давайте-ка я сам озвучу вашу просьбу: вы собираетесь тем или иным способом добиться от дяди признания вашего права наследования. Однако у вас нет ни сил, ни средств сделать это. У вас нет армии, денег, законных оснований в конце концов. Максимум — горстка таких же, как я, опальных дворян мелкого и среднего развеса. Силой или подкупом вы ничего не добьетесь, только доведете себя и прочих до плахи.

— Ошибаетесь. У меня есть главное — право дать надежду на нечто большее. Сегодня это не самая бросовая валюта.

Он заложил руки за спину, прищурился, рассматривая меня, как рассматривал бы зарвавшегося подчиненного, но не стал закрывать мне рот.

— Я не прошу вас сражаться за меня, я прошу вас не-сражаться, — осторожно начала я. — Закройте глаза на все, что будет происходить у побережья. Дайте тем, кто согласен искать рискованные пути, найти их без лишних помех.

— Контрабанда?

— В обход соглядатаев его величества. Казна Фердинанда не должна получить ни копейки от торговли с югом.

— У вас устаревшие сведения. Его величество собирается осваивать северные проливы и выйти к островам, раз уж его союзники из Ванлиата оказались несговорчивыми. И уверяю, если за охрану торговых караванов возьмется королевский флот, а не наемники гильдии, как было прежде, то казна пополнится довольно скоро и в гораздо большем объеме, чем раньше.

Я досадливо поморщилась. Это могло сильно помешать моим планам, усилия Карла пропадут впустую, а я так и останусь никем, именем, стертым историей.

— Скажите, — мне пришлось очень тщательно подбирать слова, чтобы не вызвать преждевременный гнев. — Вы ведь служили некоторое время на севере и знакомы с особенностями тех мест и характерами их жителей?

— Если под местными жителями понимать ренегатов, разбойников и сброд всех сортов и мастей, то да.

— И каковы они?

— Безжалостны. Скоры и вертлявы, больно кусают и прекрасно чуют, когда можно поживиться, а когда лучше не высовывать нос из воды. Их преимущество в скорости, дерзости, умении напасть внезапно и так же внезапно скрыться. И всё же, с настоящим флотом им не совладать.

— Проливы — это сотни бухт, островков и узких проток. Это коварные течения, высокие приливы и отливы, скрытые рифы. В этих местах сложно маневрировать, а малейшее ухудшение погоды чревато трагедией.

— Сложно поспорить.

Я нахмурилась, прикидывая так и этак и пытаясь оформить мысль так, чтобы она не звучала оскорбительной для человека, дававшего присягу, но в итоге сказала, как есть:

— Дайте приказ своим людям не вмешиваться.

— В каком смысле? — изумился он.

— В прямом. Предоставьте торговцев своей судьбе. Разбойники или море — не так и важно, если цель будет достигнута. Вы сохраните жизнь своим людям, — добавила я торопливо, — и сохраните флот, необходимый Лидору, чтобы, когда придет время, начать все с нуля.

— Время? — осторожно уточнил он. — Ваше время?

— Ваша стихия — море, адмирал, моя — политика. Позвольте каждому сыграть на своем поле.

Лицо адмирало начало медленно наливаться гневом.

— Даже если бы у меня была такая возможность, даже если бы меня не отстранили от должности, не отобрали звание, корабли, людей, даже если бы я забыл о долге, исполнять который клялся ценой жизни, чего ради мне помогать вам сейчас?

— Потому что со мной у Лидора есть будущее, а с Фердинандом — нет. Если вы поразмыслите об этом, то увидите, что я права.

— Никто и никогда не коронует преступницу и жену палача.

— Скоро я не буду ни той, ни другой. Каждый получит свое, адмирал. Я — корону, мой отец — справедливость, вы — море, а страна — наследника и безмятежность. Это ли не есть служение народу и законам, оговоренное в вашей присяге?

Он смерил меня тяжелым взглядом, полным сомнений. Я по-прежнему не нравилась ему, но что-то в моих словах заставило его сомневаться, прикидывать, размышлять.

— Я отстранен, — наконец произнес он. — И больше не командую ни людьми, ни кораблями.

— О, уверена, вы найдете способ передать весточки командирам, — мне с трудом удалось сдержать торжествующую улыбку. — Как сказал один мудрый человек, память о людях и их поступках тянется за нами очень долго, адмирал. Тот, кого любили и уважали десятилетиями, не может стать пустым местом по приказу. Даже королевскому.

Глава 29. Сюзанна

Слежку я заметила, когда до дома оставалось не более трех кварталов. Сперва дорогу перегородили двое рослых мужчин, затем еще двое появились словно из ниоткуда в десяти шагах позади. Других прохожих, как на зло, в переулке на оказалось, окна жилых домов по большей части были закрыты, а торговых лавочек с открытыми прилавками и скучающими хозяевами в этой части города просто не было.

От пристальных взглядов незнакомцев по коже продрал мороз. Я торопливо перешла на другую сторону, но мужчины последовали за мной, не оставляя сомнений: так просто отсюда я не уйду. Я остановилась, растерянно осматриваясь по сторонам и пытаясь понять, насколько всё плохо, когда из-за угла выкатился скромный экипаж. Ни гербов, ни флажков, ни знака гильдии перевозчиков на нем не было, но возница был одет в форменную ливрею, знакомую до зубовного скрежета. Мне не осталось ничего, кроме как мысленно возблагодарить богов, что встреча не состоялась на полчаса раньше, когда я отправляла записку Карлу с очередным случайным мальчишкой-разносчиком.

Экипаж замедлил ход, холеные лошади недовольно фыркнули под жесткой рукой возничего, но остановились точно напротив нас. Один из незнакомцев шагнул к экипажу, распахнул дверцу и обернулся ко мне, услужливо протянув руку:

— Миледи.

Я вздохнула и покорно забралась внутрь. Кричи не кричи, вряд ли кто-то успеет выглянуть из окна и уж тем более спуститься на мостовую прежде, чем меня силой запихнут внутрь и увезут.

— Леди Сюзанна.

— Лорд канцлер.

Глосси улыбнулся кончиком губ и легонько стукнул золоченым набалдашником трости по стенке. Раздался приглушенный щелчок поводьев, дома за окном качнулись и медленно поплыли прочь.

— Давно вы за мной следите?

Он фыркнул, на одутловатом лице не отразилось ничего, кроме вежливой скуки. Ответа, разумеется, не последовало. Я сложила руки на груди и устроилась поудобнее, ожидая, когда он соблаговолит объяснить, на кой я ему понадобилась.

— Как вас, однако, помяла жизнь, — задумчиво протянул он, буквально ощупывая меня взглядом. — Женская красота — штука загадочная и неуловимая. О-оп — и растаяла, как утренний туман.

— Рада, что вам не нравится.

— Напротив, я в восторге. Всегда хотелось увидеть, как с вашей смазливой мордашки пропадает эта надменная уверенность в собственном превосходстве. — Я чуть заметно хмыкнула и бросила на него внимательный взгляд. Улыбка на лице канцлера бесследно растаяла. — Впрочем, верите вы или нет, сейчас я для вас добрый вестник. Можно сказать, — он наклонился, и я едва не поморщилась от запаха перегоревшего вина, — посланец надежды.