Триумф Рози

– А тебя в школе как называли? – спросила у меня Рози.

– Дейта, – ответил я. – Как андроида из «Стартрека». – Чтобы усилить впечатление, я воспроизвел одну из его фраз: – «Я помню все факты, которые мною восприняты, сэр».

Я видел и слышал, как ребята смеются – вероятно, не вместе со мной, а надо мной. Но это было лучше, чем когда тебе вообще нечего сказать.

Хадсон, будучи ребенком, тоже засмеялся. Рози воспользовалась тем, что он несколько снизил уровень самозащиты.

– А как насчет тебя? – спросила она.

– Нам не разрешают давать клички. Считается, что это травля.

– Я не собираюсь об этом сообщать в школу, – заверила его Рози. – Если только ты сам не хочешь, чтобы я это сделала.

– Обещаешь?

– Обещаю.

– Наш Глист, – тихо пробормотал Хадсон. – Все меня зовут «наш Глист». Кроме Бланш. Прошу прощения, можно мне уже выйти из-за стола?

Мы приехали на семинар по аутизму пораньше, чтобы я мог познакомить Рози с Джулией: я знал, что Рози считает неструктурированную беседу вполне корректным методом исследования. Джулия заметила наше прибытие и поспешила перехватить нас.

Прежде чем я смог приступить к вопросам, касающимся темы вечера, она осведомилась у меня:

– Вы как, еще поддерживаете связь с Джином?

– Нет. Мы больше не друзья.

Разрыв с Джином произошел в Нью-Йорке, где он проводил годичный академический отпуск после того, как стал жить отдельно от своей жены Клодии. В течение этого года он завязал романтические отношения с американской социальной работницей по имени Лидия.

Они пригласили Рози и меня выпить с ними, но Рози отказалась под тем предлогом, что ей необходимо вымыть голову. Мытье головы являлось стандартным поводом для того, чтобы избегать Джина, которого она считала свиньей и женоненавистником.

– Она упускает отличное шампанское, – заявил Джин, когда я прибыл в его квартиру. – Мы с Лидией хотим сделать небольшое объявление. Давай, Лидия.

– Джин собирается обратно в Австралию и предложил мне поехать с ним. Я согласилась.

– Вы уже изучили вопрос с визами? – спросил я.

– Да, – ответил Джин. – Может быть, Лидия неясно выразилась: тут не должно быть никаких проблем. Она едет туда как моя спутница – спутница жизни.

Я ощутил потрясение. И сильнейшее разочарование. Это объявление, по сути, окончательно сокрушило возможность примирения двух моих ближайших друзей. Я приватно (и публично – в нашей мужской группе) призывал его рассмотреть такой вариант. Лидия обычно казалась вполне приятным человеком, но Джин, судя по всему, не был с ней счастливее, чем с Клодией.

– И есть полная уверенность? – спросил я.

Джин улыбнулся:

– Вот почему Дон – мой самый дорогой друг. Не боится меня испытывать – и, смею тебя уверить, делает это усердно и неутомимо. Однако мой ответ не изменился ни на йоту.

Он поднял свой бокал, как бы предлагая тост.

– По-моему, вопрос был и ко мне тоже, – заметила Лидия, ошибочно, но кстати. – У меня были кое-какие моменты, когда я сомневалась. В прошлом Джин совершал ошибки. Но он во всем мне чистосердечно признался и теперь начинает жизнь заново.

– Полное чистосердечное признание? – повторил я. – Невероятно.

– Он обо всем мне рассказал.

– В том числе и о карте?

Лидия покосилась на Джина. Несмотря на свою некомпетентность по части интерпретации человеческой мимики, я немедленно расшифровал выражение ее лица: «О какой карте?» Лидия подтвердила мой вывод, произнеся:

– О какой… – тут повисла неестественно долгая пауза, – карте?

Джин медлил с ответом, и Лидия посмотрела на меня:

– Расскажите мне, Дон.

– Да господи, – произнес Джин. – Ты же знаешь, считалось, что у нас с Клодией брак без обязательств. Я играл в такую игру – вел учет женщин, с которыми я… был. По их гражданству или национальности.

– Ты втыкал булавки в карту, – заключила Лидия. – Верно ведь? И она у тебя висела где-то на виду. В твоем кабинете. Я угадала?

Это убедительно показывало, как хорошо она понимает Джина. В других обстоятельствах подобное высказывание могло бы укрепить их отношения. Но было вполне очевидно, что Лидия недовольна.

По счастью (как мне тогда казалось), я имел возможность компенсировать причиненный ущерб. В свое время Джин признался нашей мужской группе, что вся история его романтических похождений – сфабрикована.

– Он просто хотел произвести впечатление, – пояснил я. – На самом деле у него был секс только с пятью женщинами кроме Клодии. – Тут я осознал, что моя информация уже несколько устарела. – И очевидно, кроме вас.

– Не верю я вам, – отозвалась Лидия.

Обдумывая ее ответ, который показался мне довольно неподобающим и даже агрессивным, я вдруг испытал своего рода озарение. Я ведь и сам себе не верил. Когда-то я поверил Джину, поскольку это автоматическая реакция, когда друг сообщает тебе о чем-то. Но теперь я осознал, что его история до смехотворности маловероятна, если учесть колоссальный объем фактических данных, свидетельствующих о противоположном: в частности, он постоянно вел поиск представительниц других стран с целью пополнить свой список.

По наущению Джина я сообщил менее значительное число его сыну Карлу и тем самым сыграл заметную роль в спасении отношений между отцом и сыном. Теперь я в полной мере осознал произошедшее и, будучи немало потрясен, выпалил:

– Ты мне лгал. Ты мною манипулировал, чтобы убедить Карла. Потому что знал – тебе он не поверит, а мне поверит.

– Именно так, Дон, – отозвалась Лидия. – Он вам лгал. Вам, своему лучшему другу. Похоже, его дети тоже ему не доверяют. И я не доверяю.

Вероятно, Джин допил шампанское в одиночестве, поскольку я вышел вместе с Лидией.

Это событие имело для меня два серьезных последствия. Во-первых, я больше не контактировал с Джином. Во-вторых, изменилась моя позиция касательно социальных навыков. Раньше я полагал, что они не играют важной роли в жизни человека и при этом сильно переоценены обществом, однако пришлось признать, что в данном случае мое недостаточное владение ими нанесло колоссальный ущерб. Джин и Лидия по доброте душевной пригласили меня отпраздновать важный момент в их жизни. А я в ответ разрушил их отношения и помешал моему лучшему другу начать все с чистого листа.

Раньше я бы без особого беспокойства воспринял отставание Хадсона по части приобретения социальных умений, но теперь я понимал, что их нехватка может заставить его сделать что-то, чего он потом будет стыдиться. К примеру, речь могла идти о поведении, огорчающем маргинализированных учащихся.

Такое поведение могло бы даже стать причиной его гибели. Сотрудники правоохранительных органов дважды наводили на меня огнестрельное оружие: на нью-йоркской детской площадке, где меня заподозрили в том, что я педофил, и в штате Нью-Мексико, где я вышел из своей машины после того, как мне отдали приказ прижаться к обочине и остановиться (такое поведение рекомендовано в «Голой обезьяне» [5] ).

5

«Голая обезьяна» (1967) – книга британского зоолога Десмонда Морриса, описывающая поведение человека с точки зрения этологии.