Триумф королевы, или Замуж за палача

Он убрал трость и откинулся назад. Довольно облизнулся, точно кот, сожравший миску сметаны. Я же неторопливо поправила юбку, расправила плечи и, наклонившись к канцлеру, выдохнула:

— Пошел ты в задницу, Фредерик Глосси. Я лучше сдохну в канаве, отдаваясь нищим и пьяницам, чем лягу с тобой.

По его лице пробежало облачко удивления, тут же сменившееся разочарованием и злостью.

— У вас обязательно будет такая возможность, фрои, — холодно произнес он и три раза от души стукнул тростью в стенку. Повозка остановилась, канцлер распахнул дверцу:

— Проваливайте. Живо.

Я не заставила его повторять дважды и соскочила на дорогу. Ноги тут же погрузились в грязь едва не по щиколотку, подол платья намок и отяжелел, в нос ударил тяжелый запах нечистот. Случайные прохожие уставились на повозку недобрыми взглядами.

— Если передумаете, вы знаете, где меня искать, — бросил мне вслед Глосси.

— Мразь!

Я с грохотом захлопнула дверцу и еле успела отскочить в сторону, так лихо возница тронулся с места. Увы, от брызг увернуться не удалось: руки, лицо и платье покрылись черными пятнами. Свистнула плеть, кони обиженно заржали, и через минуту экипаж скрылся из виду.

— Что, детка, неудачный клиент? — сочувствующе-издевательски поинтересовалась какая-то женщина, подходя ко мне и протягивая грязный, как смерть, платок. Её волосы были собраны в небрежный пучок, лицо выбелено мелом, на губах горела ярко-алая помада, глаза грубо подведены углем. Декольте её платья, несмотря на холод и ветер, едва прикрывало груди, а подол юбки был подколот бантом, открывая ногу до колена. — Так с благородных только вперед плату, они те еще обманщики.

Некоторое время я оторопело смотрела на нее, пытаясь справиться с душившей меня яростью и чувством бессилия.

— Как пройти отсюда к рыночной ратуше? — наконец выдавила я из себя.

— О, так ты там работаешь? То-то я смотрю, не местная. Чистенькая да свежая. И пахнешь, как весна, — шлюха с силой ухватила меня за плечо и, развернув, в противоположную от экипажа сторону, подтолкнула в спину: — Туда иди, а тут не отирайся, у нас чужих не любят. Своим бы работы хватило.

Мне не осталось ничего другого, кроме как подобрать юбки и упрямо зашагать в сторону дома.

Глава 30. Ками

— Леди Камилла, к вам гость.

— Я никого не принимаю, — Ками перевернула страницу книги, не поднимая глаза на служанку.

— Я так и сказала, миледи. Он все-равно настаивает, просил передать карточку.

На медном подносе действительно обнаружился аккуратный белый прямоугольник с темной надписью. Ками бегло пробежала взглядом по имени:

— Не принимаю, — и вернулась к чтению.

Служанка смущенно кашлянула в кулак.

— Ну что еще?

— Велено передать, что если вы откажете, то он будет дожидаться вас на пороге столько, сколько потребуется, чтобы поговорить лично.

Ками подавила тяжелый вздох, отложила книгу и с тоской уставилась в окно, за которым разгорался поистине чудный весенний день.

— Хорошо. Проси. Чай подавать не надо, долго наша встреча не продлится.

Служанка сделала торопливый книксен, а вскоре на её месте оказался фаворит его величества собственной персоной.

Ками вежливо встала, слегка склонила голову, но руки не подала.

— Спасибо, что позволили нарушить ваше уединение, — поклон амарита был предельно выверенным и элегантным. — Вы в трауре? — его взгляд скользнул по её черному платью, простой прическе, шее, лишенной украшений.

— Как и вы. Чему обязана?

Она даже не предложила ему сесть, как бы намекая: я не рада вас видеть и желаю как можно скорее избавиться от навязанного общества. Жаньи, нимало не смутившись, вынул из-за отворота сюртука небольшой конверт с королевским гербом и протянул его Ками:

— Решил занести лично, во избежание задержек. Королевский указ, восстанавливающий вас во всех правах и привилегиях. Ваша репутация снова чиста, у короны нет к вам ни единой претензии.

— Благодарю, — сухо кивнула она, не прикоснувшись к посланию. — Если это все, то я хотела бы вернуться к чтению.

Жаньи немного помялся, вертя конверт в руках, потом положил его на край столика, поджал губы, отвернулся. Но не к двери, а к окну и залитому солнцем саду.

— Всё еще сердитесь на меня?

— Ни в коем случае, милорд. Я бы не посмела.

— Но даже не предложите остаться на чай и не согласитесь на небольшую прогулку?

— Это было бы неуместно.

— Ах да, время скорби, — он кивнул, словно сам не был одет в черное с головы до ног. — Но хотя бы поговорить мы можем, верно?

Ками не осталось ничего другого, как опуститься в кресло и сделать приглашающий жест рукой:

— Давайте опустим светскую болтовню и перейдем сразу к делу. Зачем вы пришли?

— Для начала — убедиться, что вы в порядке, — мягко произнес амарит, внимательно всматриваясь в её лицо. Рука его привычно скользнула к алмазной серьге — единственному украшению, разбавляющему траурную черноту.

— Вам что-то нужно от меня?

Прозвучало резко и даже немного грубо, но Ками не испытала даже малейшего укора совести.

— Мне всегда что-то от кого-то нужно, — глаза амарита блеснули под полуопущенными веками. — От одних — доносы, от других — молчание. От вас, Ками, только дружба.

— И проявляется она в…?

— В том, что вы сочтете возможным вернуться ко двору.

— Нет.

Вот теперь — точно грубо, но ей было совершенно и полностью наплевать.

— Даже не спросите, почему, и на каких условиях?

— Это не имеет значения, мой ответ не изменится.

— А говорите, что не сердитесь, — укорил её Жаньи. — Вы же знаете, вам позволено говорить любую, даже самую неудобную правду.

— Неужели? — она все-таки не сдержалась и позволила себе издевательскую нотку в голосе. — В прошлый раз, кажется, я чуть не лишилась головы, потому что моя правда оказалась не нужна ровным счетом никому.

— Отчего же никому? Мне нужна, да и его величеству, если вдуматься. Хотя, должен признать, что из-за некоторой рассеянности с моей стороны вам пришлось пережить несколько неприятных минут. За это искренне прошу прощения.