Триумф Рози

4

GPS-навигатор сообщил, что путь до горного курорта должен занять три часа восемнадцать минут. Я отправил Рози сообщение, чтобы объяснить ситуацию: «Кризис с Хадсоном. Уехал в снежную зону».

В отсутствие детализированной информации я мало что мог сделать в смысле планирования своих действий. Учитель Хадсона мог употребить слово «сорвался» применительно к самым разным эмоциональным ситуациям – от гнева на бессмысленное правило до почти полной утраты контроля, которую я иногда переживал в детстве и значительно реже – во взрослом состоянии (за те тринадцать лет, четыре месяца и три дня, прошедшие с того момента, как я познакомился с Рози, это произошло со мной лишь однажды). У самого Хадсона за последние месяцы случилось дома несколько подобных эпизодов, но все они были благополучно разрешены посредством специального тайм-аут-протокола.

Я счел, что моя задача состоит в том, чтобы заверить мистера Уоррена: в краткосрочной перспективе едва ли возможен рецидив, если только обстоятельства, спровоцировавшие такую реакцию, устранены. Я вспомнил, что мистер Уоррен – человек приблизительно моего возраста. Вследствие привычки, от которой мне, как выяснилось, трудно отказаться, я также прикинул его индекс массы тела: двадцать пять. Я не мог мысленно представить его лицо. Казалось, на вводной вечерней беседе с родителями ребенка (то есть с нами) он держался вполне дружелюбно, однако я знал по опыту, что поверхностные суждения родителей об учителях их детей зачастую грешат неточностью.

Справившись со всеми поворотами извилистой дороги к курорту, я припарковался на месте, обозначенном как «только для экстренных случаев», – к сожалению, не заметив блокирующую тумбу, скрытую под снегом. Впрочем, урон, понесенный передней частью «порше» Фила, оказался чисто символическим. Мы пользовались этим автомобилем на условиях «постоянного проката», поскольку отец Рози осознал, что для него разумнее приобрести новую «тойоту», нежели водить и поддерживать в рабочем состоянии старое транспортное средство, чья конструкция, судя по всему, не основывалась ни на каких разумных принципах. Я отправил профессору Лоуренс текстовое сообщение, где объяснил, что в силу чрезвычайной семейной ситуации не смогу посетить сегодняшние слушания.

Рози уже успела прислать множество голосовых и текстовых сообщений, хотя в данном случае вполне было бы достаточно одного из ее посланий, состоящего из трех компонентов: «Какого хрена, что творится? У Хадсона все в порядке? Позвони СЕЙЧАС ЖЕ».

Собственно, Рози желала узнать информацию, получить которую мне мешал тот факт, что я находился в процессе телефонного общения с ней. Я объяснил ей это.

– Ты уверен, что мне не надо приезжать? – спросила она. В устной беседе считается невежливой фраза «Смотри предыдущий ответ», так что я повторил его:

– Сначала мне требуется оценить ситуацию.

– Ты должен был мне позвонить. Ты ничего важного не пропускаешь? О, черт, черт, черт.

– Слушания в дисциплинарной комиссии отложены. Я позвоню, как только в моем распоряжении будет больше информации по проблеме Хадсона.

Один из сотрудников лыжной школы указал мне, где найти Хадсона. Последний сидел на скамейке и читал «Марсианина». Я не уловил в нем никаких признаков огорчения. Рядом с Хадсоном находилась худая беловолосая девочка приблизительного его возраста, по моей оценке – альбинос. Она была в темных очках и ела батончик «сникерс».

– Что произошло? – спросил я у Хадсона.

– Мне нужно домой. И ей. – Он указал на свою компаньонку, которая извлекла из ушей наушники-вкладыши.

– Она тоже сочла свои лыжные ботинки неудовлетворительными?

Девочка ответила на вопрос сама:

– У меня проблемы с глазами.

Альбинизму часто сопутствует повышенная чувствительность к свету и ослабленное зрение.

Хадсон добавил:

– Когда мистер Уоррен узнал, он проверил анкету. Ну, которую родители заполняют, когда отпускают детей на экскурсию. Там про это ничего не было. И вот выяснилось, что по закону она не может кататься на лыжах.

– Я новенькая, – сообщила девочка. – Приехала со всеми познакомиться. А теперь мне надо вертаться назад.

– Возвращаться назад, – поправил Хадсон. Мой отец не одобрял употребления Хадсоном просторечных глаголов. Хадсон избавился от данного недостатка и с тех пор нередко делился полученными рекомендациями с другими.

– А с моими предками они связаться не смогли. Потому что папа в Таиланде, а мамы сейчас нет в ее магазине. Когда ей надо выйти, то за магазином массажистка смотрит. Меня, кстати, Бланш зовут.

Это имя легко было запомнить [2] .

– Мобильный телефон твоей матери не отвечает?

– А у нее его нет. Из-за рака. И у папы нет.

Я пытался сообразить, какие виды рака могли бы воспрепятствовать использованию сотового телефона (рак гортани, рак горла, а также, возможно, рак мозга) и насколько высока вероятность того, что у двух членов одной семьи будут именно такие разновидности заболевания. Но тут Бланш пояснила:

– У нее нет рака, она просто не хочет его заполучить. От микроволн.

2

Blanche – белая (фр.).

– Может, мы ее подбросим… подвезем? – осведомился Хадсон. – Только нам надо будет получить разрешение, потому что в анкете есть вопрос насчет…

Моему мозгу явно угрожала перегрузка – еще до того, как я получу какую-либо информацию, имеющую отношение к основной проблеме. Я провел пальцем по губам, подавая сигнал «Рот на замок» (точнее, на застежку-молнию). При коммуникации с Хадсоном это означало: «Сделай паузу, жди важной входящей информации».

– Мне надо точно выяснить, в чем, собственно, состоит природа проблемы, – заметил я.

– Неважно. Мне надо домой, вот и все.

– Мистер Уоррен недвусмысленно указал, что возникла какая-то проблема с лыжными ботинками. Если ты объяснишь мне суть затруднения, мы, возможно, сумеем его преодолеть.

Хадсон сидел молча: знакомый признак, свидетельствующий о том, что ему хочется сидеть молча. Расспросы в данном случае были бы непродуктивны. Впрочем, спорить Хадсон был готов почти всегда.

– Полагаю, тут какая-то ошибка с твоей стороны, – произнес я.

– Ничего подобного, пап. Я вообще ничего не делал. Это они виноваты, что у них нет правильных ботинок.

– Курорт наверняка оснащен лыжными ботинками всех размеров. В пределах нормального диапазона.

Хадсон разъяснил, что была опробована лыжная обувь нескольких размеров, однако все ботинки оказались либо болезненно-тесными, либо слишком просторными, а следовательно, не позволяли контролировать лыжи.

Сотрудник службы проката лыж предлагал различные марки, всякого рода дополнительные носки и вкладыши, однако сколько-нибудь значительного улучшения ситуации не происходило. Был вызван менеджер, который и объяснил, что лыжный ботинок должен сидеть на ноге плотно. Это объяснение не убедило Хадсона.