Триумф

В разговор вступил Михаил:

— У этой женщины началась истерика. Я с ней разговариваю и пытаюсь выяснить адрес и понять, что же это за ящик, откуда она не может выбраться. А она плачет и стонет, что ее мама всегда была права.

— Когда мы приехали по указанному адресу, — продолжал его коллега, — нам открыл двери мужчина. Заспанный. Он очень удивился и вежливо сказал, что мы ошиблись, так как здесь спасать некого.

— Да. Но женщина снова позвонила, — перебил его Михаил. — Опять называет адрес, по которому мы ее не нашли.

— Наш Михаил совершил чудо. Он целый час беседовал с этой женщиной, успокаивал ее, расспрашивал.

И мы снова поехали по тому же адресу. Представьте удивление того заспанного мужчины, когда он снова нас увидел.

— А случилось вот что: жена решила подарить мужу на день рождения мобильный телефон и себя. Она приготовила праздничный ужин. А перед приходом мужа вместе с телефоном залезла в празднично украшенный ящик. А муж пришел домой поздно и навеселе. Подарков и праздничного ужина он не заметил. И спокойно лег спать. Мы освободили из ящика бедную женщину. В общем, имениннику можно было только посочувствовать, — закончил Михаил.

— Из этой истории становится ясно, что спасатель, в некоторой степени, должен быть и психологом, ведь ему приходится общаться с потерпевшими, которые находятся в стрессовых ситуациях. Вы согласны со мной, Михаил? — кокетливо обратилась к нему Ольга.

И тут раздался хлопок, погас свет. Михаил инстинктивно бросился на Ольгу Алексеевну, свалил ее с ног и прикрыл своим телом.

Зрители замерли потрясенные.

Только через несколько минут выяснилось, что взорвался осветительный прибор. Бригадир осветителей объявил:

— Все, технический перерыв, господа! У нас очередная маленькая авария.

— Как же я испугалась, — лепетала Ольга Алексеевна.

— Прошу меня извинить, — смущенно сказал Михаил. — Это у меня рефлекс — с войны остался. Каждый резкий звук выстрелом кажется. Я вас не зашиб?

— Нет-нет, все в порядке. И прощения вам просить не за что. Вы мне, в некотором роде, жизнь спасли.

— Шутите?

— Ничуть. Знаете, на этой программе всегда что-то случается. Я ее уже начинаю бояться. Просто мистика какая-то. Мне ведь тоже показалось, что это выстрел. Хотя на самом деле это всего лишь еще одна лопнувшая лампа.

Бригадир осветителей ругался:

— Если и в этом квартале не выделят денег на нормальную аппаратуру, уволюсь к черту? Китайскими фонариками на рынке лучше торговать буду!

Михаил и Ольга Алексеевна улыбались друг другу. Им было хорошо.

Опознание началось. Люба честно вглядывалась в лица, пытаясь узнать нападавшего.

— Если вам нужно еще раз посмотреть, не спешите, рассмотрите получше, — предложил Николай Николаевич.

— Я никого не узнаю, — беспомощно сказала Люба. — Кепки мешают. У того не такая была.

— Прошу всех снять кепки, — приказал следователь. Мужчины повиновались.

— И так не узнаю, — призналась Люба. — Он, ну, тот, из подъезда, все же в кепке был.

Следователь осознал бесполезность всего происходящего и объявил:

— Опознание закончено. Все свободны. Спасибо.

Все зашумели и стали расходиться.

Следователь вернулся в кабинет, где его ожидала Амалия, и сообщил:

— Как я и предвидел, ничего нам это опознание не дало. Свидетельница вообще растерялась. Ни в кепках, ни без кепок никого не узнала.

— Она внимательно смотрела?

— Амалия Станиславовна, вы как будто даже недовольны, что киллера в вашем офисе не обнаружилось.

— Смех здесь не уместен, — резко возразила Амалия. — Вы своими подозрениями заставили меня усомниться в каждом члене моего коллектива. А работать и знать, что рядом находится убийца… Ходит по тем же коридорам, здоровается и — кто знает — может, даже подает тебе кофе. Удовольствие не из лучших.

— Ну теперь вы сможете спать спокойно. В нашем деле, как в науке, отрицательный результат — тоже результат.

Амалия задумалась, словно прикидывала, может ли она быть спокойной или нет, ничего не придумала и ушла, а в кабинет заглянула Люба.

— Ну что, вспомнили что-нибудь? — спросил Николай Николаевич.

— Я… понимаете… мне так неловко, что я вас подвела.

— Не вы одна, к сожалению. Милиции в последнее время вообще не на кого положиться. То ли дело в былые годы: человек, бывает, только замыслил какую-то каверзу — а соседи уже все куда надо доложили. А сейчас обмельчал народец — моя хата с краю, ничего не знаю.

— Просто я подумала… — Люба немного робела.

— Так. О чем же вы подумали? Говорите, не стесняйтесь.

Люба собралась было сказать что-то важное, но передумала и выпалила:

— Дайте мне свою визитку. Я, если чего вспомню, сразу позвоню.

Разочарованный Николай Николаевич протянул ей визитку:

— Смотрите не потеряйте.

Люба взяла визитку и ушла.

Васька стоял около дома соседки Крокодила — тети Маруси. Он увидел толстую тетку во дворе, окликнул ее:

— Женщина, можно вас на минутку?

Тетя Маруся подошла.

— Отчего ж не можно? Только я тебе не женщина, меня тетей Марусей зовут.

— Раз ты — тетя, тогда я — твой племянник. Не забудь упомянуть при составлении завещания. А скажи мне, тетя, одну вещь: где тут в ваших краях Крокодилы водятся?

— Крокодил у нас один всего, и тот давно весь вывелся. Завязал, значицца, водочку-то жрать. А то, бывало, такие фестивали заделывал — куды там Рио-де-Жанейро! Вон его дом, с верандой.

— Фазенда, значит, — кивнул Васька.

— А ты, племянничек, по какому поводу к Витьке идешь? Молочка тебе не надо? Свеженькое, свое.

— Ты, тетя Маруся, молочко для себя побереги — для здоровья. А то уж больно работа у тебя вредная — везде свой нос совать.

Васька пошел к дому Крокодила.

Оставшись одна, Маруся обратилась к собаке Кузе:

— И чего это к Витьке гости зачастили, как думаешь, Кузьма? Не иначе, дом продает. Интересно, сколько за него хочет?

Собака гавкнула.